Ночь в номере 103 - Алиса Аве
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сады и горы
Вместе с летом в комнату
Заглянуть спешат[16].
Номер в шесть татами получил название «Сансуй» – «Вода и горы». Комната заканчивалась перегородкой, за которой простирался сад камней. Другие постояльцы попадали в сэкитэй[17] через большой сад, проживающие в 4-м номере просто открывали сёдзи[18].
Рюу вынырнул из полумрака комнаты в серебристую строгость камней и песка. Борозды валунов расходились как круги на воде. Тянули за собой песчаные волны, напоминая замерший прилив. Узкая дорожка – брод через песок – вела от номера к пруду, посреди которого возвышался островок с покрытым мхом валуном. Поверхность водоема отражала строгий лик горы. Сад объяснял название номера.
Рюу взглянул в верхний угол небольшой террасы. Завис в полушаге над дорожкой. Поднял руку:
– Начнем.
Тонкие стены номера задрожали, завибрировала ветка икебаны, отразив начало изменений. Расчерченные на песке приливные волны пошли вспять – начался отлив, – сэкитэй отступил вдаль. Перегородки закачались, под ногой Рюу появился дощатый пол. Четвертый номер увеличивался в размерах.
– Не торопимся, – приказал Рюу. – Важно не нарушить гармонию стихий. Пусть гость, поселившийся здесь, если постоянные жалобы ему позволят, отрешится от суеты. Давайте купальню.
Рюу говорил с рёканом – и тот отвечал ему. В тихом скрипе пола, в треске новых квадратов бумаги в деревянном каркасе сёдзи, в шепоте песка, расступавшегося перед небольшой площадкой, на которой разместится купель, Рюу слышал биение старого сердца отеля, его ворчливое одобрение перемен. Перекроить комнату было почти так же легко, как внести изменения в систему бронирования и открыть для рёкана новые возможности. Рюу улыбался, руки его управляли полетом подушек и татами, указывали им, куда уместиться в новом пространстве.
– Надо бы крышу на случай дождя, – распорядился Рюу. – Две опоры, пожалуйста.
Площадка превратилась в полноценную террасу под покатой крышей, закряхтела от тяжести купальни. Доски прилетали со всех сторон, словно рёкан доставал запасы из невидимого постороннему глазу хранилища. Круглая купель вышла неглубокой, в такой удобно сидеть или полулежать.
– Неплохо! – одобрил Рюу. – Дело за водой. Поддерживаем сорок два градуса; гость нервный, но нельзя переусердствовать. Позже понадобятся полотенца и свечи!
Зеленую тень номера осветили воды, пар мягко коснулся лица Рюу в надежде добавить красок щекам. Но Рюу отступил, несколько раз сжал и разжал пальцы, оглядел сад камней, убеждаясь, что рисунок на песке не нарушен. Задерживаться в номере не позволял ежедневный обход гостиницы. Рёкан закончит все сам. Поправит стены, разгладит коврики, сдует поднявшуюся пыль порывом ветра. Здание торопилось угодить не только гостям, но и хозяевам, и больше всего – Рюу, никогда не забывавшему коснуться кончиками пальцев перегородок, ставен, перил и стен. Погладить, поощрить отель, показать, что они живут одним делом.
– Светильник. – Рюу обнаружил на втором этаже в левом ответвлении коридора перегоревшую лампочку.
– Здесь пыль, – произнес он, проверив верхнюю полку в раздевалке у купальни, где гости оставляли одежду, прежде чем пройти в душевые перед посещением бань.
– Гости могут поскользнуться. – Указал на мокрые камни дорожек, ведущих к общей купели.
– Очистить пепельницы, – бросил он, обходя зону для курения.
Пыль исчезала, пепельницы опустошались, камни высыхали, перегоревшая лампочка заменялась на исправную, стоило Рюу распорядиться. Если бы гости решили проследить за ним, подумали бы, что он колдун. Но Рюу лишь подмечал недочеты и отдавал приказы.
Отец Рюу и Нобуо, единственный сын Хакусаны, Сэдэо, проверял купели из кипариса. Гости часто выбирали именно их за приятный бонус: пар перенимал смолистый, хвойный аромат, успокаивал и оказывал антибактериальное воздействие.
Рюу поклонился отцу.
– Ты выглядишь довольным, сын, – отметил Сэдэо. Он расставлял вокруг корзины с ароматическими свечами и комплектами чистых юкат. Чуть поодаль лежала щетка с длинной ручкой. Сэдэо закончил мыть ванны.
– Отель заполнен, гости вполне рады. – Рюу поднял две корзины. – Есть повод.
– Ты выглядишь слишком довольным, я имел в виду, – уточнил Сэдэо. – Тоже есть повод?
– А ты выглядишь усталым, – сказал Рюу. – Вам с мамой надо взять отпуск.
– И провести его в каком-нибудь отеле? – усмехнулся Сэдэо. – Ты так себе это представляешь?
– Где вам не придется работать. У вас же есть такая возможность. – Рюу изогнул губы в легкой усмешке, точь-в-точь как отец. – Хотя по привычке вы начнете трудиться и там. Вдруг у них – ужас какой – не так сервируют столы на завтрак!
– Не шути, сын. – оборвал его Сэдэо. – Бабушка нас не отпустит. Она сегодня еще не выходила?
– Еще не вечер, – пожал плечам Рюу. – Здесь не домыли, – повысил он голос, обращаясь не к отцу, но к воде в купальне, и пошел дальше.
– Что ты натворил с четвертым номером? – крикнул Сэдэо.
– Ничего такого, что может вызвать гнев оками-сан.
Рюу обогнул два больших бассейна, подошел к крайнему, поставил обе корзины у пирамиды из камней, выпрямился, вдохнул пар. Представил себя драконом, как когда-то в детстве. Тогда он думал, что все горячие источники – ноздри драконов. И желал обернуться могучим существом, не подчиняющимся никому.
В их семье всем правил могучий, хитрый тигр – бабушка Хакусана.
«Когда-то ты грезила, что я стану твоим наследником, бабушка, – подумал Рюу. – Но, как ты сама не раз говорила, тигру с драконом не ужиться».
У последней открытой купальни, сразу за бамбуковой преградой, начинался лес. В августе гости редко выбирали эту купель. Боялись, наверное, близости к природе и собственной уязвимости перед ней. Рюу усмехнулся. Все дело в тумане, что подбирался к рёкану в это время года. Утром лес окутывала легкая дымка, гости выбирались из номеров – кто на гимнастику, кто на ранние купания. Днем они отправлялись на экскурсии, и их пугал уже не туман – золотистый от пробивающихся сквозь ветви солнечных лучей, – а Нобуо с его россказнями о духах, обитающих в стволах деревьях, ручьях, камнях, жуках, шуршащих в опавшей хвое, и воронах, гнездящихся на соснах. К вечеру мглистое покрывало тумана оборачивало гостиницу сумерками, вершины деревьев выглядывали из пелены, похожие на спинные пластины дракона. Постояльцы наводняли бани тихими разговорами и байками. Распаренные, разнеженные тела – легкая добыча для реальных и вымышленных тварей из леса, потому крайний онсэн пустовал.
А пока набирал силу день, все ходили спокойные и расслабленные. И только Рюу предвкушал хаос.
Он немного постоял у кромки леса и пошел проведать мать. Обход отеля и родственников Рюу совершал в одно и то же время.
– Жирные следы, – объявил он двери в конце галереи, отделяющей кухню от остального здания.
Кухня кипела гневом хозяйки. Чадили сковороды, бурлили кастрюли, шипели конфорки. Мать – королева завтраков и ужинов, Асу-сан, возвышалась над полом на метр пятьдесят три сантиметра и размахивала ножом для разделывания рыбы.
– Ты отдаешь себе отчет в том, что сделал? – Острие ножа уставилось на Рюу. Выпотрошенная рыба обиженно разинула рот – о ней забыли. Асу редко пребывала в подобном настроении. – Что ты возомнил о себе?
Рюу невозмутимо взял с тарелки рисовый пирожок.
– Ты должен был отменить бронь. Позвонить, извиниться, сказать, что мест нет. – Мать забрала волосы в хвост, что добавило ей пару сантиметров роста.
– Позвонил, – соврал Рюу, глядя на мать честными глазами.
– Ты должен был предложить отель по соседству!
– Предложил. – Одно вранье тянуло за собой другое. – На противоположном склоне горы.
– Что же тогда на 103-м бронь стоит?
Асу нарезала кусочки для темпуры, рыба кряхтела от яростных движений.
– Думаю, северный склон горы ей все-таки больше по душе.
Рыбий хвост обрел способность летать, врезался в стену, свалился на пол. Рюу взял второй пирожок.
– Понятия не имею, почему она не хочет в другой отель. – Рюу сохранял невозмутимость. Асу приготовила онигири[19] с тунцом, и никакой допрос не отвлек бы Рюу от закуски. – Она бронировала номер онлайн. Как приедет, я лично отвезу ее в другой отель. И возмещу убытки,
