Песнь одиноких китов на частоте 52 Гц - Матида Соноко

Мне кажется, слух про помолвку сына президента компании распространил Ан. Надо было нам с Тикарой тогда расстаться, но мы не только не прекратили, а еще и углубили наши отношения. Тогда Ан написал письмо отцу моего возлюбленного, чтобы тот поговорил с сыном, но и там не было ожидаемой реакции.

– После этого Ан отправил такое же письмо в компанию, а потом – семье невесты Тикары. Отец, который сначала только бранился, видимо, не выдержал и, говорят, наорал на сына прямо на работе – мол, брось хотя бы на время свою бабу!

Однако Тикара отказался. Объявив отцу и другим, что расстался со мной, на самом деле он этого не сделал.

– Слушай, я никак не могу понять. Если Ан был так к тебе привязан, почему он ничего не сказал тебе о своих чувствах? – Михару помотала головой, чтобы показать, что никак не может уяснить это, и заявила: – Дурак он, Ан.

Глядя на ее раздраженное лицо, я продолжала:

– Тикара страшно бесился, даже просто глядя на него, я почти дрожала. Он обратился в детективное агентство, чтобы выяснили прошлое Ана, и тогда стало ясно, почему тот зашел издалека.

Когда Тикара влетел ко мне с результатами расследования, он был сам не свой от возбуждения: «Эй, Кико! Я узнал, почему он к тебе даже не прикоснулся!»

– Ан оказался… трансгендером.

Михару тихонько пискнула, словно колокольчик упал.

– В посемейных записях он фигурирует как женщина, но он проходил курс гормональных инъекций и планировал подвергнуться операции по смене пола. Директор ваших курсов, похоже, был в курсе всего и нанял его под именем Анго Окада.

* * *

На самом деле Ана звали Андзу Окада. Он закончил университет у себя на родине, в Нагасаки, и тут же уехал в Токио. Воспользовавшись переездом в новое место, он начал свою жизнь в качестве Анго Окады. Возлюбленных у него все это время не было, Ан неприметно жил под новым именем.

Тикара, глядя в рапорт, фыркнул.

– То есть он выплеснул на меня недовольство своим уродством?! Мерзость какая.

Я рассеянно слушала факты из жизни Ана, которые он скрывал. И куда я смотрела?

У Ана была только мать, которая жила в тихом городке на берегу моря. Тикара ей позвонил. «Ваша дочь… или, лучше сказать, сын… Как?! Вы не знали? Он… то есть она… живет в Токио как мужчина. Не можете поверить? Но это точно! Как мужчина. И, видите ли, ваша дочь преследует мою девушку. Мне тоже не нравится, когда кто-то сует нос в личную жизнь. Моя девушка живет в страхе, вечно плачет, боится выйти на улицу. Нельзя ли попросить вас, как мать, поговорить с дочерью?»

Я умоляла его ничего не говорить матери Ана, но Тикара отмахнулся от меня: «Меня-то он не пожалел! Кто к нам с мечом придет, должен соображать, что может и сам от него погибнуть!»

– Мать Ана была страшно шокирована звонком. Она постоянно извинялась, и даже издалека я ощущала, как она потрясена.

Слушая горестный голос на том конце трубки и властный, угрожающий голос Тикары рядом, я ощущала, что впадаю в отчаяние. Ну почему до этого дошло?!

Позже я попросила у Тикары разрешения встретиться с Аном: я ведь с другом толком не поговорила! Побеседовав с ним, найду решение, в этом я была уверена на все сто процентов, но Тикара ни за что на это не соглашался. Ану, мол, и без того уже некуда деваться. Теперь, когда мы связались с матерью, неизвестно, что он сделает. Тикара убеждал меня, что мой друг чудовище, извращенец, который, прикрываясь своими комплексами, как щитом, нападает на нас…

– Тикара тоже тогда не мог оставаться хладнокровным. Ан ведь прислал письмо и его невесте, поэтому та сразу же уехала к родителям. Все их окружение тоже обо всем узнало, а отец Тикары, разозлившись, что тот отказывается расстаться со мной, отправил сына работать на производство. Тикара и дома, и на работе чувствовал себя как на иголках.

Даже в такой ситуации Тикара не отказался от меня – видимо, потому что все-таки испытывал ко мне любовь, но, скорее, потому, что его ненависть к Ану была уже слишком велика. «Если я брошу тебя, выйдет так, как хочет эта недоженщина. Я тебя ни за что не оставлю, а ему придется почувствовать в сто раз большие муки, чем чувствовал я», так говорил Тикара с налитыми кровью глазами – до этого я никогда не видела его таким.

Не знаю, что он сделал… Вспоминая то, что случилось потом, могу предположить, что нечто ужасное.

Я тогда сидела под домашним арестом, и Тикара не говорил мне, что делает, что происходит с Аном и и что вообще происходит. Поэтому я вынуждена была целыми днями сидеть в квартире, ожидая, пока он придет. С работы он меня заставил уйти и даже не позволял выходить на улицу без его разрешения.

Как-то раз Михару и Такуми пригласили меня выпить с ними, и, когда я попросила разрешения выйти, чтобы развеяться, Тикара ударил меня по лицу. «О чем ты думаешь в такое время?! Ты хоть понимаешь, каково мне приходится?!» Получив со всего размаху пощечину его огромной ладонью, я грохнулась на пол и ушиблась головой. Перед глазами все закачалось, я перестала понимать, что происходит. Тикара схватил меня за ворот и грубо поставил на ноги, бросив: «Веди себя тихо! Ты хоть знаешь, сколько я на тебя потратил?! Знай место, твое дело – сидеть и ждать меня тут».

У меня распухала щека. Тикара бросил в мою сторону злобный взгляд и ушел. После того как в замке повернулся ключ, я, пошатываясь, встала и направилась на кухню. Намочив полотенце, приложила его к месту удара – в прохладную ткань впитывались слезы.

Я должна была расстаться с Тикарой. Нежный и ласковый Тикара изменился. Это я заставила его стать таким. Это я пыталась заполучить любовь, которая никого не радовала. Даже если бы Ан ничего не сделал, наверняка появился бы другой Ан и стал меня укорять за мое преступление.

Если бы я не встретила Тикару или хотя бы рассталась с ним раньше, этого бы не случилось.

«Этот твой Ниина заставит тебя плакать», – вдруг вспомнились слова Ана. Точно. Это был наш с ним последний разговор. Наверное, тогда он уже знал про невесту Тикары. Поэтому и предупредил меня. А я что тогда ответила? Да, точно. Я тогда была пьяна и, как дурочка, талдычила: