Дембель неизбежен! Армейские были. О службе с юмором и без прикрас - Петр Павлович Васюков

дел в отрасли народного хозяйства, были составлены справки и графики, но никакого доклада по работе делать не пришлось. Сталин, который всегда к нему относился доброжелательно, встретил его в этот раз очень сухо.

– Это правда, товарищ Ковалёв, что вы так любите свою дочь, что организовали ей свадьбу с выездом во Владивосток и обратно? – Сталин подошел вплотную к Ивану Владимировичу и строго взглянул в глаза.

– Так точно, товарищ Сталин, – четко доложил он. – У меня одна дочь, и я решил сделать ей приятный подарок.

– И как это получилось?

– Докладываю: денежное содержание сталинского наркома позволило мне оплатить все затраты на проезд поезда по маршруту Москва-Владивосток и обратно. Сюда были включены оплата работы бригад железнодорожников, стоимость продуктов питания и напитков, работа поваров и официантов. Счета и квитанции имеются, могу представить, хоть сейчас.

Сталин молча прошелся по кабинету, потом вновь остановился напротив Ковалёва и в задумчивости, как бы размышляя, сказал:

– Хорошо. С правовой и экономической точек зрения ваш доклад можно считать обоснованным. А как вы думаете, с моральной точки зрения, сможете ли вы руководить своими подчиненными после такого мероприятия?

– С моральной точки зрения допущен перебор, товарищ Сталин! – опять четко выложил нарком. – Понимаю, что допустил нескромность.

– Ну, а раз понимаете, то эту должность вам следует оставить. На пенсию вам ещё рано, вы молоды, но у вас богатый опыт руководящей работы. В каком воинском звании вы хотели бы продолжить службу в войсках?

Иван Владимирович мгновенно оценил обстановку. Должность наркома (министра) путей сообщения могла приравниваться к маршальскому званию. Но на фоне маршалов победы Жукова, Конева, Рокоссовского и других разговор об этом звании с его стороны вновь выглядел бы нескромно. На фоне разжалованных и арестованных в первые послевоенные годы бывших маршалов и опальных генералов (Кулика, Гордова, Новикова и др.) его проступок никак не мог рассматриваться как государственное преступление. Выходило что-то среднее.

– Готов послужить в рядах вооруженных сил в звании генерал-лейтенанта, товарищ Сталин!

– Ну, шейте форму, товарищ Ковалёв! А должность мы для вас подыщем, – сказал Сталин, и на этом беседа была закончена.

Иван Владимирович стоял перед аудиторией и широко улыбался: «Вот таким образом я оказался среди вас, товарищи военные. Погуляли, что называется… Правда, непосредственно в армию тоже пришлось прийти не сразу: пришлось побывать советником в Китае, соприкоснуться с угольком в Донбассе. А потом уж к вам».

Рассказ этот можно назвать историей со счастливым концом, учитывая обстановку того времени. Но есть истории, связанные с присвоением звания генерал-лейтенанта, и совсем нелепые. Так в воспоминаниях [8] маршала Советского Союза Еременко приводится случай, когда в боевой обстановке в реляции на присвоение звания генерал-майора командиру дивизии кадровики обратили внимание лишь на подпись командира корпуса, генерал-лейтенанта, и полковнику было присвоено звание генерал-лейтенант, на ступень выше. Все понимали такую оплошность, но идти к Верховному Главнокомандующему изменять приказ никто не стал.

Но это уже другая история и с биографией Ивана Владимировича Ковалёва она никак не связана.

Кое-что о любви к танкам (Маршал Язов Д. Т.)

Назвать себя танкистом у автора этих строк язык никогда бы не повернулся. В танковом училище он не учился, в танковых войсках не служил, но к танкам, всё-таки, отношение имел определённое. Во-первых, учась в академии, имел по танковой подготовке отличную оценку. Причём, это был первый экзамен в первую зимнюю сессию, и его высокий результат явно удивил настоящих танкистов, которые учились с ним в группе. Во-вторых, там же в академии в ходе зимних и летних лагерей, проводимых в подмосковной Кубинке, для всех слушателей общевойскового факультета всегда организовывались вождение и стрельба из танков. Так что, основы обращения с этой грозной техникой были им усвоены. Но только основы…

Эти первичные навыки были однажды проверены в ходе инспекторской проверки, проводимой под руководством маршала Москаленко. Тогда при выполнении контрольного упражнения механик-водитель Мироненко предложил замполиту полка свою помощь, то есть самому за своего начальника сесть за рычаги и управлять машиной. Замполит от такой замены отказался и выполнил упражнение самостоятельно на «хорошо». Помимо оценки, ему приятно было слышать реплику, брошенную кем-то за его спиной: «А замполит-то у нас летающий». Было в этой фразе сравнение с авиацией, где все должности командного состава полков были обязательно связаны с летной практикой. В тот момент замполит полка был счастлив и благодарен программе академии, которая позволяла ему выполнять обязанности более-менее достойно.

Несчастья, связанные с танками, случились позже. О них напомнила неожиданная встреча у подмосковного мемориала. Как-то автор поехал вместе со своей семьёй, с друзьями и родственниками в Новоиерусалимский монастырь в Истре. Они осмотрели реставрируемый храм, прикоснулись к раке с мощами патриарха Тихона, который оспаривал в своё время первенство во власти с самим царём Алексеем Михайловичем. Поприсутствовали на купании людей на морозе в Иордани, небольшой незамерзающей речке у стен монастыря.

Одухотворённые и просветлённые от соприкосновения со святыми местами, и гордые от осознания того, что день так содержательно складывался, путники ещё остановились в поселке Снегири, у мемориала защитникам Москвы. Здесь находится музей, архитектурный ансамбль, посвященный сибирякам дивизии генерала Белобородова. Здесь же рядом с солдатскими захоронениями находится и могила полководца. На открытой площадке, у размещенной техники – танков и артиллерийских орудий советской армии и армий союзников – начали фотографироваться. Процесс шел спонтанно: кто с кем и на фоне чего – никак не регулировался до тех пор, пока к их группе не подошла незнакомая девушка и не сказала:

– Зря вы здесь время и кадры тратите. Вон там, у памятника, стоит живой участник войны – маршал Язов.

И все дружно прекратили съёмки и подошли мемориалу сибирякам, где находился Язов. Автор вспомнил, как, по окончании академии, он впервые попал в Алма-Ате на заседание военного совета. Тогда появление командующего войсками округа вызвало у него удивление и оторопь. А ещё какой-то непонятный страх: не снится ли ему всё это. Командующий тогда подошел к трибуне и небрежно, как всё понимающим друзьям, бросил в аудиторию: «Фридрих Энгельс в работе “Анти-Дюринг” говорил…» Автор не помнил, что говорил Дмитрий Тимофеевич Язов, Фридрих Энгельс и Дюринг, но он вспомнил то недоумение, которое его охватило тогда – «неужели это не Москва? И неужели я не на лекции по марксистско-ленинской философии? И неужели все полководцы ныне такие грамотные?»

Теперь Дмитрий Тимофеевич Язов был в гражданской одежде. К этому времени он уже побывал в должности министра обороны СССР, пережил попытку спасения страны с помощью ГКЧП