Девушка полночи - Катажина Бонда

– Не говори ничего, – приказал он ей шепотом.

Они проехали вдоль всего дома и остановились в самом его конце у бара «Азия – вьетнамская кухня». Люция была здесь однажды. Все блюда на один вкус. У вьетнамца за барной стойкой явно не было кулинарного таланта. Они двинулись в сторону торгового ряда на первом этаже, но не пошли через главный вход. Буль постучал, и со стороны подсобных помещений им открыл старый иссушенный азиат. Это, по всей видимости, был настоящий вьетнамский ресторанчик, полный людей. Они говорили на своем языке. Буль кивнул молодому парню за барной стойкой и показал два пальца.

– Сайгонки? – Он взглянул на нее искоса и хитро улыбнулся. – Ты столько натворила, что тебе надо чего-нибудь поесть.

Люция подтвердила и начала раздеваться. В помещении было душно, единственное окно сильно запотело.

– Телефон. – Он протянул руку, после чего вынул и сломал сим-карту. Батарейку положил отдельно.

Люция не успела среагировать.

– Эй! Вернешь мне деньги, – надулась она, глядя на мобильник, разобранный на части. У нее теперь не было даже номера телефона тети.

Буль не слушал ее. Проделал те же манипуляции и со своим телефоном.

– Я обеспечу тебе алиби, – произнес он. – Иза выжила.

Люция подняла голову и почувствовала, что заливается краской.

– Из тебя получилась бы прекрасная актриса, – похвалил он ее, смеясь. – Так держать.

– О чем ты говоришь? – спросила она теперь уже раздраженно.

Вьетнамец принес сайгонские роллы и две банки колы. Казалось, что он слишком долго раскладывает на столе подносы, салфетки, вилки и ножи. Удаляясь, он трижды поклонился.

– Я помогу тебе с хорошим адвокатом. – Буль отрезал кусочек вьетнамского ролла и долго дул, прежде чем отправить его в рот.

Люция всматривалась в пар, поднимающийся над тарелкой. Она была очень голодна. Может быть, поэтому до нее не сразу дошло, что он говорит.

– Но о чем ты?

– Ничего, никогда, никому! Ни слова. – Он подвинул в ее сторону белый конверт. Он был толстый, слегка лоснящийся с одной стороны.

– Что это?

– Спрячь, идиотка. – Он продолжал глотать горячие куски азиатского блина. Через мгновенье на его тарелке остался только салат из капусты. – И говоришь так же, как сейчас. Ничего не знаю, вину не признаю, в крайнем случае не помню. Это проверенная линия защиты.

– Но я ничего не сделала. – Люция перестала есть, схватилась за выбритую часть головы и начала растирать висок.

Буль встал. На столике рядом с недоеденным блюдом он положил сто злотых. Улыбнулся, напоминая теперь довольного лиса.

– Я тоже, – добавил он вполне серьезно. – Даже если тебя арестуют, молчи. Я тебя вытащу. Ты мне веришь?

– Нет.

– Правильно.

Он ушел. Люция спокойно закончила свои сайгонки. Потом выпила обе колы и доела то, что оставил Буль. Собрала фрагменты своей симки и выбросила ее в мусорное ведро вместе с пластиковой посудой. Выудив из кармана упаковку от супа, Люция посмотрела на фамилию женщины, которая пыталась связаться с ней, и отправила бумажку вслед за уже выброшенным мусором. Бесполезный телефон она сунула в сумку. Может, получится продать его. Она взяла банкнот, оставленный Булем, рассчиталась и забрала сдачу всю, до копейки. Потом вышла на улицу и посмотрела на небо. Кое-где, по-прежнему, были тучи, но прямо перед собой она увидела Большую Медведицу. Люция заглянула в конверт. В нем было около десяти тысяч, возможно даже больше. Дрожащими руками она спрятала его в сумку. Потом, подумав, вынула и сунула в трусы. Для себя она решила, что выплатит долги по кредиту и купит билет в Марокко.

Люция направилась в сторону дома. По мере приближения к подъезду все тверже становилась ее уверенность в том, что следует сделать наоборот. Сначала Марокко, потом банк. Машину она тоже продаст. И останется там, где круглый год лето. Люция прошла мимо мужчины с собакой, он придержал ей дверь в подъезд, а она с улыбкой поблагодарила. На секунду ей показалось, что он как-то особенно внимательно присматривается к ней. Она оглянулась и подумала, что никогда не видела его здесь. В квартире она разложила деньги на столе и засияла, сама не веря в щедрость Буля. На столешнице в стопках из банкнотов по двести злотых лежало тридцать тысяч. Ей было безразлично происхождение этих денег. Она нуждалась в них, они полностью решали все ее проблемы. Когда раздался стук в дверь, она все еще улыбалась. В глазок она увидела того мужчину, на этот раз без собаки.

Люция успела собрать деньги и сунуть их в карман пальто, когда через выломанную дверь в квартиру ворвалась антитеррористическая группа. Они повалили ее на пол, выкрутили руки, широко раздвинули ноги. При этом кричали друг другу, что она, возможно, вооружена.

– Играй в эти игрушки сама, если хочешь. – Духновский покачал головой и подвинул в Сашину сторону стопку бумаг и фотографии, среди которых были снимки Иглы и настоящего Буля. – Мне не нужны неприятности с начальством.

Они сидели в «Арсенале», бывшем полицейском клубе. Саша помнила его как ужасную дыру с пластиковыми стульями. Сегодня это был бар в колониальном стиле. Как и прежде, в нем собиралось полно полицейских. Сюда можно было в любой момент забежать на язык, рубец или журек с колбасой. Джекил положил ложку и, взяв тарелку в руки, выпил остатки супа. Больше никто не ел. Перед Сашей стоял холодный эспрессо, Дух даже не притронулся к своему томатному соку. Он все подливал в него соус табаско и тщательно мешал.

– Тебя, видно, отморозило, сынок? – буркнул Бухвиц. – Ты не слышишь, что говорит Сашка? Кто-то с нами играет, а ты трясешься за свою тощую задницу. Клянусь, моя жена бы этого так не оставила.

– А ты с чего вдруг в самаритяне подался? – отрезал Дух. – Можешь ей помогать, но только как частное лицо.

– И помогу. – Бухвиц гордо приосанился и указал на стопку фотографий, лежащую на столе, а также на словесный портрет мужчины, с которым Залусская встретилась перед Пасхой.

Несколько часов назад полицейский художник нарисовал словесный портрет мнимого Буля на основании показаний профайлера. Длинный нос доминировал на треугольном лице. Узкие губы, широко посаженные глаза, лихо зачесанная челка. Саша подтвердила, что портрет правильно передавал внешность разыскиваемого мужчины. К сожалению, пока все попытки установить его личность терпели неудачу. Саша также не узнала его ни на одном из фото подозреваемых, которые Дух принес из отдела. Джекил сейчас взял в руки одно из них. С сигналитической фотографии на них с издевкой смотрел костлявый мошенник под псевдонимом Плоска.

– Кто-то ее подставляет, – констатировал он, – только пока не знаю зачем и куда.

– И почему, – добавила Саша.

– Она всегда во что-нибудь вляпается. Зачем брала бабки у этого мужика? Она ведь даже не знает, с кем разговаривала.

– У меня есть номер машины.

– Машина была взята напрокат, – прогремел Дух. – Уже проверил. И что мне делать? Напечатать листовки?

Саша закусила губу. Оторвав уголок пакетика, она высыпала сахар в кофе. Духновский был прав.

– Эй, она здесь. Притормози, – вмешался Бухвиц. – Вот тебе и удобный случай, чтобы сесть на хвост Блавицкому.

Духновский разразился громким смехом, который перешел в острый кашель.

– Буль – это старая песня, – прохрипел он. – К тому же у нас по-прежнему на него ничего нет.

– Можно все это оставить как есть, – наконец подала голос Саша. – Я не буду заставлять вас рисковать. Дайте мне только на пару дней то, что собрано по делу. Или хотя бы на одну ночь.

– Хотя бы? – ужаснулся Дух. – Ты хорошо себя чувствешь?

– Я вам пригожусь. Помогу, независимо от моего дела, – заявила она.

– Профай-линг, – произнес по слогам Дух. – Мы уже не пьем молотый кофе. Нескафе дешевле и практичней. Хочешь погадать – давай, у себя дома сколько угодно. Это дело проще пареной репы. Тем более… – Он замялся. – Убийца уже найден.

Бухвиц и Саша удивленно посмотрели на Духа.

– Так можно было говорить лет десять тому назад. Сегодня профайлинг – это признанный метод, – начала Саша.

Джекил резко перебил ее:

– Какой убийца? У нас пока только гильза, несколько образцов с запахом и слепок подошвы. И еще один пальчик в подъезде. Причем не исключено, что это след кого-то из наших, потому что там были все – кого-нибудь из медиков или пожарных, грохнувшихся на лампу, – перечислял Джекил. – Надо исключить тридцать семь человек! И кого ты типа вычислил? И когда? Для ДНК слишком рано. Или, может, я ничего не знаю о действиях криминалистической лаборатории, в которой работаю?

– Сегодня работаешь, завтра можешь не работать, – парировал Дух. – Иза Козак пришла в себя и указывает на барменшу. При этом она уверена на сто процентов. Валигура присутствовал при этом.

– Наш дорогой босс? – удивился Бухвиц. – Сама гора не поленилась поехать в больничку? А вас почему не вызвали?