Полный улет - Чарльз Хигсон

Чарльз Хигсон

Полный улет

Глава первая

Дэннис Пайк выбрал явно не тот день, чтобы бросить курить. Утром окно покрылось инеем, хлеб зачерствел, молоко прокисло, в лифте лежал мертвый наркоман, а теперь еще двое парней пытались залезть в его машину.

Бледно-желтый двудверный «Форд-эскорт» 1982 года выпуска был недорогой машиной. В нем не лежало ничего ценного, а магнитола была заперта в багажнике. Но этим парням было поздно что-либо объяснять: они уже разбили боковое стекло и лезли внутрь, чтобы открыть дверь.

— Эй! Что вы делаете? — закричал Пайк и яростно двинул свою тележку с покупками по направлению к ним. Та послушно понеслась, подпрыгивая, вниз по уклону Далстон-Кросс.

Мальчишки равнодушно посмотрели на него. Лет по шестнадцать, может, меньше, в больших широких куртках на молниях, мешковатых джинсах и кедах.

В следующую секунду они снова занялись машиной.

— Я спросил, что вы делаете?

Ничего не сказав, они просто открыли дверь.

— Это моя машина.

— Это ведро с гайками, — сказал тот, что повыше, и повернулся к Пайку, поднимая бейсбольную биту.

Пайк вздохнул: все строят из себя американцев.

У парня были маленькие, широко расставленные глаза на тупом угрюмом лице. Он сделал пару шагов по направлению к Пайку, похлопывая битой по ладони.

— Вали отсюда!

Ну и день!

Все началось, когда Пайк налил молока в кукурузные хлопья, и оно свернулось. Вечером он забыл убрать хлеб, и тот зачерствел. А спускаясь в магазин на углу, обнаружил в лифте мертвого наркомана — молодого белого парня в джинсах и свитере. Волосы до плеч, так уже давно не носят. Похоже, сидел на героине. Пайк испытал нечто сродни ностальгии: теперь в моде был крэк. Нечасто случается увидеть настоящего старомодного наркомана. Он лежал, свернувшись клубком, в углу лифта, и сперва Пайк пнул его ногой, подумав, что тот спит или потерял сознание. Когда же понял, что наркоман мертв, даже мурашки пробежали по коже.

Мертвый мужчина в лифте. Рано или поздно это обязательно должно было случиться. С тех пор как для усмирения наркодилеров открылось отделение полиции на Сэндринэм-роуд, те перебрались в многоквартирный дом за углом. Они постоянно торчали там, прислонившись к дверям, прямо напротив тотализатора, стараясь выглядеть броско и в то же время неприметно. Пайку осточертело видеть людей, передающих друг другу деньги и «пожимающих» руки в коридорах и на лестницах.

Достав хлеб и молоко, он взял кассету с «Южным гостеприимством»[1] из «Маммос Видео»[2] для настроения. Ну что еще нужно! Позавтракав, Пайк устроился с чашкой чая в своем откидном кожаном кресле, взял пульт и включил магнитофон. Видак издал жуткий скрежещущий звук, картинка задергалась, и все погасло.

Он нажал кнопку, чтобы достать кассету, — ничего не вышло. Тогда Пайк приоткрыл крышку и попробовал достать ее вручную, но кассета застряла намертво. Магнитофон накрылся! Как назло, по телеку до вечера не было ничего интересного: только скучные дневные передачи про собак, семейные проблемы и бодрых австралийцев.

Что за поганый день!..

— Давай, вали, — парень с битой подошел ближе.

Не было никакой надежды, что охранник, сидевший в своей будке на другом конце парковки, увидит их, а даже если и увидит, что-нибудь предпримет. Промозглая ночь, и вокруг — никого. Парковка выглядела пустынной и заброшенной — всего пять машин. С одной стороны тянулись фабрики и склады, с другой — проходила железная дорога, а третья примыкала к тыльной стороне торгового центра «Далстон-Кросс».

Приятель Биты в черной куртке «Наф-Наф»,[3] которая была ему велика размера на два, ритмично кивал головой и гундел:

— Да, да, да, — без конца.

Пайк пожалел, что вчера вечером решил бросить курить, но это был пункт его плана: уволиться с работы, бросить курить и подготовиться к переменам. И тут нате!

— Эй, оставьте машину в покое, — сказал он, но подростки не прореагировали, Пайк представлял, как выглядит он в их глазах: жалкий старый очкарик с магазинной тележкой.

Он бросил взгляд на свои покупки в поисках возможного оружия. От французского батона пользы не будет, бутылочка с уксусом слишком мала, к тому же, если разобьется, может порезать руку.

— Неужели надо было разбивать стекло? — спросил он, чтобы потянуть время. — Вставлять — такая морока.

— Ой, какая жалость, — издеваясь, сказал Бита.

Наф-Наф рассмеялся. В этот момент Пайк высмотрел среди покупок замороженного цыпленка.

— Ладно, может, просто уйдете, а? И забудем о стекле. Я вчера бросил курить, мне и без вас хреново.

— А может, ты просто уйдешь, мужик? — Парень с вызовом поднял биту.

Детки-конфетки.

Пайк всегда ходил в супермаркет на Далстон-Кросс по вторникам. Он приходил сюда и в другое время, и в другие дни. Но только вечером во вторник, в половине восьмого, здесь было мало народу. Пайк ненавидел толкотню.

Он знал, что в магазине на Ридли-роуд, совсем рядом, цены были вдвое ниже, но это было неважно. Пайку нравилось войти в магазин, загрузить тележку недельным запасом продуктов, быстро расплатиться и уйти. Более того, прямо за «Далстон-Кросс» находилась эта огромная парковка, и ему не приходилось далеко тащить тяжелые пакеты.

«Далстон-Кросс» представлял собой закрытый торговый центр с собственной звонницей. Пайк узнал об этом от кого-то из покупателей, стоявших с ним в очереди. Что ж, понятно: северо-восточная часть Лондона как раз знаменита колокольнями в итальянском стиле.

Внутри была устроена пещера Санта-Клауса и играла рождественская музыка. Вокруг пещеры располагалась площадка с двигающимися куклами, которые разыгрывали сцену Рождества, а еще там были эльфы, гномы и лесные жители в костюмах викторианской эпохи. Было что-то неуловимо зловещее в ритмично кивающих и машущих руками куклах посреди пустынного зала. Множество фигурок свисало с потолка, словно на какой-то жуткой рождественской скотобойне.

Однако бродить среди покинутых, ярко освещенных прилавков громадного супермаркета было приятно. Процесс, безусловно, доставлял Пайку удовольствие. Неожиданно для себя он обнаружил, что живет в предвкушении этого еженедельного ритуала и после утренних неприятностей поход в «Далстон-Кросс» был как нельзя кстати.

И надо ж было такому случиться!

Бита шел на Пайка с абсолютно бесстрастным выражением на лице.

— Пеняйте на себя, — сказал Пайк.

Выхватив замороженного цыпленка, другой рукой он одновременно толкнул на парня тележку, чтобы отвлечь внимание. В момент, когда тот приготовился остановить несущуюся на него тележку и посмотрел вниз, Пайк, словно ядро, метнул птицу, и та впечаталась парню прямо в лоб. Одновременно мимо с грохотом пронесся лондонский поезд северного направления, и Пайк боковым зрением уловил мелькание света и лиц пассажиров.

Оглушенный Бита пошатнулся и медленно осел на мокрый бетон, выронив при этом биту. Пайк подбежал и быстро схватил ее. Он подумал: а что, если кто-то в поезде заметил это маленькое сражение. Тогда новая Агата Кристи, возможно, захочет додумать, что произошло с тележкой, битой и замороженным цыпленком. Наф-Наф был поражен таким поворотом событий и лишь стоял, разинув рот. Пайк прижал его битой к машине.

— Черт. — Глаза Наф-Нафа расширились.

— Вот беда, правда? — сказал Пайк. — А теперь выворачивай карманы. Заплатишь мне за стекло.

Но это было глупо. У них были жалкие четыре фунта и тридцать восемь пенсов на двоих. Пайку не хватило духу взять их. Вместо этого он прихватил биту.

Он пришел домой и позвонил в круглосуточный сервис по замене стекол, затем уселся смотреть телевизор.

Пайк обставил практически всю квартиру подержанной офисной мебелью из магазина под железнодорожным мостом рядом со станцией «Хэкни Даунс». Пол устилали прочные ковровые плитки бежевого цвета, а вдоль стен стояли темно-зеленые металлические стеллажи. Он признавал только картотечные шкафы. Все стулья были офисные, на колесиках и с регулирующимися спинками. Столы — тоже металлические. Единственной данью удобству было дорогое кожаное кресло с откидывающейся спинкой, в котором он смотрел телевизор. А какой телевизор! Последняя широкоэкранная модель, тридцать шесть дюймов по диагонали, с никамовским[4] стереозвуком, встроенными стереоколонками, соединенная с суперсовременным видеомагнитофоном.

Этот чертов видак!

Пайк уныло посмотрел на пачку «Силк Кат», которую он оставил на камине для испытания воли. Что ж, он переживет все это, не сорвется. Первый день, вероятно, самый худший. В конце концов, по телевизору вечером намечается что-то приличное: парочка фильмов и передача о крокодилах — звучит занимательно.

Через час или около того Пайк уже чувствовал себя гораздо лучше и решил, что можно выбросить пачку сигарет. Он взял ее и уже прицелился, чтобы бросить в металлическую корзину, но раздался звонок в дверь.