Патрик Кензи - Деннис Лихэйн

Кензи. Предвосхищая ваш следующий вопрос, отвечу: нет, у него не было никаких причин вытащить из папки Карен Николс эти записи и переслать их ей.

Ловелл, подумал я. Не Брюстер. Использовал липовую фамилию, но имя оставил свое. Не самый худший вариант, если тебя зовут, например, Джон. Но скорее глупый, если у тебя относительно редкое имя.

— О’кей. — Я улыбнулся. Просто образец довольного сыщика. — Больше никаких вопросов про старину Майлза Ловелла. Типа я понял, что он тут не при делах, мэм.

— Он самый надежный помощник из всех, какие у меня были.

— Не сомневаюсь.

— У вас ко мне есть еще вопросы?

Я улыбнулся еще шире:

— Навалом.

— Расскажите нам о Карен Николс, — сказала Энджи.

— Рассказывать особенно нечего…

Полчаса спустя она все еще говорила, вспоминая особенности психики Карен Николс. Ее голос звучал с размеренностью и эмоциональностью стоявшего рядом метронома.

Если верить доктору Диане Борн, Карен представляла собой типичный случай заболевания биполярным маниакально-депрессивным психозом. Помимо прозака, пузырек с которым я нашел в сарае Уоррена, она долгие годы принимала препараты лития, депакот и тегретол. Даже если она была генетически предрасположена к расстройству психики, это обстоятельство утратило свое значение после того, как ей пришлось пережить смерть отца и своими глазами увидеть, как его убийца покончил с собой. По словам доктора Борн, Карен вела себя в полном соответствии с классической моделью, описанной во всех учебниках психиатрии: и в детстве, и в подростковом возрасте, вместо того чтобы устраивать скандалы и конфликтовать с родителями, она изображала из себя пай-девочку, навязывая себе роль идеальной дочери, сестры, а впоследствии и невесты.

— Как и многие другие, — сказала доктор Борн, — она лепила свой образ по телевизионным образцам. В случае Карен — в основном по старым сериалам. Это составляло часть ее патологии: жить по мере возможности в идеализированной Америке прошлого. Поэтому она боготворила Мэри Ричардс, которую играла Мэри Тайлер Мур, и всех мамаш из ситкомов пятидесятых — шестидесятых: Барбару Биллингсли, Донну Рид, ту же Мэри Тайлер Мур в роли жены Дика ван Дайка. Она читала Джейн Остин, полностью игнорируя ироничность и злость ее прозы. В этой книге она видела только пример того, что у хорошей девочки жизнь может сложиться замечательно, если она будет правильно себя вести и найдет себе подходящего мужа, как Эмма или Элинор Дэшвуд. Это стало целью ее жизни, а Дэвид Веттерау — ее Дарси или Робом Петри, если угодно. Она смотрела на него как на краеугольный камень в постройке своего счастливого будущего.

— А когда он превратился в овощ…

— Все ее бесы, которых она подавляла двадцать лет, вылезли наружу. Я давно подозревала, что, дай ее образцовая жизнь трещину, и она сорвется, причем срыв будет носить сексуальный характер.

— А почему вы так думали? — спросила Энджи.

— Вы должны понять, что все началось с сексуальной связи отца Карен с женой лейтенанта Кроу, что и привело к трагическим последствиям.

— То есть отец Карен спал с женой своего лучшего друга.

Она кивнула:

— Потому-то он его и убил. Добавьте сюда определенные аспекты комплекса Электры, которые в душе шестилетней Карен цвели пышным, если не буйным цветом. Добавьте еще ее вину за смерть отца и противоречивое сексуальное влечение к брату, и в результате получите…

— Вы хотите сказать, она спала со своим братом? — спросил я.

Диана Борн покачала головой:

— Нет. Дело не в этом. Но, как и у многих женщин, имеющих старшего сводного брата, в подростковом возрасте ее пробуждающаяся сексуальность ассоциировалась с Уэсли. Понимаете, в мире Карен идеалом был мужчина, доминирующий над женщиной. Ее биологический отец был военным, воином. Приемный отец отличался исключительно властным характером. Уэсли Доу имел обыкновение впадать в приступы ярости, сопровождавшиеся агрессией, и до своего исчезновения принимал нейролептики.

— Вы лечили Уэсли?

Она кивнула.

— Расскажите о нем.

Она поджала губы и покачала головой:

— Я предпочла бы этого не делать.

Энджи взглянула на меня:

— Ну что, айда в машину?

Я кивнул:

— Давай. Только сначала наберем в термос кофе.

Мы поднялись.

— Мисс Дженнеро! Мистер Кензи! Сядьте. — Диана Борн указала рукой на наши кресла. — Господи, вы, похоже, вообще не имеете понятия о компромиссах.

— Поэтому нам такие деньжищи и платят, — объяснила Энджи.

Доктор Борн откинулась на спинку стула, раздвинула тяжелые шторы у себя за спиной и уставилась на кирпичную коробку здания на той стороне площади Фейрфилд, плавящейся под солнцем. Металлическая крыша огромной фуры послала ей в глаза солнечный зайчик, на миг ослепивший ее. Она задернула штору и несколько раз сморгнула.

— Во время нашей последней встречи, — сказала она, потирая пальцами веки, — Уэсли Доу выглядел крайне злым и растерянным.

— Когда это было?

— Девять лет назад.

— Сколько ему тогда было?

— Двадцать три года. Его ненависть к отцу приближалась к абсолюту. Его ненависть к себе лишь немного не дотягивала до этого. После того как он совершил последнее нападение на доктора Доу, я порекомендовала поместить Уэсли в психиатрическую клинику — ради его безопасности и безопасности его родных.

— А что там конкретно было?

— Он пытался заколоть своего отца, мистер Кензи. Кухонным ножом. Но, как и следовало ожидать, промахнулся. Он метил ему в шею, но доктор Доу успел поднять плечо и заслониться от ножа. Тогда Уэсли убежал из дому.

— А когда его поймали…

— Его не поймали. Он исчез. В тот день, когда у Карен был в школе выпускной бал.

— И как это повлияло на Карен? — спросила Энджи.

— В тот момент никак. — В лицо Дианы Борн ударил пробившийся сквозь штору луч света, и ее тусклые серые глаза засияли белизной алебастра. — Карен Николс достигла невероятных высот в искусстве отрицания очевидного. Это была ее броня и ее оружие. Тогда она сказала что-то вроде: «Ох уж этот Уэсли! Какой он несдержанный!» А затем пустилась в рассуждения о своем выпускном.

— В точности как поступила бы Мэри Ричардс, — сказала Энджи.

— Крайне тонко подмечено, мисс Дженнеро. Именно как Мэри Ричардс. Надо во всем искать положительные стороны. Даже в ущерб собственной психике.

— Возвращаясь к Уэсли, — сказал я.

— Уэсли Доу, — повторила она.

Мы уже явно достали ее своими расспросами.

— Уэсли Доу обладал интеллектом гения и психикой слабого, измученного человека. Это потенциально летальное сочетание. Если бы ему позволили лет до двадцати развиваться в нормальной семейной обстановке, тогда, возможно, он сумел бы силой разума и интеллекта подчинить себе психоз и зажил бы так называемой нормальной