Суворовец. Том 1 - Анна Наумова

А потом я и не заметил, как на меня сзади долбанули чем-то тяжелым. Я и забыл на мгновение, что их было трое. То ли сказалась усталость, то ли годы все-таки взяли свое. Потерял на мгновение бдительность. Получил сзади чем-то по голове. Кажется, той самой бутылкой. Пошатнулся и упал...

Кто-то навалился сверху. И сразу же мою шею пронзила острая, резкая боль.

Я уткнулся лицом в асфальт, почувствовал, как по подбородку течет что-то теплое и горячее и с горечью понял, что тут — без вариантов.

Сломанный нос можно вылечить. Зубы — вставить. Выбитый глаз — тоже не смертельно. Даже дыра в черепе — дело поправимое. Но с такой раной в шее я вытеку весь секунд за тридцать. Даже к бабке не ходи.

"Так и не прилетела звездочка на погон..." — успел подумать я перед тем, как навсегда отключиться.

***

— Рота, подъем! — раздался зычный, резкий окрик.

Я разлепил глаза.

Вместо темного осеннего неба надо мной навис белый потолок.

Значит, все-таки скорая успела?

Кажется, так оно и есть. Я сейчас — в палате реанимации. Видать, медики меня все же каким-то чудом откачали и быстренько прооперировали. А сейчас я ловлю отходняк после наркоза.

— Вставай, вставай, Рогозин! — кто-то резко сдернул с меня колючее одеяло. — Недавно в училище, а уже наряд схлопотать хочешь?

Глава 2

Фото: https://history.ru/read/articles/sovietskii-lad-kadietov-k-73-lietiiu-suvorovskikh-uchilishch

— М-м-м... А? Что? — я открыл глаза и застонал.

А потом осторожно пошевелился. И, как ни странно, у меня это получилось!

Значит, я жив?

Не веря себе, я аккуратно и о-очень медленно повернул шею. Миллиметр за миллиметром. Налево. Потом направо. Потом снова налево. Снова получилось!

Действуя все так же медленно и осторожно, я дотронулся рукой до своей шеи. А именно — до места, куда нежданно-негаданно еще недавно внезапно воткнулся нож. Нож, который оказался в кармане у кореша любителя юных нимфеток, подло напавшего на меня сзади.

Живенько меня подлатали. Молодцы врачи! Всегда знал, что наша медицина — лучшая в мире! Кто же успел так быстро скорую вызвать? Может, Усейн Болт мимо пробегал, вписался за меня и набрал "103" по-бырому?

"Зашибись! И девчонка спаслась, и меня вроде пронесло!" — довольно подумал я, повернув голову набок и деловито ощупывая себя.

Стоп!

Как-то странно это все. Не сходится у меня дебет с кредитом. Трубок никаких во мне нет. И пищащих приборов поблизости — тоже. А я точно в реанимации?

А еще — никаких бинтов. Ни на шее, ни где-то еще. Ничего не заклеено. И почему-то даже не больно вовсе! Будто бы и не было никакой раны! Пальцы нащупали только гладкую кожу, под которой бился пульс.

А мои ли это пальцы?

Я поднял собственную руку и внимательно вгляделся в нее. А потом снова осторожно пошевелил ладонью. Сжал и разжал кулак одной руки. Потом другой. Обе руки послушно сжимались и разжимались. Обе молодых, крепких, хорошо тренированных руки.

И мизинец на правой руке сейчас — прямой и ровный. А я уже привык, что он у меня слегка кривоват. Поломал я его много лет назад в уличной драке. Защищал какую-то дамочку от ханурика, решившего поживиться ее мобилой. Успел. Только зажил перелом плохо. Вот и остался мой палец чуть согнутым.

А такая худая и вместе с тем жилистая рука у меня была только... да, точно! Лет в пятнадцать!

Я тогда, помню, расти начал, с космической скоростью. Плечи стали шире. Голос начал потихоньку ломаться. Пальцы резко удлинились. И размер ноги скакнул — с сорок второго до сорок четвертого. Да и сам я сильно вытянулся. Остался худым, но всего за год вымахал до метра восьмидесяти трех сантиметров. И подбородок начала колоть неровно пробивающаяся щетина.

Пубертат-с. В самом, что называется, расцвете.

Мама тогда только успевала мне одежду доставать... Из того, что было, я вырастал моментально. А новую одежку так просто не купишь. С деньгами у нас туго было. Вот она обрадовалась-то, когда я поступил в Суворовское и перешел на казенный "прикид"!

Потолок, который я увидел, разлепив глаза минуту назад, мне был хорошо знаком. Точно такой же потолок я видел каждое утро на протяжении трех лет, когда просыпался, будучи суворовцем. Почти три десятка лет назад.

Может, я просто сплю? И не было вовсе никакого вызова к полковнику на ковер, похода в кино с прелестной следачкой, страстных поцелуев с ней на последней ряду и разборок с ублюдками у подъезда темным вечером?

Скорее всего, так и есть. Небось опять, как всегда, придя вечером из отдела домой, я засел в сотый раз пересматривать несколько старых серий "Убойной силы". А потом закемарил в итоге прямо перед орущим телевизором.

Поэтому и не болит у меня ничего. Мне просто все привиделось.

Родное Московское Суворовское Училище мне давно не снилось. Разве что в первые годы после выпуска. Когда я уже курсантом стал и поменял одну форму и — соответственно — одну казарму на другую. Бывает, проснешься посередь ночи, кинешь привычный взгляд на соседнюю кровать, а там вместо моих лучших друзей — суворовцев Михи Першина и Илюшки Бондарева — сопят новые приятели — курсанты Смирницкий и Латышев.

Потом все завертелось, закрутилось. Лекции в институте, наряды, экзамены... Позже — выпуск, погоны лейтенанта, служба... Не до ностальгии было. Приучился я спать без снов. И в реальной жизни кошмаров хватало. Поэтому я просто отрубался, едва коснувшись головой подушки. И со старой компанией из училища мы встречались нечасто. Сначала — каждый год, а потом — все реже и реже.

Пару лет назад вот собирались — прямо в училище. Навестили бывших преподавателей. Мало их осталось с тех лет. Померялись погонами, вспомнили давние суворовские будни: давно забытые кликухи, наряды, ссоры из-за девчонок, робкие поцелуи с ними у забора училища...

Хотели разыскать даже свои "наскальные рисунки" на партах, которые оставляли по разным поводам. Да куда там! Всю мебель уже давным-давно поменяли. Старые парты канули в лету. Вместе с нашей суворовской юностью.

А сейчас с какого перепугу мне это все вдруг снова привиделось? Почему