Я Распутинъ. Книга вторая - Алексей Викторович Вязовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот так вот под ручку с ней мы и вошли в зал. А через минуту уже общались втроем и Лена представила мне наконец-то собеседника — Анатоль Франс. Вроде писатель, довольно известный, даже классик, но его творения в прошлой жизни прошли мимо меня и потому я не мог разделить пиетета Лены, смотревшей на него с придыханием.
Мэтра очень интересовали ощущения человека от полета, страхи, волнения на высоте и я понемногу втянулся в разговор. Описывая подробности я даже, как совсем-совсем настоящий летчик, стал ладонями показывать эволюции аэроплана от ветра, чем привел в восторг Франса, а Ленку, наоборот, напугал. Ну да, Анатолю-то что, если я разобьюсь? Так, эпизод в покорении воздуха, а всем нашим моя гибель — кранты и конец всех начинаний. Так что, Гриша, надо бы себя поберечь. Как там мой шелковый бронежилет, кстати? Дома оставил. А зря. И Лохтина что-то не пишет. Это мысль внезапно больно меня резанула. Все отписались, ворох телеграмм прислали, поздравляют. Но не «генеральша».
— Ты чего мрачный такой стал? Надулся? — Елена дернула меня за локоть.
— А, ерунда, — махнул я рукой. — Вон президент идет, пойдем знакомиться.
Ну и началась говорильня. Порыв французского гения, все такое. Вуазены и Сеген, в арендованных фраках, волосы набриолинены, не иначе, все утро у куафера провели. И сияют, сияют. Хотя как же иначе — сидели стартаперы в своих сарайчиках ковыряли свои железки, строили дичь, которую серьезные люди в лучшем случае считали за баловство, в худшем — быстрым способом угробиться. И вдруг — н-на! Перелет, триумф, приглашение в президентский дворец, которого при ином раскладе им как ушей своих не видать… Вон, вокруг них уже солидные господа вьются, наверняка банкиры и промышленники.
— Выстрелил прожект, да еще как! А все почему? А потому что я такой храбрый и гениальный, да, Лена?
— Ох, Гриша, не заговаривайся. Высоко залетел, сам знаешь, что дальше.
Тем временем нас подвели к президенту. Поскольку прием имел частный, а не государственный характер, на плотном дедке был простой фрак, без атрибутов главы государства — ленты, звезды Почетного Легиона, цепи на шее или что там президентам положено, вместо короны, скипетра и державы? Простой народ должен видеть, что это Власть! Ого-го, вся в золоте и сиянии! Склонись!
А так — хороший такой животик, наверняка любит господин президент поесть, крупный нос, набрякшие веки. Прическа и борода старомодные, с такими он бы отлично смотрелся в качестве командира бригады или дивизии на Гражданской войне в США, только кепи с лаковым козырьком и не хватает. И трубки.
Представили, пожали руки, Арманд Фальер не преминул рассказать о том, что сам из крестьянского сословия — дед пахал, отец в землемеры выбился, а уж он сам и университет закончил и карьеру политика сделал. Я же только кивал благосклонно, поскольку понимал с задержкой — пока там Лена переведет… Наверное, Нелидов, который был приглашен на прием, так сказать, по должности, мог бы перевести и получше, но он изо всех сил делает вид, будто я его не замечаю. Помнит, чем прошлая встреча закончилась, ну и бог с ним, обойдемся.
Президент же, заметив мою заминку с пониманием, с улыбкой сказал:
— Сожалею, что вы ударились о землю в Англии, а не во Франции…
— Почему же?
— Тогда бы вы заговорили на французском!
Посмеялись. Разговор мало-помалу перетек на политику и я опять давал пророка — пучил глаза, хватался за крест и вещал, что грядет большая война. Французам это само собой понятно — пепел Эльзаса и Лотарингии стучит им в сердце — но они еще не понимают, что это будет не трехмесячная прогулка парадным шагом, а четырехлетняя бойня нон-стоп. Лунный пейзаж примерно так по всей Бельгии. И даже на фоне остальных армий, после англо-бурской войны срочно переодевающих солдат в зеленое, серое, хаки и фельдграу, французы продолжают цепляться за синие кителя и красные шаровары. Вот я и потыкал, сколько мог, что драться придется несколько лет и ценой миллионов погибших.
Французы не оценили. Решили, что русский визионер завирается и попробовали свернуть тему, упирая на то, что смерть за родину — смерть славная и почетная. Тут уж я мраку на себя нагнал, и выдал, что нельзя людей на такое посылать вообще. Дескать, жизнь свыше дадена и не человеческим разумением ее отнимать, неча в божественное соваться. Попал в точку — Фальер, оказывается, большой противник смертной казни и мы с ним и Франсом еще добрых полчаса эту тему обсуждали. Франс все норовил вывести на социальные причины преступности — на бедность и необразованность, а я ему поддакивал. А вот идея о том, что отсутствие перспектив в жизни у людей тоже на это влияет, похоже, писателя проняла.
Небольшой банкет прошел в восхвалениях покорителей воздуха, но почти в каждом тосте, а они тут длинные, обстоятельные, почти речи, звучало эдакое недоумение и даже разочарование. Как это простой мужик? Почему лавры достались не утонченным галлам или, на худой конец, не просвещенным мореплавателям? Н-да, не может Европа никак воспринимать Россию на равных. Дикари, на медведях ездят, водку жрут и реакторы топят… а, нет, реакторы это позже.
Пустое времяпрепровождение, в целом. Кое-какие мыслишки Фальеру и Франсу закинул, с рядом денежных мешков пообщался, может, какую скидочку и выбью, когда еще заводы торговать буду.
После приема решили слегонца выветрить алкогольные пары прогулкой. Тем более возле Эйфелевой башни нас ждал Эренбург. И не с пустыми руками. Мой новый художественный агент успел приобрести две картины Модильяни и «Мальчика, ведущего лошадь» Пикассо. Из «розового периода» последнего.
— Можно еще недорого купить «Радости жизни» Матисса и еще Модильяни, — Илья тоже был подшафе, разматывая рулоны, чуть не уронил картины.
— Бери все! — покивал я, разглядывая Пикассо. Нет, все-таки гений — он и есть гений. Модернисты тоже хороши, но Пабло жжет напалмом по всей мировой живописи. Сколько ему будут подражать, но все бестолку…Второго такого не будет.
* * *
А вот в гостинице нас уже ждал целый кагал журналистов. Щелкоперы и бумагомараки прям ракетой взвились с кресел в вестибюле, стоило только нам с Леной войти.
— Мсье Распутин! В дневном «Фигаро», — тут щеголь с тонкими усиками потряс свернутой в трубку, — пишут, что ваши сторонники в России устраивают погромы!
Меня аж перекосило. Какие, прости господи, погромы? Или это самодеятельность низовая? Щеголь принялся
