Дагестанская сага. Книга II - Жанна Абуева

– Сопро… что?

– Сопромат! – повторил Шамиль. – Это такой предмет!

– А что за предмет? Что это слово означает?

– Сопротивление материалов, папа!

– И как же они сопротивляются? – с иронией осведомился Имран.

– Ну что, я тебе сейчас буду рассказывать, да? – поморщился Шамиль. – Он мне и в институте надоел!

– Оставь мальчика, прошу тебя! Дай ему спокойно поесть! – снова вмешалась Фарида, а Айша, ласково улыбнувшись внуку, спросила:

– Скажи мне, дорогой, где тебе больше нравится – в Буйнакске или в Махачкале?

– Ну-у, дадэй, ты такие интересные вопросы задаёшь… Конечно, в Махачкале!

– Вот как? А почему? – удивилась Айша.

– Ну, потому что там намного веселее, и есть куда пойти, и людей гораздо больше!

– Он имеет в виду девочек! – не вытерпел Арсен.

– При чём здесь девочки? – разозлился его брат. – Просто… там всё интересно!

– И что? Ты теперь не захочешь вернуться в Буйнакск? – с тревогой спросила Айша.

– Не знаю, там видно будет…

– Я тоже, когда поступлю в институт, останусь жить в Махачкале! – заявил Арсен.

– Да? – сказала с обидой Айша. – А как же наш дом? Вы его оставите?

– Ну а что, из-за дома теперь всю жизнь к Буйнакску быть привязанным? – сказал Шамиль.

– Выходит, ты считаешь, что мы все здесь привязаны? – спросил Имран, неприятно задетый словами сына.

– Папа, вы здесь всю свою жизнь прожили, проработали, а нам, может, хочется чего-то другого! – с едва заметной ноткой снисходительности произнёс Шамиль.

– Чего-то другого? – вспылил Имран. – А ну-ка бросьте все эти разговоры, чтобы я больше не слышал таких глупостей!

– Имран, – мягко остановила мужа Фарида. – Ну чего ты злишься! Они же ещё мальчишки! Пусть вырастут, а там видно будет, что и как. В любом случае Махачкала ведь не край света, всего лишь сорок минут езды отсюда!

Насупившийся Имран молча отодвинул тарелку и вышел из-за стола.

Глава 17

Жизнь в доме шла по заведённому распорядку, не нарушаясь ничем особенным, если не считать природной стихии.

Как и всегда, в ней была работа, учёба, практически ежедневные визиты родственников, друзей и соседей.

Изменения коснулись, правда, облика самого дома, который после двух землетрясений подвергся капитальнейшему ремонту. Имран, наняв приехавших из российской глубинки мастеров, изменил внешний и внутренний вид дома и не поскупился на отделку. Теперь на месте увитой со всех сторон виноградными побегами летней беседки, где любили посидеть в дневное и сумеречное время и гости, и хозяева, была отстроена кухня, а комната, прежде служившая столовой, превратилась в спальню Имрана и Фариды. Зал и комната мальчиков оставались на прежнем месте, а вот Айшу пришлось долго уговаривать, чтобы она согласилась перейти в освободившееся помещение, оставив свою похожую на монашескую келью комнату.

Собственно, Айша всего лишь возвратилась туда, где когда-то была их с Ансаром спальня, которую она после его смерти освободила для сына и невестки.

Дом после ремонта заиграл и заблестел новыми красками. Красивые мебельные гарнитуры финского производства, за которыми Имран с Фаридой специально отправились в Москву, украсили их спальню и зал, где из прежней мебели было оставлено лишь пианино.

Новой была и кухня, начиная от мебели и кончая красивыми, современными столовыми приборами из нержавеющего металла, также привезёнными из столицы.

Айша, с трудом привыкавшая ко всем этим переменам, молчала, понимая, что молодые хозяева имеют право создать жилище по своему усмотрению. И всё же память её отчаянно цеплялась за старые, близкие сердцу предметы, неразрывно связанные с самым дорогим для неё временем.

Ей не хватало массивного полированного буфета из чёрного дерева. Его когда-то покупал Ансар, а теперь, пропылившись некоторое время в сарае, он был отдан соседке вместе с другими предметами обихода. Она часто вспоминала и уютную, увитую виноградом беседку, где после наполненного хлопотами дня любил сиживать, покуривая трубку и читая газету, её Ансар. Теперь её переоборудовали в кухонное помещение.

«Хорошо хоть цветник оставили!» – ворчливо подумала женщина, глядя из окна новой кухни на яркие, вот-вот готовые распуститься розовые бутоны.

Ещё одно окно выходило прямо в сад, где буйно цвели сейчас деревья, кустарники и грядки. В глубине сада, прямо у бассейна, неугомонный Имран поставил небольшой, симпатичный финский домик из двух комнат с прихожей.

– Это для кого-нибудь из мальчиков, – сказал он. – Ведь должен кто-то из них остаться здесь жить!

Как бы ни печалилась Айша об оставленных в прошлом привычных вещах, забота сына об отцовском доме и связанные с ним планы на будущее безмерно её трогали и радовали.

«Ансар, должно быть, доволен, видя оттуда заботы нашего сына о доме! – не раз думала женщина. – Дай Аллах, чтобы всё было хорошо!»

Под «всё было хорошо» подразумевались мир и спокойствие для семьи. Обращаясь к Богу, Айша в своих молитвах просила лишь этого, уже давно познав на многих жизненных примерах тленную сущность материи.

Ей были неведомы слова древнего Соломона о том, что всё на этой земле преходяще, но, умудренная жизненным опытом и часто погружавшаяся в размышления о бренности бытия, она вывела для себя аксиому, что человеческое счастье есть не что иное, как мир и покой, и, не стремясь навязать своё видение окружающим, она тихо молилась пять раз на дню, прося Всевышнего о таком счастье.

«Прости, о Аллах, неразумных детей моих, ведь они ещё слишком молоды и беспечны!» – просила женщина, слыша доносившиеся из зала звон бокалов и взрывы хохота.

Горячительные напитки, которые, бывало, позволяли себе и её муж Ансар, и её отец Ибрагим-бек, стали привычным делом у дагестанских мужчин, которые, хотя и в меру, пили их на свадьбах и на других торжествах. Редко кто из дагестанцев, находясь в компании, отказывался от бокала вина или рюмки водки, хотя при всём при том общепризнанных выпивох насчитывались единицы.

Айша, боявшаяся Божьего гнева, трепетала от мысли, что её сын, нередко опрокидывавший в компании рюмку-другую, должен будет понести за это справедливое наказание, но в ответ на все материнские увещевания он весело отмахивался:

– Да ладно, мам, не волнуйся ты так! Я ж ничего не делаю плохого, не убиваю, не краду, так что, надеюсь, твой Аллах меня простит за это маленькое прегрешение!

Айша и сама понимала, что сложившийся десятилетиями в их домах порядок гостеприимства не изменить, и ей оставалось лишь смиренно молить Бога о снисхождении.

Глава 18

Гости, в один из дней прибывшие в их дом, были неожиданны. Фарида наводила порядок в комнате мальчиков, когда увидела в окно появившихся во дворе мужчину и двух женщин, лица которых ей были незнакомы. Поспешив им навстречу, женщина приветливо сказала:

– Добрый день!

Незнакомцы, казалось, были слегка растеряны и, ответив смущёнными улыбками, сказали вразнобой:

– Здрасте! Гостей принимаете?

– Принимаем! – ответила Фарида. – Пожалуйста, проходите в дом!

– А вы кто? – спросила её одна из женщин.

– Я? Я Фарида, жена Имрана, – ответила удивлённо Фарида.

– А он сам дома? – осведомился высокий мужчина с красноватым лицом и чёрными, как смоль, волосами.

– Дома, дома, заходите! – радушно произнесла Фарида, почувствовав вдруг, что эти люди имеют к её мужу какое-то отношение.

Обычай не позволял расспрашивать гостей, кто они и откуда, и вышедший на голоса Имран, так же недоумевая про себя, обменялся с мужчиной рукопожатием.

Войдя в дом и расположившись на диване и в креслах, прибывшие переглянулись, и женщина постарше, откашлявшись, произнесла:

– Ну что, давайте знакомиться! Мы ваши родственники… Меня зовут Бавер, а это мои младшие брат и сестра, Анвар и Гульшан!

– Очень приятно! – сказала Фарида. – Чем больше родственников, тем лучше!

– Мы с вами родственники по ахмедовской линии, – продолжала Бавер. – Живём в Хасавюрте, вот приехали познакомиться, до этого ведь не общались… по некоторым причинам!

Слегка растерявшись, Имран слушал, и до него только сейчас стало что-то доходить. А женщина между тем проговорила:

– Что ж, скажу как есть, чего там ходить вокруг да около! Наша тётя Кумсият была невестой твоего, Имран, отца, который женился потом на вашей матери. Наша мама, к сожалению, рано умерла, мы её почти не помним, а тётя Кумсият заменила нам её и очень много для нас сделала, фактически вырастила нас, и потому мы никак не могли её ослушаться, когда… ну, когда она категорически запретила нам общаться с вами. Чего скрывать, ваш отец сильно её обидел, фактически бросил её… ну и… рана у неё всю жизнь кровоточила! Видать, сильно она его любила, а маму вашу, соответственно, нет! Вот и поставила перед нами такое условие. Но теперь её нет в живых, вот мы подумали и решили, что мы всё-таки должны общаться между собою… Происходим-то из одного рода и фамилию одну носим! Наши деды, в конце концов, были родными братьями! Вот мы и решили сами приехать к вам, протянуть, так сказать, руку…