Запретное знание - Стивен Дональдсон

– Но если ты этого не сделаешь… – Он позволил угрозе на мгновение повиснуть в воздухе. И после выдохнул:

– Ты сама сделаешь аборт. И будешь держать рот на замке о сообщениях в ПОДК.

– Ник… – Ее горло сдавило; ей было трудно проталкивать слова. – Что заставляет тебя думать, что я смогу справиться с компьютерным вирусом?

Безо всякого предупреждения он ткнул указательным пальцем; палец попал в нежное сплетение нервов под носом. Пока ее глаза были закрыты невольными слезами, он сказал тихо:

– А кто тебе сказал, что меня это волнует?

Затем он встал и ушел с мостика, оставив ее одну возле информационного пульта со слезами текущими по щекам, словно она была побеждена.

У нее были кое-какие возможности ответить. Можно было с легкостью активировать командный пост на мостике и стереть всю информацию. Затем, если она будет достаточно ловкой, она сможет утащить тяжелый скафандр и выбраться с корабля, прежде чем ее хватятся. Это даст ей возможность спрятать идентификационный жетон так, что его никто не сможет найти. Если ей повезет – и если она сможет использовать маневренный двигатель скафандра и окажется как можно дальше от «Каприза капитана» – она сможет избежать тех кошмаров, которые Ник и его команда совершат с ней прежде чем умрут.

Она и сама умрет, когда воздух в скафандре закончится; она будет задыхаться в бесконечной тьме. Но, во всяком случае, смерть ее будет не напрасной.

Это позволит ей остановить Ника Саккорсо.

Две или три недели назад Морн могла бы попытаться совершить нечто подобное. Она была в достаточном отчаянии.

Но сейчас она отвергла этот план.

Она слишком изменилась, чтобы желать покончить жизнь самоубийством.

Размышляя над ультиматумом Ника, она желала знать, каковы ставки в этой игре. Чтобы ни содержалось в его сообщении в штаб-квартиру ПОДК, она была уверена, что там нет ни слова об аукционе. Его знание координат слухового поста доказывало, что он ведет какие-то дела с ПОДК в течение какого-то времени – дела, которые позволяют им поддерживать связь.

Вектор Шахид имел основание думать, что сама полиция была коррумпированной и предавала человечество. Если он был прав, то это могло означать, что Ник занимается чем-то еще более мерзким, чем обычное пиратство.

И если она погибнет, то маленький Дэвис Хайланд погибнет вместе с ней.

Желание спасти его поразило Морн. На уровне сознания она хотела сохранить его в качестве дымовой завесы, маскирующей ее реальные намерения не оказаться проданной на Малом Танатосе. Но теперь она поняла, что действительно хочет ребенка. Может быть, она хотела его, чтобы поступить наперекор Нику; может быть, она не хотела, чтобы имя «Дэвис» снова попало в список ее жертв; может быть, она поступала так вопреки логике, под действием гормонов; она не знала. Каково бы ни было объяснение, Морн стало ясно; она готова сражаться за жизнь ребенка.

Это означало, что она должна найти способ вылечить машины от вируса Орна.

Именно к такому выводу она пришла. Понимая, на что идет, она приняла условия Ника, как когда-то приняла условия Ангуса.

Идея была сама по себе абсурдной. Она знала о вирусах не больше, чем сам Ник. Откуда ей следует начать? Что она сможет предпринять такого, чего не делали другие? Насколько она измучится, прежде чем сдастся – прежде чем Ник заставит ее признать поражение?

Тем не менее, она решила рискнуть.

И снова, пренебрегая опасностью, она взяла с собой управление шизо-имплантатом.

Кроме всего прочего, ей приходилось как-то справляться с Ником. Разгневанный ее непослушанием и, видимо, решив сделать все, чтобы она проиграла, он занимался сексом скорее, чтобы доказать свое превосходство, а не получить удовольствие; он брал ее в неожиданных местах, в неожиданное время, когда ей нужно было сосредоточиться на других проблемах. А ведь ее жизнь зависела от ее способности сохранить иллюзию, что она сгорает от страсти по нему, чтобы он ни делал, словно даже насилие заставляет ее любить его еще больше. Без своей черной коробочки она не смогла бы сохранить маску даже в течение пяти минут – но уж наверняка не те длинные последующие дни.

Но она нуждалась в управлении шизо-имплантатом, оставаться предельно внимательной, подавить разочарование, не поддаваться страху. Она выполняла свою работу во время вахты Микки – и должна была быть готовой для Ника, когда только он пожелает. Это оставляло совсем немного времени, чтобы она могла заняться проблемой вируса; слишком мало. И, насколько возможно, она старалась обходиться без сна.

Подпитываемая искусственной энергией, Морн проводила все свое свободное время на запасном мостике, копаясь в программах «Каприза капитана» – запуская всяческие диагностические тесты; пытаясь понять их логику; разбирая программы на составные части и запуская каждую из них в отдельности, чтобы понять, как они работают. Когда она спала, она это делала не потому, что ощущала в этом необходимость, а потому что знала, что у тела есть ограничения, которые игнорируются шизо-имплантатом. Но иногда она забывала об ограничениях и работала бесконечно. Она частенько забывала поесть. Ее разум был словно ускоритель, работающий на полную мощность, превращающий все ресурсы в белый чистый огонь, который, казалось, отрицал энтропию и термодинамику.

После многих дней такого издевательства над собой она выглядела выжатой и измученной, словно покойник. Но она не знала этого.

Прошла неделя и часть следующей недели прежде, чем она придумала решение.

Когда эта мысль пришла ей в голову, она не стала изумленно размышлять, почему она не додумалась до этого раньше – и не прокляла себя за недогадливость. Она была слишком занята.

Изучение временных меток на информационном ядре.

Если говорить правильнее, изучение временных меток на базовых программах «Каприза капитана» как они были записаны в информационном ядре. Это позволило бы ей сравнить оригинальные программы с нынешним состоянием программ. И обычный сравнительный тест позволит найти изменения, которые написал Орн в операционную систему.

Работа предстояла чудовищная. Обычное сравнение нынешнего состояния корабельной информации и состояния на момент, когда Орн пришел на корабль, отнимет месяцы, чтобы прокрутить ее до конца и сообщить о миллионах изменений, зафиксировавших все, что видел и делал «Каприз капитана» с того времени. Поэтому Морн написала короткую программу – фильтр, который отметал все ненужное и не влияющее на функции программы. Затем, буквально строчку за строчкой, она перелопатила гору этой информации, чтобы отмести все ненужное, что не имело ничего общего с ее целью.

Это отняло у нее почти четыре дня. Она могла бы справиться и в три дня, если бы Ник не настаивал на том, чтобы так часто использовать ее.

Когда она закончила – когда запустила свою программу временных меток и получила окончательные результаты – она почувствовала эмоцию столь глубинную и спонтанную, что с ней не справился даже шизо-имплантат. Ее искусственное сопло закрылось оставляя ее на милость ее жалкой человеческой оболочки.

Сравнение было закончено. С того дня, как Орн оказался на борту, до настоящего времени никаких внезапных изменений или добавлений в операционных программах «Каприза капитана» не было сделано.

Согласно ее исследованию, вируса в системе не было.

Прошло какое-то время, прежде чем Морн заметила, что она склонилась над информационной панелью запасного мостика, хныкая словно ребенок. Зажатая между чудовищной усталостью, естественной печалью и отсутствием энергии она не могла ничего делать, только сидела и плакала.

Через какое-то время Вектор Шахид услышал ее и поднялся на мостик. Она не имела ни малейшего понятия, что он делает, когда он поднял ее на ноги и потащил наружу; она не представляла как болели его суставы, когда он поднимал ее. В ней остался лишь плач, и он не прекращался.

Он отвел ее на камбуз посадил на стул возле стола и поставил чашку дымящегося кофе.

– Не бойтесь обжечь губы, – посоветовал он. – Прижигание лечит.

Аромат кофе ударил Морн в лицо. Подчиняясь то ли совету Вектора, то ли инстинкту, о котором она до сих пор не подозревала, она подавила рыдания и заставила взять чашку и выпить.

Кофе ожег язык и горло. На мгновение боль пробилась сквозь ее беспомощность.

Между двумя глотками Морн перестала плакать. Шизо-имплантат начал снова контролировать ее.

– Так-то лучше. – Голос Вектора доходил к ней словно из пелены, словно издалека. – В любую минуту вы снова сможете начать думать. Если сначала не заснете. Или не умрете. Вы можете убить себя такой работой. Вы играете в карты?

Она не реагировала. Все, что ее волновало, это черный жар кофе и горящее ощущение во рту.

– Я знаю, что момент покажется вам неподходящим для беседы, – пояснил он мягко, – но я хочу достучаться до вас, пока вы – пока еще можно достучаться. Вы были слепы и глухи в течение последних нескольких недель. Так что это мой единственный шанс. Вы играете в карты?