Искатель, 2002 №5 - Станислав Васильевич Родионов

мох». И не было очков: они лежали на столе, на пластиковой папке, где смотрелись солиднее, чем на носу хозяина. Дельфин улыбнулся:

— Ты посетил меня в кафе, и я счел необходимым пригласить тебя в гости.

— Через верзилу, — буркнул художник.

— Через водителя, который тебя привез, — поправил хозяин.

Он махнул рукой, и верзила исчез. Художник, знавший о мафиозных бизнесменах по детективам, ждал чего-то вроде притона с недопитыми бутылками и недоодетыми девицами. Тут современный офис, в котором даже компьютер имелся. Дельфин его понял.

— Фирма «Интервест». И я директор. Вопросы есть?

— Чем фирма занимается?

— Оказывает гражданам разнообразные услуги.

— Например?

— Например, угощает кофе.

Его слова мгновенно были услышаны: водоросленогая секретарша внесла подносик с чашками. Дельфин глянул на них неодобрительно. Секретарша ждала и дождалась — хозяин весело предложил:

— Может, по водочке, а?

Художник ответить не успел: водоросленогая уже поставила рядом с кофе второй поднос с водочками-рюмочками.

— К чему?

— Меня зовут Игорь Лжицын, — представился Дельфин, разливая водку.

— Я спрашиваю, к чему угощение?

— К разговору, Викентий. Правильно, Викентий? Хотя девицам ты назывался по-разному.

— На какую тему?

— Была бы водочка, а тема найдется, — засмеялся Дельфин, оказывается, имевший редкую фамилию Лжицын.

Рюмки были наполнены. Момент отказаться художник упустил, засмотревшись на миску вроде бы из необожженной глины, в которой в маринаде плавали маленькие и тонкие, с детский мизинец, однообразно-пупыристые огурчики. К ним не шли ни тарелки, ни ножи, ни вилки — лови руками и бросай на зуб.

— За складный разговор, — предложил бизнесмен.

Художника уговаривать не пришлось, ему стало любопытно: зачем он потребовался Дельфину. Похоже, что Луиза из парка тут ни при чем. Они выпили. И хозяин спросил, вложив в слова многозначительность:

— Викентий, ты веришь в планирование судьбы?

— Она сама складывается.

— Я тоже так думал, пока судьба меня трижды не клюнула в задницу. Выпьем?

Питье такой скоростью художник не привык. Не привез ли его фирмач с единственной целью — выговориться? Они выпили.

— Случай первый, Викентий. Был я в командировке, заработал бабок прилично. Сижу один в номере. Входит девица, из носа кровь проступает. Я засуетился в смысле помощи. А она закрывает дверь на ключ, мгновенно сбрасывает с себя одежду, бьет окно и кричит «помогите».

— Почему?

— Якобы хочу изнасиловать.

— Зачем ей это?

— Получить с меня бабки. Чтобы откупился. Платить я не стал, ну, и сел на пару лет. Выпьем?

Они выпили. По третьей? Художник ощутил прилив к голове крепких радостных сил. И эти силы дали иное направление его мыслям: что противоестественного в том, что бизнесмену захотелось поговорить с художником? Деловых людей всегда тянуло к людям искусства. В конце концов, не такой уж он и Дельфин, Игорь Лжицын.

— Викентий, слушай второй сюжет. Пришли рыночные отношения. Устроился в фирму шестеркой. Послали меня сдать деньги в банк, который через квартал. В одной руке кейс, у второй руки сопровождающий. А жара асфальт плавит. Идет машина с ящиками пива. Руку поднял, пару бутылок с борта купил. Откупорили… А где кейс с деньгами? Поставил его на подножку, а грузовик укатил. Гонялись на такси, по автобазам шерстили… Не нашли ни грузовика, ни денег. Пришлось мне в возмещение ущерба квартиру свою продать. Выпьем?

У художника водка с огурцами соединилась причудливо, породив догадку: Лжицын хочет взять его на работу инкассатором. Впрочем, причудливо соединяться стало не с чем: если водки еще имелась половина литровой бутылки, то огурчики кончились. Бизнесмен своим трезвым взглядом правильно оценил пьяный взгляд художника, крикнув:

— Буль!

Зачем он зовет собаку? Или это секретарша с ногами, похожими на водоросли? Но вошел тот же верзила, в майке. Его худое тело было свито — нет, не из мускулов, — а из толстых и тонких жил.

— Буль, пригласили гостя, а где же закуска?

Через пять минут на столе уже был не подносик, а поднос: колбаса, копченая рыба, ветчина и миска из необожженной глины с плавающими калиброванными огурчиками.

— А эту гадость убери, — бизнесмен указал на бутылку с пепси. — Водку не запивают.

— Буль… Это имя? — спросил художник.

— Половинка имени.

— А полное?

— Бультерьер. Он незаменим для дипломатических встреч.

— Хорошо убеждает?

— Не знаю, но «дипломат» отберет. Выпьем?

— Мне, пожалуй, хватит.

— Викентий! — удивился Дельфин. — А третья история, ради которой и позвал?

Они выпили. Потом сделали что-то вроде обеденного перерыва минут на десять, поглощая мясную пищу. Забрав грязную посуду, Бультерьер ушел. Где-то отдаленно в мозгу художника трепетнул вопрос, что это за фирма, где работают бультерьеры и дельфины.

— Была у меня, Викентий, красавица жена, блондинка в натуре. Пошла в магазин «Ланком», загорелось ей купить новые духи фирмы «Ореаль» под названием «Маруся». Духи для женщины, которая торопится жить и чувствовать. А тут, чувствую, не торопится. Нет ее и нет. Вдруг звонок — она в Париже. Ничего прикол, а?

— Как же так?

— В этом «Ланкоме» натуральный француз предложил ей стать фотомоделью. Контракт на два года на триста тысяч долларов. Паспорт имела при себе. Ну, и на самолет. Во, блин, а?

Художник стал бессвязно утешать в том смысле, что все творческие личности — Чайковский, братья Гонкуры, Ван Гог — жен не имели. Дельфин перебил:

— Да я женился опять: брак продлевает жизнь.

— Тоже на блондинке?

— На брюнетке.

Художник пошевелился, намекая, что ему пора. Но хозяин сидел крепко, показывая, что разговор следует продолжить. И гость вежливо продолжил:

— Новая жена… сексуальна?

— Как мышь.

— В смысле?.. — попросил уточнить художник, поскольку плохо знал жизнь мышей.

— Не туфти! Ты ведь тоже сексуален, как крыса.

— Тогда больше не пью.

— Верно, больше не пьем, потому что поговорим о деле.

Он нажал какую-то кнопку. Появившийся Бультерьер убрал закуски и бутылки. Дельфин еще раз позвонил: зеленоногая принесла кофе. Все по ажуру: мужчина подавал водку, женщина кофе.

— О каком деле? — спросил художник, оглядывая стены: не хочет ли хозяин их расписать.

— Викентий, я душевно рассказал о своей жизни. Теперь и ты поделись своей мечтой.

— Нет никакой мечты, — буркнул он: недоставало художнику делиться замыслами с сомнительным бизнесменом.

— А разве тебе не хочется иметь лимузин, длиной с трамвай? А мастерскую не в подвале, а в особняке? Клиентов из верхушки, всяких вип-персон? Доллары пачками? На выходные летать в Ниццу?..

— Я неплохо зарабатываю, — перебил художник.

— Викентий, ты должен оказать нам услугу…

— Какую?

— Какую скажем.

— Никаких услуг.

— Ну, блин, и гость. С ним, как с человеком, а он вольтами искрит. А?

Это «А?» обращалось уже не к нему, а к Бультерьеру, выросшему посреди комнаты. Его руки, длинно висевшие вдоль тела белыми сплетенными веревками, дрожали.