Охранитель - Андрей Мартьянов

Но никакие англичане не сравнятся с леденящим ужасом, надвигающимся с юга.

Чума. Черная смерть.

Гнев Господень.

Вдова Матильда Верене, в девичестве Боваль, Раулю сразу не глянулась.

Есть люди просто некрасивые, но вызывающие доверие и симпатию — взять хотя бы трактирщика Гозлена. Пожилая домовладелица никаких добрых чувств не пробудила: надменный луноподобный лик с висящими щеками-брылями, словно у пса итальянской породы, холодно-внимательные маленькие глазки, поджатые губы, оспенные отметины на лбу. Кошмарное траурное платье и облегающий чепец довершали унылую картину — никаких сомнений, эдакая стервища запросто могла свести в могилу безвременно почившего мужа, а ныне видит смысл существования в том, чтобы портить жизнь соседям и постояльцам.

Мадам встретила гостя из Парижа лишь скупым кивком, не проронив и слова. Указала взглядом на каменную лесенку в три ступени и распахнутую дверь, ведущие в бельэтаж — полуподвал дома на Иерусалимской улице судя по всему оставался нежилым. Вход отдельный, с угла Сен-Обер, что несколько успокаивает — старая карга не будет смущать присутствием в комнатах.

— Слава Иисусу! — жизнерадостным голосом поприветствовал мэтра Ксавьер д’Абарк, помощник брата Михаила и экзорцист капитула доминиканцев. Абсолютная противоположность мрачной хозяйке — здоровая полнота, доброжелательная улыбка, румянец во всю щеку. — Жаль что задержались, мессир Ознар. Спешу успокоить: отчитали чин, окропили, живите бестревожно — ни один бес не сунется…

— Конечно, благодарю, — выдохнул Рауль. Удивляться нечему: бывшее жилище колдуна и еретика по канону следует сносить, а землю просаливать, или проводить обряд изгнания нечисти и освящать. Михаил Овернский всё предусмотрел.

— Тюфяки и носильные вещи Пертюи хозяйке было приказано сжечь, — продолжал тараторить брат Ксавьер. — Аптечные запасы мы проверили, подозрительное изъяли. И знаете что?…

— Что?

— Обратитесь к мэтру Бенкуру, в красильный цех, пускай вам вывеску изящную сделает. Скажите, что я посоветовал, возьмет недорого. А нам, уж простите, пора — месса скоро…

Два послушника быстро собрали литургические принадлежности в ларчик и с тем доминиканцы отправились восвояси с чувством выполненного долга: теперь каждый горожанин знает, что дом вдовы Верене безопасен, а новому аптекарю покровительствует Священный Трибунал.

— Сто двадцать турских денье за полгода, — Рауль вздрогнул, услышав за спиной хриплый бас. Повернулся. У порога воздвиглась мадам, заслонявшая светлый дверной проем. — В цену входят дрова, обед и оплата прачкам. Желаете осмотреть комнаты?

— Спасибо, я лучше сам, — отказался мэтр. — И… У меня сейчас нет денег, чтобы внести вперед…

— Шестьдесят денье я получила от его преподобия Михаила Овернского, — брезгливо сказала вдова, не особо скрывавшая малоприязненого отношения к новому постояльцу. — Следующий взнос в мае, на Пасху. Иначе придется съехать. Ключ лежит на столе, дверь во двор всегда запирайте на засов.

Разговор был окончен — страдающая одышкой толстуха выбралась на крыльцо и невежливо грохнула притвором. Или это сквозняк виноват?

— Ну и ну, — проворчал Рауль. — Жить с такой мегерой под одной крышей — мученичество достойное ранних христиан… Что ж, поглядим.

Быстро выяснилось, что дурной характер не помешал хозяйке подготовить дом к прибытию мэтра Ознара. Деревянные полы выскоблены до белизны и застелены грубыми серыми ковриками. Возле каждого из очагов по внушительной поленнице. Лампы заправлены маслом.

Жилых комнат в бельэтаже было две. Огромная спальня с воистину королевской постелью — ложе на кирпичном основании, высотой в половину роста человека. Видны две заслонки внутренних печек кровати, в морозы достаточно затопить и спи себе в тепле. Перина с виду если не новая, то мало использовавшаяся, застелена желтоватым льном и меховым одеялом. Балдахин тоже льняной, но темно-коричневый, крашеный луковым отваром. Бронзовая ночная ваза с крышкой.

«Кабинет» оказался поменьше и куда уютнее. Стол с писчим прибором, рядом деревянное кресло с подушкой на сиденьи, тяжелые табуреты. Два шкапа с книгами, причем несколько полок пусты — оно и понятно, инквизиция конфисковала все сомнительные труды, оставив лишь дозволенные. Непременный Аристотель, «Об именах Божиих» Дионисия, несколько Евангелий. Надо же — очень редкие рукописи, «Тавлеи» Аль-Хорезми в переводе Аделарда из Бата, Иса-ибн-Али, «Канон врачебной науки» Авиценны, травник Галена.

Хорошая подборка рыцарских романов, включая фривольные — возвышенная «Песнь о Роланде» соседствовала с не отличавшимся высокой нравственностью сочинением «О королеве Элеоноре Пуату» — жизнеописанием великой аквитанки, большая часть коего посвящалась любовным похождениям ее величества.

На первый взгляд около сорока томов, а было на треть больше.

Выходит, Гийом Пертюи являлся не только и не столько человеком высокоученым, но и состоятельным: продав любую из книг можно оплатить постой за год вперед, одна только «Астрономия» Аль-Кинди потянет у ценителей на два золотых ливра турской чеканки!

Спрашивается, откуда у провинциального аптекаря появились средства на приличную библиотеку, какую не каждое аббатство может себе позволить?..

Странно.

Думается, не зря мессиром Пертюи заинтересовалась инквизиция. Впрочем, он вполне мог получить богатое наследство, всякое бывает.

За кабинетом располагалась собственно аптека — вытянутое помещение туаза в четыре, занимавшее оставшуюся часть здания. Темно, пришлось открыть ставни.

— Ого, — оторопело пробормотал Рауль. — Щедрость Михаила Овернского не знает границ. Очевидно, мне на горе… Это вовсе не подарок, а ловушка!

Скромное предприятие мессира Ознара в Париже не шло ни в какое сравнение с размахом аррасского еретика. Сюда вложены огромные, несчитанные деньги. За год или даже десятилетие ничего подобного создать невозможно — вероятно, для Пертюи аптека была трудом всей жизни.

На стойках красного дерева шеренгами выстроились запечатанные сосуды с выведенными краской метками: «Ртуть», «Селитра», «Камедь», «Борная соль». На первый взгляд, ничего особенного, однако наиболее ценные ингредиенты хранились в настоящих фарфоровых банках, следовательно вместилища были куплены или в Византии, или у сарацин, куда в свою очередь попали из сказочного Катая! За фарфором — полчища склянок цветного венецианского стекла, серебряные ларчики, несколько дарохранительниц украшенных обработанными цветными камнями, Рауль распознал оникс, нефрит и африканский измарагд.

Гербарии в палисандровых ящичках — кислица, шалфей, можжевельник, корень бузины и далее без счета. Основы для мазей. Коллекция минералов. В отдельном шкапу яды — datura stramonium, белладонна, цикута, бобы святого Игнатия.

Ничего себе! Подобную аптеку можно отыскать лишь в старинных университетских городах, например в Болонье или том же Нарбонне, но только не в медвежьем углу на северной границе со Священной Империей! Откуда такое богатство?

Привлекающие покупателей необходимые атрибуты ремесла тоже присутствовали — чучело крокодила под потолком несомненная подделка, речные ящеры выглядят совсем иначе, а это страшилище ни что иное, как неуклюжий плод фантазии безвестного чучельника. Амулеты на ремешках и цепочках интереса не представляют: как обычно, как обычно, «фаланга пальца святой Анны» вправлена в покрытую амальгамой бронзовую оправу, а сама частица мощей представляет из себя почерневший со временем обломок куриной трубчатой кости.

Выходит, мэтр Пертюи не брезговал и мелким жульничеством. Или просто собирал забавные безделушки.

— Какое сокровище! — Рауль искренне расхохотался вскрыв один из талисманов, якобы защищавший владельца от английских лучников: вещица по нынешним временам вполне актуальная. Внутри ладанки обнаружился клочок пергамента с выведенным на латыни могучим заклинанием: «Сиди в обозе, не лезь под стрелы». — Остроумно, ничего не скажу. Та-ак, а здесь что?

В дальней части аптеки, между полками с бутылями для уксуса отыскалась узкая дверь с железной круглой ручкой. Подергал — заперто.

Любопытно, на косяке сверху выцарапаны три руны, безусловно норманнские: Альгиз и Беркана читаются неплохо, третий символ совсем затерт, да и поверхность доски возле значков выглядит словно бы отполированной. Дело ясное: охранное сочетание. Попробуем провести по рунам ладонью…

Пальцы слегка кольнуло холодом — магия. Слабенькая, но действенная. Человек не владеющий надлежащими способностями отворить или выбить дверь не сумеет. Отсюда вывод: мессира Пертюи Трибунал обвинил в колдовстве небеспочвенно, кое-что он все-таки умел. Знать бы что именно, и насколько широки были его знания?