Пламя на двоих - Ольга Ярошинская

ухаживает, — пояснил Туч. — Рвала и метала, вазы летели во все стороны.

— Было страшно, — мрачно добавил Рони, сажая прозрачную стрекозу на лохматый пион.

— А как я должен за ней ухаживать? — в сердцах выпалил Иней, выкручивая тряпку. — Она пришла и трахнула меня в душе. Что теперь, петь ей под луной? Я, кстати, притащил гитару на шашлыки, Ингрид это по барабану. И даже не начинай, — пригрозил он Рони тряпкой. — Я про твои прогулки за ручку и письменные принадлежности уже наслушался.

— Ты тоже баран, — встрял Туч. — Ляпнул, что Вивиана мол не такая, а другая. Нет бы промолчал, или наоборот — извинился и навешал каких комплиментов. Ох, всему вас учить надо…

— А где Ингрид? — спросил Элай.

— Разгромила тут все и ушла, — буркнул Иней. Он обвел взглядом гостиную, ругнулся и вытащил из-под кресла измятую розу. — Прости, Вивиана, — добавил, протянув розу Вив. — Я куплю тебе новые цветы, когда будет выходной в Айдане.

— Не надо, — быстро ответил Элай. — Я сам куплю.

— Да я не в обиде, — сказала Вив, забрав розу и ткнув ее в середину букета. — Кто-нибудь идет в столовку?

— Я с тобой, — подхватился Рони. — Я уже пообедал, но так разнервничался, что снова проголодался. Ты б видела, что тут было… Я думал, она Инея разорвет…

— Никто бы меня не порвал, — возмутился Иней, бросив тряпку и направившись с ними. — Может, я и вправду был слишком холоден. Но такова моя суть…

Элай проводил их взглядом и повернулся к Тучу.

— Бедный Иней, — вздохнул тот. — Это ж надо было вляпаться в такую бешеную девку. Но и ты не расслабляйся. Может, это не зависть, а ревность.

— Стала бы она спать с Инеем, если б ей нравился я?

— Ну, может, она тебя представляет в процессе, — хмыкнул Туч. — А у вас с Вивианой как дела?

— Есть прогресс, — уклончиво ответил он. — Но Вив — твердый орешек.

И это волновало и радовало. Невинна. Значит, он должен сделать все правильно. Но хотелось бы побыстрее.

— Прикроешь меня на часок? — попросил он Туча. — Надо отлучиться.

* * *

Я пообедала с парнями, а потом меня позвала Хильда. Мы прошли в хозяйственный блок, и передо мной вытянулась длинная стойка с блузками, платьями, юбками — и все моего размера.

— Я нашла твою рубашку в корзине для белья, — произнесла Хильда, заламывая руки. — Без пуговиц. И все только и говорят… О, Вивиана, мне так стыдно! Элай — хороший парень! Просто он не сдержался! Тут вот смотри какие пуговки блестящие, — она принялась двигать вешалки, демонстрируя наряды. — А эта юбка, только взгляни! Оборки колышутся при каждом шаге. И платье! К твоим глазам подходит изумительно.

Она выглядела такой несчастной: бледная, под голубыми глазами круги, а тонкие пальцы исколоты портняжной иглой.

— Мне так стыдно, — повторила Хильда. — Но он ведь остановился! Иначе совсем… Ты правда не обжигаешься, да?

Я протянула руку и подержала ее над горящей свечой.

— Восхитительно, — выдохнула Хильда. — Ох, Вив, это… Ты даже не представляешь! Я так молилась, и тут ты… Ты мне сразу понравилась! Я будто знала, я видела!

Она сдернула рукав, обнажая плечо… и светло-голубую чешую, сворачивающуюся в знак, о котором я так мечтала когда-то.

— Глаз?! — ахнула я. — У вас знак живописца, и вы работаете в Драхасе экономкой?!

— Только от тебя зависит, как использовать дар дракона, — сказала Хильда, поправляя платье. — Я и правда словно стала лучше видеть. Но скорее вглубь, а не вширь. И твой щит… Может, знак дан тебе вовсе не для боевки, а для любви! С тем самым, единственным… Драконья кровь не ошибается, я всегда это знала!

— Дррраконы! — выкрикнул попугай, кивая и словно поддакивая хозяйке.

Хильда так волновалась, что я не решилась ей отказать.

— Новая рубашка мне и правда не помешает, — согласилась я.

Я примерила одну, потом вторую, и юбку заодно, что уж ломаться, а платье такое красивое…

— Дорогое, наверное, — спохватилась я, покрутившись, и бирюзовая ткань взметнулась морскими волнами.

— За счет Драхаса, я спишу как расходы на выходную форму, — успокоила меня Хильда, подкалывая ткань булавками. — Ты как будто еще похудела. Надо сказать Элаю, что не стоит гонять по горам будущую… эмм… невесту. Ну а что? — поймала она мой возмущенный взгляд. — Нельзя помечтать? Элайджен — сын моей лучшей подруги. Она умерла, к сожалению, уже давно. Он очень выгодная партия, Вивиана. А некоторая пылкость — даже в плюс мужчине, поверь.

В итоге мне едва удалось вырваться из ее портняжных сетей. А когда я вернулась в комнату, Бардак скакал по подоконнику, возмущенно каркая и постукивая клювом в стекло.

— Я принесла тебе мяса, — торопливо сказала я, открывая балкон и разворачивая сверток, припасенный в столовке. — Ты прожорливый как индюк!

И так и замерла, потому что на полу стоял объемный пакет, перевязанный бантом. Плотная бумага, золотая лента — и все это явно мне.

Я медленно провела пальцами по упаковке — плотная шершавая бумага с едва заметным тиснением выглядела солидно. Если это какая-то шутка, то к ней подошли всерьез. Вряд ли Ингрид стала бы вязать для меня бант.

Не удержавшись, я потянула конец золотой ленты, и та развернулась точно змея — плавно и быстро. Пакет приоткрылся, и я глянула внутрь.

Шкатулка. Большая, черная, с золотыми уголками.

— Как думаешь, что там? — спросила у Барри, но он увлеченно обедал и не обращал на меня внимания.

Я унесла пакет в комнату и вытащила шкатулку. Поставила ее на стол, погладила гладкую крышку. А потом, решившись, открыла.

Охнув от восхищения, я непроизвольно попятилась, сжимая зачесавшиеся пальцы в кулаки.

Краски в изящных флаконах выстроились ровными рядами, как элитное войско солдат. Зрелый гранат густого винного цвета, лавандовый рай — для тончайшей воздушной дымки, зелень Ривены — глубокий изумрудный оттенок, таусин… Полный флакон таусина, самого синего в мире, стоял в одном ряду с золотом, пурпуром и кармином.

Я захлопнула крышку и тут же открыла. Я не могу это принять! Или могу?

Я походила возле шкатулки как кошка вокруг сметаны. Очевидно, это от Элая. Уместно ли принимать такой дорогой подарок? Это будет означать, что я его простила.

Вообще-то я и правда больше не злилась. Но раз я не сержусь, то и подарки — зачем?

— О драконье яйцо, — пробормотала я, заметив, что шкатулка разделена на две части.

Я потянула за небольшое золотое колечко, выдвигая нижний ярус. Кисти, уложенные в алое бархатное нутро, казались порочно соблазнительными. Вот эта идеальна для тончайших линий, а эта — для размывки переходов цвета. Сколько их?