Раб Наилон. Вкус свободы - Анна Жнец

умение — я вижу прошлое в чужих мыслях, — женщина улыбнулась, показав идеально белые зубы без единого изъяна. — Но, чтобы узреть былое, оно, как плод, должно созреть. То, что было вчера, мне недоступно, а то, что — месяц назад, возможно. События же годовой давности лежат передо мной как на ладони.

Странная колдунья говорила загадками, Наилон не сразу понял, что она имеет в виду, а потом внезапное озарение заставило его покрыться ледяным потом.

Эта женщина умеет читать мысли! Она может залезть к ним в головы и увидеть их прошлое! Именно это она наверняка и собирается сделать, чтобы убедиться: чужаки не замышляют дурного.

Она не увидит, как Наилон управлял песчаным змеем, потому что это случилось вчера: недавнее прошлое недоступно ее дару. Зато она узнает, что Наилон — столь презираемый тут постельный раб.

— Подойдите, — к ним потянулись сухие, старческие руки, унизанные перстнями. — Преклоните передо мной колени.

Глава 4

В животе у Наилона разверзлась огромная ледяная дыра.

«Они узнают, узнают, узнают, — панически билось в голове. — От прошлого не сбежать. Даже на краю света оно тебя настигнет».

Когда-то быть элитным рабом при доброй госпоже казалось ему пределом мечтаний. С тех пор многое изменилось. Перед ним открылись другие возможности — манящие, будоражащие кровь.

Он узнал, каково это — ходить с гордо поднятой головой и не ждать ударов за малейшую провинность. Не заставлять себя делать то, что противно. Привык к жизни без унижений и оскорблений. Ему нравилось, что Асаф называет его другом, а красивая девушка Тэлли смотрит на него с восхищением и нежностью.

Пару раз Наилон даже ловил себя на очень смелой и дерзкой мысли: возможно, он так же, как и Флой, достоин того, чтобы завести семью. Быть может, его, жалкого бывшего раба, тоже могли бы полюбить. Он красив и…

И всё. С грустью Наилон понимал, что на этом его достоинства как мужчины заканчиваются. Все, что он способен предложить женщине, — свое соблазнительное тело, отточенное до совершенства обязательными упражнениями в питомнике. И смазливое лицо. Правда, после встречи с кулаками Флоя черты Наилона утратили былую гармоничность. И тем не менее он все еще был хорош собой, по-прежнему имел товарный вид.

Вот только этого мало, чтобы заслужить жену.

Он пуст.

Какая девушка согласится быть с ним, зная, что их любовь не даст всходов?

А теперь еще раскроется правда о его прошлом и Наилон лишится даже той малости, что имеет, — чужого уважения, восхищенных взглядов Тэлли, возможности начать все с чистого листа.

Их обольют презрением. Им придется уйти в неизвестность, сию же секунду покинуть поселение, не отдохнув, не поев и не пополнив припасов. Они будут брести по пустыне без карты, воды и провизии, без гарантии, что вообще доберутся до жилища людей. Как далеко разбросаны кланы по эту сторону Долины Мертвых?

— Ну же, подойдите ближе и преклоните колени.

Наверное, чтобы прочитать мысли, этой женщине надо их коснуться.

Чужеземцы медлили. Видя это, мужчины, что привели их в шатер старейшин, напряглись и снова схватились за кинжалы, но пока не вытащили их из ножен.

— Это не больно, — по-своему истолковала Тэлли их нерешительность.

Выбора не было. Отказаться — подтвердить, что им есть, что скрывать.

Первой к старухе подошла Асаф. Под бешеный грохот сердца Наилон следил за тем, как она опускается на колени и дха`ньян кладет ей руки на голову, устраивая большие пальцы на висках. Флой сжал кулаки, готовый выпустить наружу неукротимое черное пламя, если его любимой будет угрожать опасность. От него исходили физически ощутимые волны напряжения.

Стоя на коленях перед колдуньей, Асаф тяжело дышала. Старейшина закрыла глаза и на несколько минут словно погрузилась в транс. Раскачиваясь из стороны в сторону, она издавала протяжный монотонный звук, похожий на: «Ом-м-м-м, ом-м-м», и ее глазные яблоки часто вращались под опущенными веками.

Все следили за ней в тревожном ожидании. Руки местных мужчин замерли у кинжалов на поясе.

Наилон почувствовал, как по его виску скатилась капля пота.

Что скажет старуха? Увидит ли она в мыслях Асаф его, униженно ползающего у ног хозяйки?

Он вспомнил, как валялся на полу малой гостиной, наотрез отказываясь от свободы, отчаянно умоляя госпожу не снимать с его плеча рабскую метку.

Видела бы его в тот момент Тэлли!

Сейчас Наилону было стыдно за свое поведение. Как бы ему хотелось, чтобы эта безобразная сцена была похоронена глубоко в памяти ее свидетелей и чтобы никто из них троих никогда не возвращался к ней даже в мыслях.

— Я увидела все, что хотела, — произнесла старуха, открыв глаза.

Наилон подобрался. Каждую секунду он ждал, что колдунья укажет на него пальцем, и в звенящей тишине палатки брезгливо и обличительно прозвучит: «Раб!» Но женщина промолчала. Жестом она подозвала к себе Флоя и проделала с ним те же манипуляции, что и с Асаф. Затем настал черед Наилона открыть дха`ньян свои мысли.

На колени он не опустился, а рухнул, разом лишившись всех сил.

Пальцы колдуньи были сухими, мозолистыми и пахли сыром. В уши врезалось уже привычное заунывное: «Ом-м-м-м, ом-м-м-м», только теперь оно звучало зловеще и угрожающе.

Наилон обливался холодным потом. В ушах у него гудела кровь. То, что старуха до сих пор не разоблачила их, ничего не значило. Она еще могла это сделать. Тем более она пока не видела мыслей Наилона: из них троих он был самым жалким и достойным презрения.

Что увидит дха`ньян, заглянув в его прошлое?

Как в питомнике пожилые наставницы приходили к нему, желторотому юнцу, в спальню и давали выпить возбуждающее зелье? Ему было восемнадцать. Им — больше шестидесяти. У них были дряблые тела и морщинистые лица. Он помнил, как болтались их плоские обвисшие груди, когда они скакали на нем. Помнил седые волосы у них в паху и этот запах… отчетливый запах увядания.

Или дха`ньян увидит его в купальне, по приказу хозяев играющего похоть и сладострастие?

Перед глазами развернулась давняя сцена.

— Хочешь? — с жестокой улыбкой его ненавистная любовница крутила в руках стальную палочку. Палочка казалась тонкой, но только если не знать, зачем она нужна.

— Да, госпожа, — горло перехватывало от ужаса, но он улыбался — порочно и томно, как его учили.

Эта женщина приходила в купальни каждую неделю и каждую неделю выбирала для своих извращенных забав его.

— Сделать это с тобой?