Искатель, 2002 №5 - Станислав Васильевич Родионов

профессию?

— Моя профессия — траханье.

— Тогда разрешите погладить ножку.

— Пожалуйста.

Он провел ладонью по ее икроножной мышце.

— А коленочку?

— Гладь.

— А бедро?

— Валяй.

— Ну, а повыше?

— А за повыше платить надо.

На лице проститутки ни желаний не дрогнуло, ни волнений. Художник поднялся: он знал, что его мистический дар обольщать действует не на всех.

Леденцов поправил кобуру и замешкался — надевать ли куртку? Жарко. Но туда, куда он ехал, непрожигаемо-непрорезаемое покрытие куртки могло пригодиться. Он схватил трубку внутренника и бросил неуспеваемые слова:

— Оладько, СОБР вызвал?

— Естественно.

Пока майор задвигал ящики стола и запирал сейф, в кабинет неуверенно протиснулся мужчина. Касательным взглядом Леденцов определил лишь его солидность: плащ, похоже, на подкладке, а в руке старомодный портфель, на вид тяжелый и тепла гражданину явно прибавлявший.

— Меня послали к майору Леденцову…

— Кто послал?

— Дежурный.

— По какому делу? — Леденцов уже застегивал куртку.

— По делу государственной важности.

— Это в ФСБ.

— Точнее, о беззаконии в сфере производства.

— А это в прокуратуру.

— Касается моего здоровья…

— Тогда к врачу.

— У меня нервы на пределе…

— К психиатру.

Майор шагнул к двери, и уже не видом своим, а телом потеснил туда же мужчину. Чтобы замкнуть кабинет на два оборота ключа, потребовалось две секунды: именно их взгляд майора истратил на изучение мужчины. Его наверняка не обокрали, не оскорбили и не избили. Лицо стянуто непростым движением страха и недоумения.

— Если можете ждать, то через час вернусь…

Майор выскочил на улицу и плюхнулся в машину. Капитан Оладько, сидевший за рулем, информировал:

— Дом десятый, корпус третий.

— Во дворе?

— Да, среди тополей.

— Этаж?

— Второй, с балконом.

— Это хорошо…

Донеслись мигом. «Москвич» проскочил меж деревьев и остановился.

Тут же с другого конца аллеи въехала пожарная машина и тоже тормознула. К ней впритык подкатила «Скорая помощь». Под балконом участковый что-то выкрикивал вверх, на балкон. Но некрепкий ветерок шевелил листву, и она глушила его юношеский голос. Зато второй голос, с балкона, летел вниз, как весенний лед по водосточной трубе:

— Уйди, козел! А то в твою соску картечь вмажу!

На балконе стоял длинный худосочный мужик в майке, у которого обе руки были заняты: в одной охотничье ружье, второй прижимал к себе девочку лет шести-семи.

— Чей ребенок? — спросил Леденцов у капитана.

— Его дочь.

— А что он требует?

— Сам не знает. От градуса глюки пошли.

— Это же Дезодорант, — узнал майор.

— Да, алкаш Антон Калихин.

Выстрел сухо хлестнул меж стволов. Девочка закричала, спрятав лицо в майку отца-убийцы. Участковый инстинктивно упал в городские пощипанные лопухи и пошарил под кителем, где никакого пистолета не было. Пожарники выскочили из машины, но ничего не горело — они выжидательно замерли. Оладько выдернул пистолет и взялся за ручку дверцы:

— Замочу гниду!

Леденцов успел его удержать.

— Там ребенок.

Бандиты все чаще прикрывались детьми и заложниками. Раньше это было редкостью. Рябинин утверждает, что времена не меняются — меняется только мода. Значит, в неизменные времена внедрилась сволочная мода.

— Виктор, когда, говоришь, у тебя день рождения?

— Завтра, — опешил капитан.

— Купил?

— Что?

— Ускоритель.

— Вон лежит…

Майор достал с заднего сиденья семисотграммовую бутылку «Смирновской», вышел из мамины и направился под балкон. Калихин вскинул ствол и повел им нервно, не в силах зафиксировать одной рукой. Майор крикнул:

— Привет, Дезодорант!

— А, старший опер, — узнал его Калихин.

— Антон, чего полохало разнуздал?

— По масти мне не катит, начальник.

— Тогда кончай брехаловку — фуфырь есть.

Леденцов поднял над головой бутылку. Луч солнышка вовремя продрался сквозь листву и пронзил бутылку — она, очищенная, казалось, хрустально озарила полутемную аллею.

— Чего? — удивился Калихин, задрожав стволом.

— Дезодорант, не пить, так и на свете не жить.

— Майор, туфтишь?

— Проверь. Открывай дверь, готовь посуду. По триста пятьдесят граммов возьмем на грудь.

— А ружье тебе, конечно, отдать?

— На хрена мне оно? Вот только девочку отпусти.

— Ну, майор, если лепишь горбатого…

— Антон, ты же меня знаешь. Обещал тебя приземлить — приземлил; давал слово отпустить — отпускал.

— Заходи, — бросил сверху Дезодорант.

— Не подниматься и не вмешиваться, — приказал майор на ходу.

Пожарники не уехали. Не вышли из «Скорой помощи» врачи. Остался стоять столбом участковый, озираясь на тот тополь, который принял на себя картечь. Сидел в машине и капитан Оладько…

Минут через двадцать первым из парадного вышел Калихин с ружьем в руке; вторым вышел майор с занятой рукой — горсть патронов. Оладько спросил:

— А девочка?

— Мама была заперта в ванной.

Капитан не удержался:

— Круто, товарищ майор.

— Не я, а она.

— Жена?

— «Смирновская».

— Пили?

— Поровну, как и обещал.

Леденцов улыбался самодовольно. Дезодорант улыбался блаженно…

Передав задержанного следователю, майор пошел в свой кабинетик, выгороженный ему, как начальнику группы, из громадной комнаты оперативников. По дороге Оладько успел скормить ему кусок колбасы и споить кофе, поскольку употребленная «Смирновская» должна быть заедена. Леденцов хотел отдышаться в одиночестве — от трехсотпятидесяти граммов водки и, как оказалось, от выстрела Дезодоранта, который, попав в дерево, все-таки задел его нервную систему.

Но отдышаться не пришлось — встревоженный гражданин его дождался. Леденцов недовольно пригласил:

— Входите…

Тот сел и расстегнул свой плотный плащ. Майор спохватился, что тоже сидит в куртке, которая поплотней плаща, — в ней можно было кататься по колючей проволоке.

— Кто вы? — спросил Леденцов, не требуя документов, поскольку предстоял лишь разговор.

— Рухлин Андрей Валерьянович. Заместитель директора объединения «НИИМАШ».

Выпитая водка майора не опьянила, она сделала хуже — попыталась его усыпить. Недельные недосыпы набухли в веках, пробуя их сомкнуть. Этот Рухлин одуряющей дремоты добавил: скорее всего, пришел жаловаться на производственные дрязги.

— Ну? — потребовал майор динамики.

— Меня преследует рок, — сообщил посетитель.

— А кого он не преследует? — удивился Леденцов, только что испытавший роковой полет картечи.

— Ко мне в институт пришли представители фирмы «Интервест» и предложили спонсорскую помощь. Знаете, наука сейчас без денег. Я принял с благодарностью. Компьютеры, реактивы, химпосуда, вытяжные шкафы…

— Документально оформили?

— Зачем же? Спонсоры, дар. Выпили шампанского.

— Ну и что дальше?

— Теперь требуют деньги.

— Верните оборудование.

— Не берут.

— Сколько просят?

— Три миллиона. Откуда у меня такие деньги? Я даже из института уволился, но это не спасло. Они меня преследуют.

— Каким образом?

— Грозят отрезать ухо.

— Одно?

— Одно.

Леденцов посмотрел на его уши, стараясь взгляд держать прямым и трезвым. Но трезвый взгляд породил пьяную мысль: правое ухо директора слегка оттопырено, и поэтому резать его будет удобнее. Пожалуй, не он, а «Смирновская» поинтересовалась:

— Правое или левое?

— Не уточняли.

— Чем еще грозят?

— Сделали обыск, когда нас с женой не было дома.

— Что взяли?

— Ничего. Оставили