Рождественская Ведьма (ЛП) - Харпер Хелен

На другом конце толпы ведьм Эбигейл выкручивала руки. Она приковыляла ко мне.

— Рада, что вам понравилось. Но есть огромная проблема, — она прикусила губу и выглядела так, словно вот-вот расплачется. Меня это встревожило. Раньше она не показалась мне плаксой.

В этот момент несколько веток у верхушки затряслись, и лёгкий ветерок, обдувающий нас, не имел к этому никакого отношения. Я нахмурилась и, прищурившись, посмотрела наверх, а затем отпрыгнула назад всего за мгновение до того, как массивный стеклянный шар обрушился на место, где я стояла.

— Какого чёрта? — вскрикнула я, готовясь обвинить любого, кто окажется рядом со мной, будь то побледневшая Эбигейл или нет.

— Сучка, — в нескольких сантиметрах надо мной из ветвей дерева показалась морда Брутуса. Выглядывая из-за мишуры, он моргнул и, могу поклясться, мерзавец ухмыльнулся мне. Чеширский Кот, должно быть, брал уроки у моего чёртова фамильяра.

Даже не затребовав еды, Брутус исчез в тёмных зелёных иголках, заставив ещё несколько верхних веток сильно задрожать.

Будь Брутус изящным созданием вроде Принцессы Пармы Перивинкл, фамильяра Винтера, в этом, вероятно, не было бы проблемы. Но Брутус — увесистый кот, который любит еду, так что по мере того, как он набирал скорость и всё больше и больше веток начинали качаться, я поняла, что ствол огромного дерева шатается. Он опасно наклонился в одну сторону, и раздалось несколько встревоженных криков.

Над всеми ними раздался знакомый голос Брутуса.

— Древесина, сучки!

Он спрыгнул с верхушки, приземлившись совсем рядом с перепуганными красными мантиями, и метнулся прочь из виду. В тот же миг стало ясно, что дерево собирается рухнуть на землю. Грёбаный кот. Могу поклясться, что удирая, он держал в зубах симпатичное украшение в виде снежинки. Он определённо был особенной долбанной снежинкой.

Я тихо зашипела и вскинула руки, в самый последний момент вычертив стабилизирующую руну. Дерево заскрипело и с трудом поднялось, словно жалуясь, после чего наконец, к счастью, выпрямилось. Я выдохнула. Пронесло. В последнее время у меня, может, и была большая свобода действий в том, что касалось ведьм Ордена, но если бы Брутус разрушил их главное украшение, я была уверена, что потеряла бы большую часть их расположения. По сути, меня это не особо волновало, но, говоря Мэйдмонту о жене Цезаря, я шутила лишь наполовину. Меньше всего мне хотелось, чтобы мои действия плохо отразились на Винтере. Он никогда не жаловался, но я знала, что ему в эти дни и так забот хватало со стрессами на работе. Я не хотела ещё сильнее обременять его, если есть возможность этого избежать.

— Пронесло, — я повернулась к Эбигейл. — Извини. Я поговорю и ним и удостоверюсь, что он больше этого не сделает.

Я не сказала ей, что Брутус никогда не слушал ни единого чёртова слова из того, что я говорила, и был достаточно упрям, чтобы влезать на гигантскую ёлку так часто, как только сможет, если подумает, что это будет меня раздражать. Прямо сейчас, когда у неё всё ещё дрожала нижняя губа, юная ведьма нуждалась в утешении.

— Дело не в коте, — дрожащим голосом сказала Эбигейл. — С ним всё в порядке. Проблема не в нём. Дело в… — казалось, она была не в состоянии закончить предложение.

Немного встревожившись, я повнимательнее присмотрелась к ней.

— Что такое?

Позади меня раздалось громкое фырканье. Эбигейл не отреагировала, и я, не поворачиваясь, знала, кто издал этот звук.

— Это же очевидно, разве нет? — проревел мне в ухо Гренвилль. — В моё время не срубали прекрасное дерево и не закидывали его затем блёстками, но даже я полностью осознаю, в чём дело.

Я упёрла руки в бока.

— Раз вы такой умный, почему бы не сказать мне?

Эбигейл с дрожью в широко раскрытых глазах уставилась на меня.

— Это ещё один тест? — спросила она. — Потому что, если честно, Иви, не думаю, что сейчас для этого подходящее время.

— Прости, — пробормотала я. — Я говорила не с тобой.

Она нахмурилась, и между бровей у неё пролегла крохотная морщинка.

— Тогда с кем… — она замялась. — Ой, вы говорили с призраком, — несмотря на беспокойство, в её глазах вспыхнул интерес. — Это кто-то известный?

— Ну да, — напыжился Гренвилль и блаженно улыбнулся. — Вообще-то я довольно известен.

— Как Джон Леннон или кто-то вроде того? — спросила Эбигейл.

— Джон Леннон! — взвизгнул Гренвилль, и все его благодушие испарилось. — Кто такой этот Джон Леннон? Кого волнует Джон Леннон? Он мог творить магию? Был он такой же поразительной ведьмой, как я?

Я вздохнула.

— Думаю, мы отошли от сути вопроса, — сказала я. — Почему бы нам не перестать заниматься ерундой, и одному из вас не рассказать мне, в чём именно проблема?

— Подумай, — огрызнулся Гренвилль. — Ты же должна быть каким-то гением. Вот и додумайся сама.

Учитывая время и наклонность, я была вполне уверена, что могла бы и сама додуматься. Однако, когда рядом со мной стоят два человека, которые могут в мгновение ока мне рассказать в чём дело, я понятия не имела, зачем мне для этого напрягать мозги.

К счастью для всех нас, Эбигейл была более услужлива, чем Гренвилль.

— Дело в Ангеле, — сказала она. — Он пропал.

— А? — тупо переспросила я.

— С верхушки дерева, — объяснила она. — Он всегда был там. Это своего рода особенная реликвия. Всё украшения, включая Ангела, мы забрали из отдела Антиквариата. Мы все собирались повесить его в конце и устроить из этого целое событие. Понимаете, Ангел особенный. Он исполняет желания и защищает… — её нижняя губа снова задрожала, и она опустила голову.

— Что маленькая ведьма, по-видимому, не в состоянии сказать, — подал голос Гренвилль, — так это то, что серебряный Ангел, которого ваши люди упорно пытаются повесить на верхушку дерева, но который заслуживает гораздо лучшего обращения, не только потерялся, но на нём ещё и лежит несколько проклятий. А ещё он является символом защиты для всего Ордена.

Я сделала шаг назад, зафиксировавшись на одном слове.

— Проклятий?

Эбигейл съёжилась. Казалось, словно в один момент из её лёгких вышел весь воздух.

— Призрак вам рассказал, — сказала она, заламывая пальцы и так сильно сжимая их, что я удивилась, как у неё до сих пор сохранилось нормальное кровообращение. — Я думала, вы уже были наслышаны об Ангеле. Он довольно известен.

— Это моё первое Рождество с Орденом, — раздражённо ответила я. Мне всё ещё было трудно забыть упоминание о проклятиях. Я, как и любая другая ведьма, была суеверной, и любое упоминание о чём-либо, что могло принести несчастье, приводило меня в ужас.

Эбигейл покраснела.

— Конечно, — сказала она. — Я забыла, что вас…

— Выгнали за списывание и нападение, — закончила я за неё. — Сейчас это всё в прошлом. Давай вернёмся к тому, что якобы должен делать этот Ангел. Расскажи мне о проклятиях, — я сделала всё, что в моих силах, чтобы голос мой прозвучал деловито и профессионально. Либо так, либо повернуться и с криками броситься наутёк.

Гренвилль скрестил руки на груди и улыбнулся так, словно всё происходящее его чрезвычайно забавляло. Он переключил своё внимание на Эбигейл, и оба мы ждали, пока она заговорит.

Ретивый ведьма, подслушивавший нас, встрял в разговор:

— Не хочу вас прерывать, — сказал он, — но я не мог не услышать, о чём вы тут говорите. Мне рассказывали, что проклятия принесут смерть и разрушение всему Ордену. Что если Ангел будет потерян, или если ему хотя бы раз в год не будет отводиться почётное место, мы все умрём в огненном извержении вулкана.

Я одарила его долгим, тяжёлым взглядом. Лаааадно. Я верю в проклятия и суеверия. Однако мысль о том, что из ниоткуда в средней Англии появится вулкан, даже мне казалась неправдоподобной. У нас нет вулканов. У нас нет землетрясений. У нас есть много дождей, противный ветер, который имеет привычку проникать за шиворот вместе с ледяными каплями, когда не обращаешь внимания, но нет цунами или ураганов или других нашествий Матушки-Природы. Природные явления, с которыми мы сталкиваемся в этой части мира, вызывают скорее нытьё, чем крики.