Девушка полночи - Катажина Бонда

– Испарилась она, что ли? – психовал Дух. – Может, она и не уходила далеко? Притаилась где-то и только после того, как все утихло, вышла из укромного места. Это было бы не лишено смысла. А может, просто…

– Ее там не было, – рискнула предположить Саша. – Она сама не стреляла, а поручила это профессионалам? Потому и молчит. У нее могли быть такие знакомые, благодаря работе в этом баре. Убийца собрал гильзы и профессионально удалился. Только вот не добил женщину… Возможно, не очень опытный. Взял халтуру, сидит сейчас где-то и пьет, боится, что арестуют.

– Бред! Мы проверили эту версию. – Дух категорично мотнул головой, но она знала, что он уже думал об этом, только не хотел признаться, так как это означало бы, что направление выбрано неверно. – Было кое-что еще, явно указывающее на то, что Люция связана с этим делом. Даже если она сама не стреляла, то, возможно, знала, кто мог бы это сделать. Буль утверждал, что из сейфа пропали тридцать тысяч злотых. Он переписал номера банкнотов. Именно такую сумму нашли у задержанной. Номера совпадали.

– Это барменша. Украла деньги, ее накрыли, потому она их и убила. Но ей не повезло, так как не добила одну из жертв. Наверное, патронов не хватило, – упиралась прокурор.

– А зачем Буль их переписал? – размышляла вслух Залусская. – Эти номера. Странно. Почему он записал именно эти? Вы спрашивали?

– Почему? – Прокурорша запнулась и перевела взгляд на Духновского.

– Его уже обворовывали. Он всегда переписывал номера, прежде чем отвезти в банк. Так он утверждает, – последовал ответ.

– Ланге не знала об этом? – Саша сняла очки и потерла уставшие глаза. – Она давно там работала. Мне кажется, что-то тут не пляшет. Она не украла бы деньги, которые так легко идентифицировать.

– Пляшет или нет, она сидит у нас в обезьяннике. – Духновский закончил дисскуссию и встал, собираясь уходить.

Саша послушно двинулась за ним.

– А этот Буль? – спросила она, когда они уже были в коридоре. – Его вы не взяли?

– Мне ничего об этом не известно. – Духновский сунул в рот жвачку. – У него алиби от жены. Если что, то я в любой момент готов надеть ему симпатичные блестящие браслеты. Но пока у нас есть только эта Ланге. Неплохая фамилия для преступницы, да?

– Значительно лучше, чем Буль, – пробормотала Саша. – Хотя ты прав, сначала займемся девицей. Может, они действовали вместе?

Если Иза Козак не откажется от своих показаний, судебный процесс Люции гарантирован. Это был неплохой результат для двухдневного расследования. Хотя, если сообразительный адвокат опротестует предположение о том, что перчатка была оставлена убийцей, дело треснет по швам, потому что Люция, работая в этом клубе, могла потерять ее раньше. Одних только показаний Изы будет недостаточно, зря она сказала о револьвере. И все это сегодня утром Дух рассказал своему начальству, а потом повторил прокурорше.

– А мини-сейф? – упиралась Эдита Зюлковская.

– Какой мини-сейф?

– Для денег. Мотив – ограбление, это ключевой момент. Раз уж мы хватаемся за эти запахи.

– Эдита, – вздохнул сдавшийся Духновский, – мы уже проработали эту версию. На нем нет запаха. Бухвиц все снял, как ты просила, но это металл. Не очень хороший носитель. Но, если хочешь, мы можем проделать этот эксперимент лично для тебя.

– Хочу, – заявила она. – И отпечатки пальцев.

– Ее пальцев там нет, – парировал Дух.

– Какой-нибудь волос? У нее же длинные волосы. Биологические следы?

– Ничего нет. Сейф был чистый.

– Ладно, придется лезть в осмологию. Но стоит только лишиться хотя бы одного звена – вся цепочка летит к чертям собачьим. – Прокурор не скрывала недовольства.

– Я дам знать, когда появятся новые обстоятельства. – Дух с облегчением закончил дискуссию.

Потом он проинформировал Сашу, что думает по поводу такого подхода к следствию.

– Чему ты удивляешься, девочка борется за то, чтобы усидеть на этом кресле.

– Недавно она спалила мне дело карманников. Полгода мы копали под одну группу. Эдя получила их на блюдечке и всех выпустила. И это прокурор?

– Подай на нее в суд.

Духновский громко рассмеялся:

– Ее мужик – шишка в Гданьском совете адвокатов. А подруга заседает в той комисии, которая бы расследовала ее дело. Это банда.

– Ну, с таким подходом к делу далеко не уедешь.

– Я просто не хочу в этом участвовать. От геройства я уже давно излечился. А вот людей жалко. Они пашут как проклятые, а эта дура отпускает воров. Сизифов труд. – Дух огляделся. – Ну и где этот адвокат?

– И что же за знаменитость взяла под крыло нашу несчастную? – поинтересовалась Саша.

Дух пощелкал себя по шее, показыывая, что адвокат любит выпить, а потом стал изображать, будто ковыляет с тростью.

– Мартиняк? – удивилась профайлер. – Он еще работает? Как он читает материалы? Он же ничего не видит.

– Вроде как зрение у него улучшилось. Меньше пьет. Тростью по-прежнему пользуется, но только тогда, когда ходит в суд, – производит впечатление на присяжных. По идее, он должен быть через пятнадцать минут. Ассистентка сообщила, что он выехал из канцелярии. То есть это значит, что защитник скорее трезв, чем пьян.

– Ага, а я – танкистка. К сожалению, помню его по старым сопотским злачным местам. Бедная девка, можно считать, что у нее вообще нет адвоката.

– Что ты, Мартиняк не пьет уже целый год. Сила воли.

– Попробуй силой воли остановить понос.

Духновский смерил ее ледяным взглядом:

– Ты считаешь, что это смешно?

– Я вульгарная?

– Как минимум.

Ему удалось смутить ее.

– Нельзя смеяться над больными людьми. – Саша задумалась на минутку. – Силой воли алкоголика не вылечишь. Он должен понять, что необходима терапия, и пройти ее. Ладно, не важно. Кому это интересно?

Духновский воздержался от ответа, а Залусская оценила его молчание.

– В таком случае дай мне только пятнадцать минут. Я проверю ее на детекторе лжи, – попросила она. – Если прибудет адвокат, задержи его как-нибудь.

Дух поднял бровь, а потом, к ее удивлению, кивнул в знак одобрения. Казалось, что он заинтригован.

– Десять минут, – объявил он, хитро прищурившись.

– Двенадцать – и забирайте. – Саша выудила из сумки сигареты и диктофон, положила их в карман куртки, потом подняла голову и сказала: – Мартиняк не приедет. Это все потому так тянется, что кто-то тасует карты. Эта девочка не стала бы убивать ради тридцати тысяч, к тому же пронумерованных. Тут дело в чем-то другом. Кто-то оплатит ей дорогого, известного адвоката. Будь начеку, Дух.

– Угу, – промычал Дух. – Давай погадаем. Откуда ты можешь это знать?

– У этой фирмы миллионные обороты. И дело вообще не в клубе. Это разборки. А девочка – прекрасный козел отпущения. Может быть, ее и посадят, но это только верхушка айсберга.

– Ай, да ну тебя, Залусская. Далеко не каждое дело – международный заговор. Фильмов ты, что ли, насмотрелась в этой своей Англии? Алло, мы здесь кукуем на выселках.

– Спорим, что вместо Мартиняка приедет адвокат из первой лиги?

– К этой? – Духновский недоверчиво покачал головой и протянул руку, принимая пари.

Залусская неуверенно пожала руку и уже пожалела о том, что сказала.

– На бутылку? – предложил он.

Он дразнил ее, Саша понимала это.

– Не те времена, – произнесла она твердо. – На одно желание. У каждого свое.

– Все равно какое?

Она рассмеялась. Духновский тоже улыбнулся.

– Это не она, – блефовала Залусская. – Если бы это была она, то у нас не было бы второй перчатки. Кроме того, кому-то очень нужно навести нас на ложный след. Вы – как хотите, но я не дам себя спровоцировать. Надо мыслить трезво.

Духновский скривился, он не верил в эту ее теорию.

– Тебе, по-моему, везде мерещатся хитроумные убийцы, предвидящие твое явление и участие в деле. Но они, в большинстве своем, примитивны, а истории повторяются почти один в один. Неблагополучие, алкоголь, насилие, безденежье. И без профайлера все ясно. Достаточно многих лет стажа в этом дурдоме и экскурсий по местам преступлений.

– Я проверила ее досье, – перебила его Саша. – Она далеко не дура. Если бы она сделала это, то не сидела бы вчера в этой своей съемной конуре и не ждала трубочистов[23]. Собственно, я сейчас это выясню, даже если она не ответит.

– Интересная теория. – Духновский зевнул и включил секундомер в электронных часах. – Время идет.

Залусская застегнула молнию потертой замшевой куртки до самого подбородка, подняла воротник. Уверенным шагом она вошла в комнату для допросов. У нее в запасе осталось одиннадцать минут и сорок секунд, чтобы без вариографа провести Люции тест Гвинера. Эта тактика допроса незаслуженно редко применяется в Польше, но в Великобритании, например, пользуется большим успехом. Так называемый психологический детектор лжи.

Как только они уперлись друг в друга оценивающим взглядом, Саша уже знала, что эта девушка не из тех, кто падает на дно. Люция лишь старалась произвести впечатление бунтарки, но внутри ее пряталась маленькая девочка, единственным грехом которой было неверие в себя. Ее имидж говорил о ней многое. Конечно, нельзя было не заметить татуировки, пирсинг над губой или асимметрично выстриженные волосы с длинной прядью, покрашенной в отчаянно-розовый цвет. Все это говорило: не подходи, кусаюсь. Саша, однако, была уверена, что Люция – человек исключительно организованный, а ее эксцентричная маска нужна для того, чтобы отпугивать, мешать сближению. Люция, по-видимому, очень строга к себе. Наверняка старается выполнять любые обязанности с точностью перфекциониста, пристально контролирует себя и бывает очень довольна, если ей удается осуществить задуманное пункт за пунктом. В определенном смысле эта характеристика согласовалась с профайлом преступника. Стрелок из «Иглы» тоже представлялся организованным, расчетливым и умным, а прежде всего – по мнению Саши – он не профессиональный киллер. Но все это означало, что Люция могла убить Вишневского.