Хозяин кометы - Масахико Симада

И тогда Джей Би услышал слова, ставшие самыми известными из всего сказанного генералом:

– Я хочу сделать из этой страны восточную Швейцарию.

Может быть, он собирался превратить императора, который до сих пор являлся главным действующим лицом войны, в символ вечного мира? Или генерал действовал в пику ненавистным ему коммунистам, призывавшим свергнуть императора? Джей Би не удалось тогда расспросить генерала о его подлинных намерениях. У него была другая задача: посмотреть в глаза генералу, в чьих руках была судьба Японии, и швырнуть ему в лицо хотя бы несколько слов, полных ненависти:

– Вы сбросили атомную бомбу на родной город моей матери. И еще хотите превратить эту страну в лакея Америки.

Что ему ответил тогда Макартур?

– Мы не могли поступить по-другому, надо было поскорее закончить войну.

Но Джей Би хотел услышать от него не эти слова, а гораздо более простые. I am sorry. Простите. Если бы генерал произнес их, у Джей Би на душе стало бы немного светлее.

С тех пор Джей Би больше ни разу не был во дворце Макартура.

8.10

Джей Би не вступал в активное сотрудничество с оккупационными войсками и продолжал сохранять нейтралитет перелетной птицы. Для себя он вообще решил отказаться от какой бы то ни было борьбы и считал своим долгом занимать нейтральную позицию, хотя и обладал паспортом страны-победителя. Он полностью сосредоточился на работе переводчика – переводил то, что говорили в свое оправдание военные преступники, и показания свидетелей, не внося ничего личного. В Дальневосточном военном суде проходил парад доносов. Чтобы избежать ответственности, офицеры Квантунской армии знай твердили одну и ту же фразу: «Мои подчиненные сделали это сами». Джей Би переводил и показания Исии из бактериологического отряда в Харбине. Оккупационные власти предлагали этому военному преступнику сделку: ему простят его зверства в обмен на результаты исследований – какова минимальная смертельная доза бактерий чумы для человека. Вскоре Джей Би, измученный адским трудом переводчика, а также ложью и обманом, стал мечтать об отшельнической жизни. Если для построения будущего, о котором твердят оккупационные власти, понадобится гора трупов, то хорошо бы отправиться в то будущее, о котором мечтали умершие, – думал он.

Джей Би взял с собой Наоми и Куродо и отправился в путешествие в Кобе и Нагасаки.

Дом на холме, где он провел с Нами короткий медовый месяц, сгорел, вместо него стоял барак, в котором жил дядя Нами. Джей Би узнал, что старший брат Нами погиб на острове Лейт. Дядя сказал, что похоронит останки Нами в усыпальнице их предков в Ёсино. Но в семье Нода не было наследника, и если сын Нами Куродо не унаследует родовой храм, то после смерти дяди он перейдет в чужие руки. Дядя собирался уехать из Кобе и вести уединенную жизнь в Ёсино.

– Так что приезжайте в любое время, – сказал он.

Залив Оура, которым каждый день любовался маленький Джей Би вместе с матерью, качался в лучах солнца, как будто ничего не произошло с тех пор; так же, как и пятьдесят с лишним лет назад, в нем стояли американские военные корабли. Город еще не оправился от «прагматических» разрушений, вызванных атомной бомбой. Смотря на руины, Джей Би сказал матери:

– Ваша с отцом любовь стала свидетелем такой вот ужасной развязки.

Ступая по камням голландского холма, по которому он, должно быть, неоднократно ходил, держась за руку матери, Джей Би, напрягая память, пытался соединить образ матери с героиней оперы и повести. Ему хотелось разыскать дом на холме, где он жил когда-то, но у него ничего не получилось.

– Папа, это школа?

На воротах, куда показывал Куродо, было написано «Тинсэй гакуин». Немного побродив по окрестностям, они вышли к церкви. Джей Би подумал: не та ли это церковь, куда мать приходила посоветоваться, стоит ли ей принять новую религию. Он открыл дверь и спросил у монахини, убирающей в храме:

– Не знает ли здесь кто-нибудь о Чио-Чио-сан?

Монахиня посмотрела на Джей Би и сказала:

– Может быть, – тут она прищурилась, – вы господин Тямэ, которого ждала госпожа Судзуки?

В этой церкви хранилось завещание старой женщины по имени Судзуки: «Сын Чио-Чио-сан обязательно придет сюда, передайте ему прощальный подарок от его матери, – двадцать четыре года назад она оставила здесь одну вещь».

Это был короткий меч с инкрустацией в виде дракона.

Наоми умерла в мае 1947 года. Джей Би не смог выполнить данного ей обещания. Она не добралась до Америки, земли своей мечты, и превратилась в прах в Кобе. Перед смертью Наоми сказала Куродо:

– В гроб ложишься один. Но к чему печалиться? Мертвые сотканы из той же материи, что и те, кто нам снится. Мы встретимся, как только захочешь.

Ее радости и печали, ее надежды на будущее и сейчас продолжают блуждать по Нью-Йорку.

9

9.1

Твой прадед Джей Би был все время в пути: от одной границы к другой, от одного народа к другому, от матери к возлюбленной и к двум супругам.

Твой дед Куродо родился между путешествиями Джей Би и в Токио получил крещение путника.

Путешествие Джей Би, начатое в 1894 году, было столь долгим и дурацким, что тебе и представить такое сложно. Что и говорить, границы государств, казалось, находились гораздо дальше друг от друга, чем в наши дни, а пространство между ними было почти что бесконечным. Джей Би скитался по этому «между» почти шестьдесят лет. Но, наверное, в его скитаниях все же был какой-то смысл. В те времена, чтобы пересечь Тихий океан, требовался целый месяц, а земля представлялась раз в сто огромней, чем сейчас.

Но ты, вероятно, подумаешь: как хорошо, совсем без изъянов, сохранилась история жизни твоего прадеда, Бенджамина Пинкертона Младшего. Память твоего деда Куродо также достойна восхищения, да и Сигэру, отчим Каору, похоже, предельно точно передал своему приемному сыну каждую фразу, каждое слово Куродо, для того чтобы история твоей семьи не была смыта рекой забвения. А ты сейчас слушаешь эту историю из уст твоей тетки Андзю. Память – страшная вещь. Люди, которые еще до твоего рождения оказались на том берегу, разговаривают, печалятся, смеются, любят и отправляются в путь. Значит ли это, что они продолжают жить в нашей памяти? Если так, то они, позабыв горький опыт, продолжают путешествовать, любить, говорить, печалиться и смеяться в сознании тети Андзю и в твоем.

Ясным прохладным осенним субботним днем тетя Андзю отправилась с тобой на другой берег реки, где однажды Каору был со своими новыми старшим братом и сестрой. На этом берегу родители играли с детьми в мяч, домохозяйки выгуливали собак, ребята носились на горных велосипедах.

И был там один мужчина, который, казалось, дышал другим воздухом, не таким, как все остальные. Будто разговаривая сам с собой, он наигрывал на гитаре короткие музыкальные фразы. Потом, встряхнув головой, словно отказывался от только что сыгранного, опять бормотал что-то свое и принимался играть новые мелодии, совсем не похожие на предыдущие. Казалось, его совершенно не заботило чужое внимание и играл он не для того, чтобы кто-то услышал.

– Ну вот, опять он здесь. Этот чудак-гитарист.

По словам тети Андзю ты поняла, что она его знает, и спросила:

– А кто он?

– Он все время приходит сюда. Я и раньше слышала эту мелодию.

– Разве такое можно назвать мелодией?

– Почему же нет? Послушай его гитару повнимательней. Она звучит, будто разговаривает с кем-то. Вот, эта мелодия…

Легкий ветерок с реки донес до них короткую музыкальную фразу. Ты обращала больше внимания на внешность мужчины, которая не особенно располагала к себе, и никак не могла сосредоточиться на звучании его гитары. А тетя Андзю, напротив, полностью концентрировалась на звуках – только эти звуки да тихое бормотание гитариста говорили ей о его присутствии.

– Что вы слышите?

Тетя Андзю по-своему интерпретировала мелодию:

– Еще один раз, один только раз. Встреться со мной.

Вот как. Действительно, тебе тоже стала слышна мелодия. Наверное, это было кому-то адресованное послание. Гитарист бормотал так, чтобы никто не услышал: «Еще один раз, один только раз. Встреться со мной», а потом подбирал музыку к этой фразе. Для тех, кто собирался на берегу реки, звучание гитары казалось странным, фальшивым. И что он тут делает? – наверняка все пребывали в недоумении, никто и не пытался разгадать его тайну. И только одной незрячей тете Андзю удалось найти ответ.

Гитарист заиграл другую мелодию. Ты спросила:

– А что он говорит сейчас?

Тетя Андзю приставила ладони к ушам и стала прислушиваться.

– «Помнишь, я сказал тебе, что люблю?» – вот что мне слышится. На последнем слове интонация повышается, значит, он спрашивает кого-то.

– Как вы хорошо все понимаете.

– Понимаю. Сама не знаю почему. Конечно, я слышу его не в первый раз, так что уже привыкла.

– А теперь он что говорит?