Сталин. Детство и отрочество - Георгий Леонидзе

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

В бедной хижине амкараМать поет над колыбелью.Песня сладостная схожаС соловьиною свирелью.

Как певуча иав-нана,Иав-нана, вардо-нана!Это голуби воркуют:Иав-нана, вардо-нана!

Или это куропаткиТихо вторят вардо-нана?Люлька зыблется спокойно.Щеки мальчика румяны.

— Будь для мира слаще меда!Вардо-нана, иав-нана!Ты свети ему, как солнце,Иав-нана, вардо-нана!

Что нам скажет иав-нана,А за нею вардо-нана?Зреет нива за поляной,Как цветы, благоуханна.

Пусть не тронет нив жучок,Чтоб скосить мой мальчик мог!

Светлый жемчуг и фиалкаМальчик-с-пальчик мой!Пусть господь тебя избавитОт судьбины злой!

А еще о чем воркуетЛунной ночью иав-нана?— Кто взрастил сады и нивы,Но решил несправедливо,Обездоленных не грея,Осчастливить богатея?

Налетит нежданно коршун, —Как себя убережешь?У тебя кусок отымутКогти, острые, как нож!

Песнь взлетает алой розой,Уносясь с метелью вдаль.К небу звездочка прильнула.Вплавясь в синюю эмаль.

БАТОНЕБИ

Что же дорого амкаруВ чисто убранной светелке?Самовар, сундук с тахтоюДа горшки на тесной полке.

Стены из щербатых досок,Дверь расшатана ветрами…Потолок в сырых подтеках,Схожих с лисьими следами.

Ветки вербы и колосья —На резных столбах балкона,И великий Руставели,Над пергаментом склоненный.

Опаляем жаром, мальчикВ колыбели тихо стонет;Мать, в надеждах разуверясь,Голову печально клонит.

К облакам восходит песня,Умоляющая небо:— На конях своих багряныхНас почтили батонеби.

Любят ласку батонеби,Любят, чтобы песнь звучала,Любят шутки-прибаутки,Любят яхонты и лалы,

Стол с обильным угощеньем,Сок янтарный винограда,И шелкам, как зори, алымСердце батонеби радо.

— Не сердитесь, батонеби,Окажите бедным милость!Семь сестер и братьев в хатеНад младенцем наклонились.

В малахитовом подвале —Сок янтарный винограда;Стройный тополь серебрится,Там нарциссы за оградой;Соловьиные свирелиОглашают кущи сада…

Задремавшего ребенкаС лихорадочным лицомУложили в колыбельку,Укачавши перед сном.

— Чем уважить хворь-батони,Коль нуждаемся и в хлебе!Где бедняк парчи добудетДля гостящих батонеби?

Нет у нас ковров, паласовИ атласных одеял.Не взыщите, батонеби,С тех, кто горе лишь знавал!

С виноградника и нивыМы не собираем дань.На тахту мы скромно стелемВойлок и простую ткань.

На порог положим ситец —Пусть он сходит за атлас,И, лоскутьями обвесив,Ярко мы украсим вас.

Знаем, любите вы розы,Ароматные плоды.Я на грош купила сливокВместо розовой воды.

Молоко я в долг достану,Поклонюсь, упавши ниц,Напеку печений-хрусток,Дам и крашеных яиц!

Нет у нас огней потешных, —Вам лампадка свет прольет.Буду жечь я в плошке маслоС разрешения господ.

О, не будьте слишком строги,Я вожусь с чужим бельем;Как малец покинул люльку,Добываю хлеб шитьем.

Сколько слез я проливала,Как измучилась душа!Не взыщите, генацвале,Пожалейте малыша!

АМИРАНОВА ЛУНА

Ночь черна, как черный ворон,Ночь, как буйволова кожа.Тучи черные нависли,Мысли черные тревожа.

Но нежданно бурку ночиВзрезал месяц — светлый витязь.Черной облачной ватагеПриказав: «Посторонитесь!»

И кудельные туманыПотянулись вдоль нагорий,Журавлиной серой стаейИсчезая на просторе.

В синем небе стройный витязь,Голубой, светловолосый,Озаряет и долины,И гранитные утесы.

В золотистых искрах речкаВширь раскинутые пашни,Лес могучий и на склонахХрамы древние и башни.

На крыльцо дитя выносят, —То обычай непременный,—Поглядеть на светлый месяц,На хранителя вселенной.

Тишь. Но слышится шуршаньеВ серебрящихся затонах.Ночь сверкает светляками,Роем искорок взметенных.

Небо — словно виноградник,Звезды — золотые птицы.Дать бы горлинку в подарокДетке в час, когда не спится!

Улыбается светиламМальчик в ярком лунном свете.«Солнце — мать, а месяц — папа,Золотые звезды — дети».

Рад малыш глядеть на купол,Светом блещущим залитый,Где проходит витязь-месяц,Горд несметной звездной свитой.

Мать ребенка подымает,Обратив лицо к светилу:— Видишь боженьку, сыночек,Там — за облаками, милый!

Боженька, боженька,К сыну явись!Странствуешь в мире немало.Боженька, боженька,К сыну явись!—Мать умиленно шептала.

Но господь не сходит с неба,Не растроганный мольбой.У младенца слезы льются —Тщетно хочет дотянутьсяОн до месяца рукой!

Мать ребенка уложила,Старый выполнив устав.Древний месяц дремлет в небе,Просьбе матери не внявИ храня суровый нрав.

Чего же к небу мать взывалаС таким волнением тревожным?Не для того ли, чтобы мальчикУзнал мечту о невозможном?

Есть для детей мячи и куклы,Но есть мечты в подлунной шири.Уже постиг ребенок смуглый,Что возвышает в этом мире.

Недосягаемо от векаИ неподвластно нашим силам,Оно чарует человека,По небу странствуя светилом.

И мальчик негодует, плача,Что тщетны все его усилья…Ужели эта незадачаУ малыша подрежет крылья?

Повествуют о прошлом медово,Как сказители, бабка и мать;И властительный голос былогоВ тишине оживает опять.

Разве месяц не сказочник новый,Проходящий по светлой стезе?Погляди, — уж не серп иль подкова,Полный круг засиял в бирюзе.

Но уж меркнет краса золотая,Не закончив свой путь голубой.— Я худею, бледнею и таю!Человек, что же будет с тобой?

Трепеща перед волею рока,Не сойдешь с предрешенных путей!Ночь строптивца сразит так жестоко,Что и ворон не сыщет костей!

Я не дева, а воин могучий,Говорю непокорным мужам:— Я прорезывал темные тучи,Чтоб светлее пролиться лучам.

Дорожите немеркнущим светомИ сияньем моим в вышине!Не противясь старинным заветам,Оставайтесь покорными мне!

Поднявшись к небесам державно,Застыл Эльбрус, и дик и глух.К вершине подойдя недавно,Увидел узника пастух.

Пастуший хлеб тот взял из торбыИ выжал кровь своей рукой:— Вот хлеб отцов, добытый в скорби,Я вам хотел добыть иной!

Молочный хлеб искал я всюду,С пути не отступая вспять.Восстань, народ, и хлеб добудешь,Чтоб в долг у господа не брать.

Слежу издавна за тобою —И воробей ничтожный сыт;Ты счастья хлеб возьмешь борьбою! —И поднял он скалу, как щит.

У бабки в шерстяной куделиСияла лунная кудель,Отец, и мать, и сын жалели,Что узник обречен беде.

Бесстрастен небосвод хрустальный,Кура волной о берег бьет.Ужель народ многострадальныйНе сокрушит свой давний гнет?!

Как нескончаем стон столетий!Как смертных муки тяготят!И человек, скорбя о свете,В плену у тьмы, как аманат.

Закрыт нам купол первозданныйИ бог для нас жалеет свет!Для огненосца АмиранаУжели избавленья нет?!

Что скорбь таить в бессильном взгляде?!Ее ты должен побороть!Народ! Земля твоя в три пяди,Но что в сравненьи с ней господь?!

Ты уберег для нас героя.Пускай поруган он судьбой, —Он всех святых святее втроеИ благородней, чем любой!

Ты жизнь его берег вехами,Непокоренный, как и встарь.Что перед мощными орламиГосподь — земной тюрьмы ключарь?!

А бабка говорит про беды,Что людям насылает бог…И нить полуночной беседы,Как размотавшийся клубок.

Дитя мечтой — на горном склонеУ речки, затаившей гнев,Где волн разгневанные кониУщелье роют, налетев.

И мальчик видит Амирана,К скале приросшего спиной;Но, тверже став упорным духом,Куда стремится он мечтой?

Людей спаяв единой волейИ для боев объединя,Из замка он умчал Камару —Царицу света и огня.И для ребенка уж не ново,Что люди стонут, жизнь кляня.

Но начинать борьбу не время —Игрушки малому подстать;Рученку положив на темя,Он будет на коленях спать.

Яснеет день голубоватыйИ вздохи ветра к гнездам льнут.Петуший крик разбудит хаты,Засуетится бедный люд.

Идут и к верстакам и к горнам,Едва часов заслышав бой.Отец сынишку пальцем тронул,Не расстающимся с иглой.

Целуя нежно лоб кудрявый,Расправит каждый волос мать;А волосы — как-будто травы,Что любят солнца свет впивать.

Хлеба из торни дышат паром,А жизнь проходит с каждым днем;И плачется народ недаром,Нуждой подавлен и трудом.

Так терпит люд, не сознавая,Что власть борьбою обретет,Что вождь, светильник подымая,На правый путь ведет народ.

Яснеет день. Заря зардела.Над хатой — золото венца.И нет сиянию предела,Лучам ликующим — конца!

КРОВАВАЯ ЗЕМЛЯ