Без вести пропавший - Геннадий Мурзин

– Ничего девчонка… хорошая… Только в кого она? Ни в отца, ни в мать…

– Ты чего, бабуль? – удивляется внучка. – Это же не настоящие родители, это артисты, – Светлана вскакивает, подбегает к трюмо, стоящему между тахтой и сервантом, смотрится, принимает разные позы, строит разные рожицы. – Бабуль, а я лучше или хуже ее?

– Ты? Ничего. Тоже будешь красавицей…

– Буду? А сейчас, что? Уродина?

– Что ты, девочка! – бабушка машет рукой. – Ты у нас – красавица писаная. Вся в мать.

– В маму? – переспрашивает Светлана. – Но папа говорит, что я его дочь.

– Его то его, а не в него ты пошла. Ты в нашу породу, в хохлятскую. А он, черт лысый…

– Почему, бабуль, обижаешь папу?

– Обижаю? Я? – удивляется бабушка.

– Ну, да! Ты сказала: черт лысый.

Бабушка смеется и гладит внучку по голове.

– Я так… любя ведь…

– Любя… ничего себе, любя…

– Ты мне вот что, красавица, скажи: как в школе?

Девочка сразу скучнеет.

– В школе, бабуль, все о кэй… Как обычно.

– Ясно, – бабушка подтрунивает над девочкой, – пару отхватила. По какому?

– Ни по какому! – сердится девочка. – Забыла, что я отличница?

– И отличница может оконфузиться.

Светланка заливисто хохочет: уж очень забавляет бабулино слово «оконфузиться».

– Сегодня, бабуль, за диктант и по математике – пятерки. Ну, что скажешь? – бабушка недоверчиво качает головой. – Ты мне не веришь? Хочешь, дневник принесу, хочешь?!

Бабушка смеется.

– Внученька, верю я, верю. Шуток не понимаешь? – она наклоняется к уху девочки и шепчет. – Отцу сказала?

– О чем?

– Насчет пятерок.

– Нет еще. Он ушел по магазинам, за продуктами, обязательства завхоза исполняет.

– Скажи. То-то, черт лысый, возрадуется!

В гостиную заглядывает Нина Викторовна. Она вытирает влажный лоб передником, поправляет длинные и густые русые волосы на голове, собирая их в пучок.

– А где сорванец? Не пришел? Все еще?

Светлана отрицательно качает головой.

Бабушка заступается.

– С друзьями где-нибудь… Или в кино с подружкой пошел. В «Родине» сегодня мультсборник «Каспер и его друзья».

– Все-то ты, мам, знаешь о внуке.

– Нет, не знаю. Но… догадываюсь.

– Мог бы и позвонить, – укоризненно замечает Нина Викторовна.

Светлана смеется.

– Мама, откуда позвонить-то? Ни одного автомата работающего, все без трубок.

Нина Викторовна все равно возражает:

– У подружки дома есть телефон… Ладно, пойду. Машина отключилась.

Нина Викторовна уходит. Бабушка недовольно качает головой и ворчит.

– Сколько раз говорила: задерживаешься – позвони.

Светлана знает, о ком речь.

– Зато любимчик, – Светланка не упускает возможности подколоть бабулю.

– Глупышка, тебя я тоже люблю.

– Не так, как его.

– Девочка моя, он… как две капли воды, дед… Мне Витюшку напоминает, – бабушка крестится, – царствие ему небесное.

– Кому «царствие небесное»? – уточняет Светлана.

– Тьфу-тьфу, Бог с тобой, – бабушка вновь осеняет себя крестом. – Кому-кому… Деду вашему, а кому же еще-то?

9 ОКТЯБРЯ. СУББОТА. 17. 20.

Иван Андреевич, прикрыв за собой входную дверь, положив на стул сумки с покупками, стал снимать мокрые ботинки.

– Уффф, ну и погодка!

Из ванной выглянула жена.

– Сережку не видел?

– А, что, все еще нет? – вопросом на вопрос ответил Иван Андреевич. – И не звонил?

– Нет.

– Ну, мерзавец! Ну, я ему задам! Родители волнуются, а ему хоть бы хны.

– Все купил? – спрашивает Нина Викторовна, изучающе глядя на сумки.

– Кажется… Согласно твоим наставлениям.

– Мама! – громко кричит Нина Викторовна.

Из гостиной выходит Вера Осиповна, а за ней хвостик – Светланка.

– Не кричи так. Слышу.

– Я, мам, скоро закончу, а вы займитесь ужином. Пусть он будет сегодня праздничным.

– С чего бы? – интересуется Вера Осиповна.

– Ни с чего. Блинчики с мясом хочу. Ваня накрутит фарша, а ты, мам, заведи тесто.

– Блинчики с мясом? – переспрашивает Светлана. – Отлично! Люблю блинчики с мясом.

– А как насчет диеты? Ты же полнеть не хочешь? – язвительно говорит мать.

– Ничего страшного. Не каждый же день такое.

Нина Викторовна смеется.

– Голод – не тетка.

9 ОКТЯБРЯ. СУББОТА. 19. 10.

За столом, где на большом блюде отдают жаром румяные блинчики, собралась семья. Нет лишь Сергея.

– Ну и пусть… Семеро одного не ждут, – говорит Нина Викторовна и присаживается на свободный стул. – Давайте ужинать. А он… Болтается – будет есть остывшее.

Вера Осиповна встрепенулась.

– Ну, да! – она берет свободную тарелку, кладет на нее три блинчика, встает и ставит в духовку. – Сереженьке… После холода – будет в самый раз.

– Ну, бабушка, ну! – жуя блинчик, хитро подмигивает Светлана.

– Что, Светик, что? Внучёк же… Кто позаботится, как не бабушка?

– У него еще и родители есть… Не сирота.

– Они больно строги к мальчишке, уж больно строги!

– Мы? Строги? – удивляется Иван Андреевич. – Вернется, всыплю, как следует, – тогда узнает, что такое строгие родители.

– «Всыплю», – передразнивает Вера Осиповна. – Покуда жива – не будет этого.

Нина Викторовна укоризненно говорит:

– Портишь, мама, внуков.

Вера Осиповна обиженно поджала губы.

– Ну, конечно: кто виноват? Бабушка, а то кто же?!

Сидящая рядышком Светлана, прижалась к бабушке.

– Не обижайся, бабуль, на предков. Они же любя.

Вера Осиповна улыбнулась и погладила сухонькой ладонью по голове девочки.

– У, ты, моя красавица.

Светлана, хихикнув, замечает:

– Вот и я, наконец-то, удостоена…

– Брысь, – говорит бабушка, – язва этакая, – она встает и идет к плите. Она качает головой. – И в кого только? От горшка два вершка, а всё туда же.

9 ОКТЯБРЯ. СУББОТА. 19. 40.

Нина Викторовна вымыла посуду, насухо вытерла полотенцем и составила в пристенный шкаф. Глянула на часы.

– Нет, это надо же! – воскликнула она. – Скоро ночь, а парня все нет и нет. Пойду, позвоню.

Она идет в гостиную. В след за нею потянулись и другие.

Нина Викторовна набирает номер 5—24—24. Редкие гудки. Наконец, там снимают трубку.

– Добрый вечер… Извините, что беспокою, но нашего Сергея все еще нет дома. Может, ваша девочка знает. Она дома?.. Да?! Это новость… Мы думали, что она с моим в кино пошла… Может подойти к телефону?.. Здравствуй, Наташа… Не знаешь, где мой Сережа?.. Ты его сегодня не видела? Совсем?.. Странно, очень странно… Да, как не беспокоиться, Наташа, на улице темень, непогода… Позвоню… Конечно, позвоню.

Нина Викторовна кладет трубку, тотчас же снимает и набирает номер 5—26—48.

– Здравствуйте… Можно Веру?.. Нет-нет, ничего особенного… извините… Просто мой сын учится с ней в одном классе… Да-да… Вера, не знаешь, где может находиться Сергей?.. Да, до сих пор не вернулся… Как ушел в школу, так больше мы его не видели… Беспокоюсь… Как это «не стоит»?.. Поздно уже… Значит, не знаешь?.. А какие-то дополнительные задания или внеклассные занятия?.. Нет?.. Никаких?.. Нет-нет, звонила к его подружке. Та дома и его сегодня не видела… Возможно… Но раньше он всегда предупреждал родителей, да и не задерживался допоздна… Ладно, извини за беспокойство.

Нина Викторовна положила трубку.

– Где он?

Тревожный взгляд женщины бегал по присутствующим. Ее лицо постепенно покрывалось мертвенной бледностью.

К ней подошел муж и положил на плечо руку.

– У-у-успокойся… Н-н-не в-в-волнуйся…

– Ты? Меня успокаиваешь, а сам не меньше меня волнуешься. Вон, зазаикался.

– П-п-пойду, п-п-похожу п-п-по у-у-улице, п-п-по д-д-дворам. М-м-может, в-в-встречу.

Иван Андреевич оделся и вышел.

Нина Викторовна металась по гостиной.

– Мама, что делать, что?! Это все ты, ты! Зачем дала деньги, зачем?! Господи!

Вера Осиповна подняла руку, открыла рот, что-то хотела сказать, но не смогла: она, неловко подвернув голову, стала валиться на бок.

– Бабуль, бабуль! – истошно закричала Светлана. – Что ты? Что с тобой!

Нина Викторовна обернулась.

– Мама! – она кинулась к старушке. – Только этого не хватало! Света, беги на кухню. Там, в столе ее сердечные таблетки. Тащи скорее!

Девочка убежала, а Нина Викторовна стала массировать грудную клетку.

Светлана принесла и протянула дрожащей рукой таблетки. Нина Викторовна взяла две таблетки и, раскрыв рот, положила под язык. Руку старушки не отпускала, следя за биением пульса.

Через минуту пульс стал ровнее, взгляд старушки стал осмысленнее.

– Мама-мамочка, прости меня, дуру набитую, прости!

Старушка подняла руку и погладила дочь по волосам. Но она все еще была слаба. Рядом сидела внучка, обнимая бабушку за голову.

– Надо «скорую» вызвать.

Вера Осиповна, с трудом шевеля губами, тихо произнесла: