Гайда! - Нина Николаевна Колядина

Заметив, что мальчик насупился, женщина смягчилась:

– Да зажарю я твоего голубя. Только мяса-то у него с гулькин нос.

– Он там всего один был, – виновато вздохнул Аркаша. – Были бы еще, я бы еще подстрелил. Семья ведь у нас немаленькая, всех надо кормить…

Через час передняя наполнилась запахом жареной птицы, тарелку с которой Дарья поставила на середину большого квадратного стола.

– Ну, идите, что ли, – позвала она ребят.

Младшие девочки – девятилетняя Оля и семилетняя Катя – тут же подскочили к столу, горящими от нетерпения глазенками посмотрели на ароматное блюдо и повернули головки в сторону Тали.

Таля – так в семье называли старшую из сестер Голиковых, двенадцатилетнюю Наташу – брезгливо поморщилась:

– Фу! Я это не буду. Это вообще есть нельзя!

На лицах Оли и Кати появилась растерянность. Девочкам очень хотелось кушать, но притронуться к непривычной пище, от которой их любимая Талочка воротит нос, они не решались. Старшая сестра во всем была для них примером, ее мнение всегда считалось самым правильным, однако запах жареного голубя так приятно щекотал ноздри, что на этот раз точка зрения Тали вызвала довольно сильные сомнения.

У Аркаши этот запах усиливал и без того здоровый аппетит до болезненного головокружения. Если бы не девчонки, он проглотил бы птичку в два счета, но разве мог он, единственный – после ухода отца на войну – мужчина в семье, оставить младшеньких без деликатеса?

– Почему ты решила, что это нельзя есть? – удивленно посмотрев на сестру, пожал плечами Аркаша.

Он выдвинул из-под столешницы стул с изогнутой деревянной спинкой, сел на него, придвинул к себе блюдо с голубем и, отщипнув от птицы небольшой кусочек, отправил его в рот. На лице мальчика появилось довольное выражение.

– Ммм… Вкусно! На курицу похож. Налетай, девчонки!

Катя и Оля переглянулись и снова вопросительно посмотрели на старшую сестру. Таля опять сморщила нос.

Аркадий оторвал от голубя ножку и протянул ее младшим девочкам:

– Ну, кто из вас самый смелый?

Оля осторожно взяла из рук брата кусочек жареной птицы, попробовала его и тут же начала с удовольствием уплетать.

– Молодец, Оля! Ты у нас самая передовая! – похвалил сестру Аркаша и, отщипнув от голубя вторую ножку, протянул ее Кате. – На вот, Катерина, это тебе!

Девочка жадно впилась зубами в птичье мясо.

– Ну что, Талка, будешь есть или привередничать? – повернулся Аркаша к старшей из сестер. – Смотри! Не успеешь рот открыть, как одни косточки останутся!

Таля еще раз фыркнула для приличия, но взяла у брата протянутый ей кусочек голубя и, преодолевая брезгливость, попробовала его на вкус. Через несколько минут на тарелке остались одни лишь косточки.

Аркаша взял блюдо, чтобы отнести его на кухню, и только тут заметил Дарью, которая стояла в дверном проеме, скрестив на груди руки.

– Ой, теть Даш, мы все слопали, а ты даже не попробовала, – смутился мальчик.

Дарья забрала у него тарелку и улыбнулась:

– Ну, слопали и слопали, и слава богу. Какое-никакое, а мясо. А обо мне не беспокойтесь, я его и не хочу. Вот мама с работы придет, мы с ней и поужинаем вместе. А вам сейчас чаю принесу. Сегодня и хлебушек есть, и сахарок.

– Опять, небось, полночи у лавки простояла? – спросил Аркаша.

– Ну, что поделаешь, – вздохнула Дарья, – время нынче такое… За всем очереди. Народу-то в городе как прибавилось: и беженцы, и военные какие-то. Вот и не хватает продуктов. Приходится вставать спозаранку, чтобы хоть что-то досталось…

После того, как все попили чаю, Таля собрала со стола посуду, чтобы отнести ее на кухню.

– Дай мне, я сам отнесу, – сказал Аркаша и забрал у сестры поднос.

– Пожалуйста, – не стала возражать Таля и обратилась к младшим девочкам:

– Ну что? Будем дальше читать или на сегодня хватит?

– Читать! Читать! – уже заходя в кухню, услышал Аркаша голоса Оли и Кати.

В закутке, где большую часть площади занимала печка, за небольшим кухонным столиком сидела Дарья. Перед ней стояло блюдо с остатками голубя. Аркаша заметил, что, увидев его, тетя быстро положила на тарелку одну из косточек, на которой кто-то из девочек оставил кусочки хрящей и кожи. Теперь косточка была гладкой, словно отшлифованной. На лице женщины появилось смущение, будто ее застали за каким-то непотребным занятием.

– Теть Даш, куда поднос ставить? – сделав вид, что ничего этого не заметил, спросил Аркаша.

Дарья, все еще находившаяся в некотором замешательстве, молча взяла у мальчика поднос и, отодвинув подальше тарелку с косточками, поставила его на стол. Также молча она подошла к самовару, чтобы налить в миску горячей воды для мытья посуды.

Аркаша не уходил.

– Теть Даш, – снова обратился он к тете, – вот скажи, пожалуйста, ты ведь приметы про птиц знаешь?

Дарья повернулась к мальчику и посмотрела на него с удивлением:

– Ну, знаю кой-какие. А что?

– Да вот… – замялся Аркаша. – Не знаешь, почему малиновки над людьми кружат? Прямо над головой! Есть ли на этот счет какая-нибудь примета?

– А что – над тобой, что ли, красногрудка кружила? – заинтересовалась Дарья.

– Ну да… К чему бы это?

Дарья снова села за стол и задумалась. Через некоторое время она ласково посмотрела на мальчика и сказала:

– Вообще-то, когда птица над человеком кружит – это к известию. А вот каким оно будет – хорошим или плохим, зависит от того, что это за птица. Малиновка – птичка божья, так что плохое известие она не принесет.

– А почему божья-то? – допытывался Аркаша. – Ты вроде рассказывала что-то, но я забыл.

– Ну, так послушай еще раз…

Дарья придвинула к себе миску с горячей водой, в которой собиралась сполоснуть чашки, и спросила:

– Как думаешь, почему у малиновки грудка красная, словно манишка на ней надета?

Аркаша пожал плечами.

– Вот слушай… – опуская в воду чашку, сказала Дарья. – Когда птичка пролетала над распятым Христом, она увидела, что острые колючки тернового венца впиваются в голову Спасителя. Она попыталась сорвать венок, но сил на это у нее не хватило. Тогда пташка начала клювиком выдергивать шипы из терновника и поранила свою грудку. Вот так и появилась у нее красная «манишка». Понял теперь, почему малиновку называют божьей птичкой?

– Понял! – радостно воскликнул Аркаша и подумал: «Какая разница – есть бог, нет бога… Такая птичка точно не принесет плохое известие!»

2.

В первые дни октября погода стояла славная: теплая, солнечная и почти безветренная. Буйство осенних красок, которыми природа расписала деревья и кустарники, соперничало с прозрачной голубизной безоблачного неба. Но в воскресенье пошел дождь и все испортил. Над городом нависла серая, без единого просвета, пелена, из которой весь день, словно сквозь мелкое сито, сыпались на землю тоненькие струйки воды. И хотя на улице холоднее не стало – что внушало надежду на то, что погода испортилась ненадолго, – выходить из дома не хотелось.

Дочитав последнюю страницу, Аркаша закрыл томик Диккенса и с сожалением посмотрел