Приключения Чикарели - Рубен Арамович Марухян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Именно потому, чтобы ни один, слышите, ни один мальчик или девочка не уменьшились и не исчезли, я расскажу вам историю Чикарели.
КАК СУББОТНЯЯ РАДОСТЬ СМЕНИЛАСЬ ГРУСТЬЮ
— Живей, живей, не задерживайтесь! — поторопила мама.
— Мушег, Анаит, бегом во двор, мы с мамой сейчас спустимся тоже, — подал голос папа.
Мы с сестрой взяли сумки, спустились во двор, я открыл багажник машины и положил туда вещи.
— Куда это вы собрались? — крикнула с балкона соседка.
— Едем на выходные в горы. Присоединяйтесь к нам, — шутя предложил папа.
— Дети, вы ничего не забыли? — спросила мама, окидывая сумки хозяйским взглядом.
— Ой! — воскликнула Анаит. — Чуть не забыла.
— Что?
— Книжку, — ответила Анаит и помчалась домой за книгой, которую она не может дочитать уже целый год, потому что не отводит взгляда от Сааковского окна.
— Путешествие — лучшая вещь в мире, завидую вам, — сказала соседка, вытряхивая ковер прямо над нашими головами, — счастливого пути.
— Спасибо, — ответили мы хором и забрались в машину, чтобы не задохнуться в пыли, летевшей на нас с третьего этажа.
Наконец сестра вернулась со своей неразлучной книгой и устроилась рядом со мной.
— Пристегните ремни безопасности, наша «Чайка» готовится к взлету, — объявила мама.
— Апчхи, — чихнула соседка, вытряхивая очередной ковер, — а все эти выхлопные газы… Апчхи!
— Будьте здоровы, — сказал папа, и наш старенький «Москвич» тронулся с места.
Мама водит машину лучше папы, и когда за руль садится она, я, честно говоря, чувствую себя спокойнее, потому что папа вечно отвлекается, смотрит по сторонам, машет рукой знакомым прохожим, и уже два раза наезжал на фонарный столб.
Вырвавшись из городского хаоса и потока машин, мы выехали на трассу, ведущую к склонам Арагаца.
— Давайте сократим путь, — предложил папа, что означало «давайте споем».
— Давайте! — дружно согласились мы.
— Ансамбль «Дружный» с улицы Весенней начинает свое выступление, — весело объявил папа. — «Красное яблочко». Слова и музыка руководительницы ансамбля Лусик Араратян (это мама), партия фортепиано — Анаит Араратян (это, понятно, сестра). Поскольку она забыла инструмент дома, то вынуждена присоединиться к хору. Приготовились: ии!..
И мы запели смешную песню, которую сочинила мама. Когда поешь хором, дорога действительно кажется короче. Даже не замечаешь, как стремительно проносится километр за километром. «Чайка» поднимала нас к Арагацу. Мы здесь впервые, и папа стал рассказывать о горе:
— Вот четырехглавая красавица страны Армянской. Здесь из-под каждого камня бьют ключи, утоляя жажду самых красивых цветов на свете. Арагац — летняя обитель многих птиц, прилетающих сюда из жарких стран и все лето слагающих песни в честь прекрасной горы. На самой вершине Арагаца есть синее-пресинее озеро. Говорят, будто каждую ночь к озеру приходит таинственная незнакомка, чья красота затмевает блеск самой яркой звезды на небосклоне. Когда-то она жила неподалеку от храма на склоне Арагаца. Она была единственным ребенком в семье, и родители души не чаяли в ней. Однажды Ту девушку-красавицу увидел и полюбил с первого взгляда юный горец. Он был пастушком, игравшим на свирели так; что люди специально приходили в эти края послушать его.
— Пожалуйста, пастушок, — робко произнесла девушка, подойдя к нему. — Сыграй мне, я давно хочу послушать твою свирель.
Юноша забрался на выступ скалы и, стоя прямо напротив девушки, поднес свирель к губам. Подхваченная крылатыми ветерками, мелодия разливалась по склонам, а девушка, как зачарованная, шептала слова любви. Они стали видеться ежедневно, и юноша каждый день играл свои песни для девушки с огромными, как море, глазами, и они упивались своим счастьем, как горные цветы, как птицы небесные, как бьющие из-под камней родники. Любовь принесла им счастье, и быть бы ему вечным, если бы в нашу страну не вторглись, как смерч, орды раскосых кочевников, от которых разило зловонием. Подобно бешеному черному потоку, они заполнили всю Араратскую долину и поползли вверх по склонам Арагаца. Они убивали, грабили, сжигали дома, разрушали храмы. Юный пастушок положил свирель за пазуху, взял отцовскую саблю и спустился в долину, чтобы примкнуть к сражавшимся соотечественникам. Он бился с раскосыми разбойниками, затаив в душе тоску по любимой девушке. А она каждое утро забиралась на тот самый выступ скалы, взглядываясь вдаль, — не идет ли ее возлюбленный. По вечерам она забиралась на крепостную стену, снова подолгу смотрела в сторону долины и ей чудились звуки свирели. Это ветерок доносил до нее затаившиеся в лощинах знакомые мелодии. Со слезами на глазах девушка простирала руки, звала к себе возлюбленного, а он в это время сражался с жаждавшими крови врагами, чтобы копыта их лошадей не смели топтать цветы на склонах Арагаца. Миновала осень, а пастуха все не было. Наступила зима, но он все не возвращался. И однажды весной к ним постучались сваты.
— Девушке надлежит выйти замуж, стать матерью, — сказали они, сев за стол и разложив перед ней драгоценные украшения и дорогие наряды.
— Нет, — ответила она, — я жду его.
— Он не придет, — возразили сваты.
— Придет, придет, придет! — в ужасе закричала девушка, выбежала из дома и поднялась на самую вершину Арагаца. Прошло некоторое время, родители забеспокоились, подняли людей и пошли искать ее, но так и не нашли. Разбивая о камни лицо и колени, мать искала ее по всем ущельям, причитая:
— Вернись, сладкая моя, приди в мои объятия, я тебя никому в обиду не дам! — но никто не отзывался.
И однажды отчаявшаяся и потерявшая все силы мать прилегла на траву, чтобы отдохнуть. Она лежала, беззвучно плача, и слезы ручьями текли в лощину, образуя озеро. Выплакав все слезы, мать уснула и больше не проснулась. Говорят, с тех пор девушка каждую ночь выходит на берег синего озера, оплакивает мать и возлюбленного.
Арагац, алмазный щит
Молнии разящей,
И глава твоя — шатер
Облаков
