Путешествие Демокрита - Соломон Лурье

Личинки стрекоз живут в воде постоянно. Когда они вырастают, то выползают на сушу, их твердая кожа лопается, и из нее появляются стрекозы, способные летать и дышать воздухом. Когда суши еще не было, море населяли одни рыбы. Затем из моря выступили материки, часть рыб вылезла на сушу, кожа их стала лопаться, и на свете появились первые люди, сперва голые и беспомощные. Только тяжелым трудом люди постепенно сумели улучшить свою жизнь и подчинить себе враждебную природу.

Целые дни Демокрит проводил с Левкиппом, поражаясь умению милетского мудреца ясными и убедительными доказательствами подтверждать правильность своих мыслей.

Дамасиппу нравилось, что сын совершенствует свои знания у заморского учителя. Он соглашался с Левкиппом, что только трудом и смекалкой можно добиться успехов в жизни. Он одобрял усердие сына, который допоздна засиживался над книгами, а рано на заре уже спешил к Левкиппу. Особенно он обрадовался, когда сограждане в знак уважения к ученому юноше избрали Демокрита на почетную должность архонта[6]. «Теперь, — говорил отец, — имя моего сына будет вычеканено на абдерских монетах. Какого еще бессмертия нужно ему? — удивлялся Дамасипп. — К чему он еще может стремиться?»

Поэтому Дамасипп решительно отказал сыну, когда тот попросил у него денег, чтобы отправиться для продолжения образования в страны Востока. Жизненные правила абдерского купца гласили: все, что не сулит прибыли, — бесполезно и на это не стоит тратить деньги. Демокриту пришлось смириться перед волей отца — путешествовать без денег было невозможно.

Как раз в это время Левкиппу пришлось покинуть Абдеры. Абдерские учителя сразу возненавидели милетского мудреца, отбивавшего у них учеников, и теперь, объединившись, сделали его жизнь невозможной. Левкипп решил отправиться в путешествие и звал Демокрита с собой. Демокрит попросил отца отпустить его с учителем, но снова получил отказ. Вспыхнула ссора. Отец пригрозил проклятием, и Демокрит, сетуя на свою участь, вынужден был подчиниться.

Ссора с отцом тяжело отразилась на душевном состоянии Демокрита, который считал, что мудрец не должен ни с кем ссориться, а особенно со своими близкими. Какая польза от того, что он высказал Дамасиппу все, что накопилось в его душе, что он высмеял ограниченность абдерских торгашей, назвал жизнь, прожитую отцом, пустой и неинтересной, упрекал его в скупости, в себялюбии? Все равно отец ничего не понял и только обиделся, а расстроенный Демокрит не мог спокойно работать и за несколько месяцев не написал ни одной строчки.

Неожиданная смерть отца заставила Демокрита еще больше пожалеть о своей несдержанности. Отец, хотя и жаловался после ссоры на неблагодарность старшего сына, но не лишил его наследства. Согласно обычаю, родовые земли, доставшиеся Дамасиппу от предков, нельзя было делить, и они перешли во владение Демокрита. Демокрит, как старший, кроме того, получил лучшую, считавшуюся наиболее почетной, часть наследства — земли, приобретенные Дамасиппом. Младшим братьям достались только нажитые отцом деньги, а также часть золотой и серебряной утвари. Братья обрадовались, когда Демокрит предложил им обменяться наследством: пускай они возьмут себе земли, а ему отдадут деньги. Братья тотчас согласились на такой обмен.

Получив деньги, Демокрит наконец‑то мог осуществить свою мечту о путешествии. Однако, когда он объявил о своем решении, возникли непредвиденные препятствия. Братья настоятельно советовали и даже требовали, чтобы Демокрит отказался от своей затеи, которую они называли вздорной и опасной.

Конечно, их слова ни на мгновение не могли поколебать решения Демокрита отправиться в путешествие вслед за своим учителем. Однако он признавал, что возражения братьев не лишены смысла. Опасностей действительно было много. Корабль мог попасть в бурю, которая разбила бы его в щепки. Часты были и нападения пиратов, захватывавших корабли и продававших путешественников в рабство. Своенравным восточным владыкам ничего не стоило убить чужеземца, если он им чем‑нибудь не понравился. И хотя Демокрит знал, где находится его учитель, добраться до него было нелегко, а возможностей попасть в беду — более чем достаточно. Однако, несмотря на все опасности, сотни греков все же побывали в Малой Азии, Египте и даже в Персии и Вавилонии. Но на риск шли либо бедняки, которым уже нечего было терять в родном городе, либо купцы, стремившиеся к крупной наживе.

Убедившись в непреклонности решения Демокрита, один из его братьев, Дамас, настоял на том, чтобы он взял с собою молодого раба Диагора. Диагору он и поручил опекать старшего брата, видимо не надеясь на благоразумие самого путешественника. Демокрит был тронут этим.

«Дамас, конечно, ограниченный человек, — думал он, — и не понимает, что знания могут быть дороже денег, но возражения его вызваны заботой обо мне».

Простившись с братом и друзьями, Демокрит отправился в путь. Главной целью его путешествия был Египет, куда, по его сведениям, должен был отправиться и Левкипп. Демокрит послал своему учителю письмо, но встретиться им не пришлось.

КРОКОДИЛОВЫ СЛЕЗЫ

Демокрит глубоко вздохнул и огляделся. Под ногами поскрипывал плотный мокрый песок. В воздухе кружились и кричали чайки. Солнце склонялось к закату, и жара начала ослабевать.

«Вот я и в Египте! — подумал Демокрит. — А учиться у египетских геометров мне сейчас не придется. Где‑то сейчас Левкипп и что он делает?»

И, вспомнив об учителе, Демокрит зашагал еще быстрее.

«Когда же все‑таки он сделает привал?» — злился Диагор, глядя в спину хозяину и чувствуя, как ноги его ломит от усталости.

Наконец Диагор не выдержал.

— Демокрит, — окликнул он, — посидим немного.

— Ну что ж! Если устал, посидим! — согласился Демокрит.

Он опустился на землю, а Диагор, сняв сандалии, стал счихцать приставший к подошвам песок.

— Понравился ли тебе пифагореец Архипп? — спросил Демокрит.

— Человек он, видно, неплохой, — сказал Диагор, стараясь не упустить возможности поболтать и надеясь за разговорами посидеть подольше. — Я тоже не верю, чтобы душа умирала вместе с человеком. Но в остальном его учение мне не по вкусу. И так часто приходится оставаться голодным, а если еще привередничать в еде, то и вовсе помрешь с голоду.

— А ты не опасаешься, что ненароком можешь съесть своего отца?

— Хотел бы я, чтобы у меня не было других причин для опасений. К сожалению, рабу приходится бояться вещей гораздо более серьезных.

— А все‑таки?!

— Видишь ли, господин, по–моему, в наше время в первую очередь надо защищать человека. Заботиться о животных настанет время только тогда, когда люди перестанут убивать и мучить друг друга. Нет, учение пифагорейцев нам, рабам, не подходит.

— Ты, пожалуй, прав! — сказал Демокрит, вставая с земли, а вслед за ним, кряхтя и охая, поднялся Диагор.

Молча они прошли еще около часа, пока наконец достигли Канобского устья. На пристани они нашли корабль. Демокрит договорился со старшим корабельщиком, и тот за небольшую плату обещал доставить их в греческий город Навкратис, откуда отправлялись корабли вверх по Нилу.

Гребцы, затянув песню, дружно ударили веслами по воде, и небольшое суденышко быстро понеслось на юг.

Путешественники, сидя на палубе, вглядывались в берега, стараясь не упустить ничего интересного. Нигде в Греции не видели они столько зелени. Насколько хватало взгляда простирался великолепный цветник. Яркая, сочная зелень молодых всходов, густые заросли папируса, цветущие лотосы почти скрывали встречающиеся по пути многочисленные поселки. Каналы, прорезавшие землю во всех направлениях, щедро снабжали посевы влагой.

Был август, и вода в Ниле стояла высоко. Повсюду виднелись мачты и паруса кораблей, спешивших к многочисленным гаваням Нижнего Египта. Вот корабль Демокрита миновал какой‑то большой, наполовину закрытый садами город.

— Гермополь, — пояснил кормчий. — Здесь почитают бога мудрости, которого мы, греки, называем Гермесом[7], а местные жители изображают в виде ибиса. Благочестивые египтяне кормят здесь тысячи этих длинноклювых птиц, а некоторые даже приезжают издалека специально, чтобы принять участие в кормлении ибисов.

— Наверно, птицы стоят того, если их разводят! — вмешался Диагор. — Они крупнее гуся, и если мясо их вкусно, то стоило бы взять несколько таких птиц и развести их в Греции.

— И думать забудь об их мясе! — сердито оборвал его кормчий. — Ты навлечешь беду не только на себя, но и на всех нас. Я сам видел, как одного охотника местные жители растерзали за то, что, целясь в гуся, он нечаянно подстрелил священного ибиса. В Нижнем Египте строго запрещено убивать ибисов. Более того! Если птица издохнет своей смертью, верующий египтянин должен подобрать падаль, отвезти сюда, в Гермополь, и похоронить возле храма. Это считается благочестивым поступком. Говорят, в награду бог Гермес поможет человеку в торговле. Но поездка и похороны птицы стоят недешево, и бедные египтяне, увидев мертвого ибиса, предпочитают не замечать его.