Молодой маг Хедин - Ник Перумов

Тогда кровь лилась лишь на одном поле, пусть и громадном; сейчас сражения гремели в десятках миров разом. Тёмная Цитадель Ракота, стянув на себя чудовищную мощь Кипящего Котла, извергала кажущиеся неисчислимыми сонмы самых причудливых и жутких созданий. Страшилища Ётунхейма и царства Хель показались бы милыми и забавными щенками в сравнении с ними.

Но в армиях Ракота шли и люди – во множестве. Как раз из тех, затянутых Тьмой миров. Отец Дружин не знал, открыл ли восставший маг им небеса, дал ли насладиться голубизной глубокого свода, или же всё там вновь вернулось на круги своя; но, вырвавшись из глубинных областей Упорядоченного, тёмные армии наступали дерзко и уверенно, занимая мир за миром, где уже давно вполне благонамеренно почитали Молодых Богов.

Так, наверное, смогли бы наступать ётуны, если бы не асы и, в особенности, Тор. Отец Дружин держался от сражений подальше – в конце концов, ученичество Хедина у него отнюдь не закончилось, ещё находилось чем поделиться с талантливым магом. Хотя видно было, что ему совсем не до тайн рунной магии…

Отец Дружин старался не покидать Хьёрвард, не рыскал по тем мирам, где гремели сражения. Настал поистине роковой момент – Молодые Боги должны убедиться, что Древний Бог ничего не замышляет, что он отнюдь не рвётся встать на сторону Ракота, что «зло в нём поистине побеждено».

Что он и впрямь сделался «милым», как брякнула тогда Ялини.

Поэтому, как бы ни хотелось ринуться в схватку, Старый Хрофт терпел, запрещая себе даже «одним глазом взглянуть», как разворачивается война.

Однако слухи доходили. Многие магические существа, способные странствовать по Межреальности, бежали от грохочущих битв; для иных имя бога О́дина продолжало кое-что значить.

Так они с Хедином узнали, что Ракот – моментально прозванный Узурпатором, явно по указке Ямерта, – уже захватил множество миров, в том числе и таких, где «силы особенно много», как выражались рассказчики, не знакомые с высшими магическими премудростями. Сперва сопротивлялись ему только местные племена и правители, и было отчего – выращенные в тенетах тьмы твари Ракота желали жрать, и желали жрать человечину. Шла с Восставшим и нелюдь, тоже в немалом числе, там мстили за былые поражения, за бегство в нижние миры, за утерянные угодья – люди не церемонились с теми, кто считал поджаренного на угольях человеческого младенца изысканным лакомством.

Наверное, тут наступлению Узурпатора и пришёл бы конец; однако Владыка Тьмы оказался хитрее.

Он прекратил бесчинства своих ратей. Рассказывали, что он самолично разгонял отряды, запятнавшие себя кровавыми оргиями, лишая их чести сражаться под своим знаменем; и не препятствовал разъярённым жителям подвергшихся вторжению миров отомстить сполна за случившееся.

Путь истинного воина, сказал бы Старый Хрофт.

(Комментарий Хедина: Первое Восстание Ракота – тема неисчерпаемая. Как, впрочем, и так называемое «Второе». Именно тогда, кстати, Ракоту удалось ворваться и в Хьёрвард; но сейчас я вижу, что Отца Дружин совершенно не занимали те, кто погиб от рук (или лап, или клыков, или когтей) вторгшихся тёмных воинств. Разрешение «отомстить за своих» Старый Хрофт замечает и приветствует, а вот гибель тех, за кого, собственно, и пришлось воздавать сторицею, для него словно не существует.

Одно слово, Древний Бог.)

Молодые Боги не вмешивались. Бездействовали и маги хединского Поколения, занятые своими делами на вершине Столпа Титанов. Ракот занимал мир за миром, они падали к его ногам перезрелыми осенними яблоками; он быстро учился, и теперь свора чудовищ Тьмы, которую он пускал вперёд, сокрушала ту защиту, что использовала силы Ямерта, Ямбрена и остальных; рати людей, гоблинов и прочих входили в сам мир, но лишь после того, как поклявшихся верностью Ямерту королей и правителей удавалось до смерти запугать армадами чёрных морматов, в безмолвии проплывающих над стенами крепостей и показывающих, что стены от армий Ракота Побеждающего – не защита.

Отец Дружин какое-то время размышлял, чем Узурпатор ухитряется привлекать на свою сторону всё новые и новые миры – о восстаниях в его глубоком тылу, восстаниях под знамёнами Молодых Богов никто и не заикался. Быть может, до Старого Хрофта просто не дошло правдивых вестей; а может, таковых и вовсе не случилось.

Так или иначе, но Ракот наступал. Какие-то миры покорялись ему сразу, в каких-то вспыхивала война – порой весьма долгая, по людским меркам. И вот настал день, когда и в Восточный Хьёрвард пожаловали посланники Восставшего; пока ещё тайно, пока ещё хоронясь в тени, они крадучись пробирались от селения к селению, от города к городу, «неся слово правды».

Они шептали о тирании Молодых Богов, об их жрецах, изрекающих «слово закона», хотя настоящий закон должен родиться среди людей, обычных людей, что в поте лица зарабатывают семье и себе на хлеб. О том, что волею Молодых Богов люди обречены жить в суровых и холодных краях, в то время как края солнечные поражены засухами, изнывают от зноя и тоже непригодны для жизни; всё это лишь для того, чтобы миры тёплые, изобильные дождями и плодородной землёй, где зима – время отдыха и забав, а не жуткой стужи, высасывающей саму жизнь, обрекающей людей на прозябание в занесённых снегом домах, мало чем отличающихся от медвежьих берлог, – чтобы эти тёплые миры остались бы девственные и «неиспорченные» человеком, чтобы остались бы как заповедники для услаждения взоров Молодых Богов и редких, избранных ими невесть за какие заслуги племён.

Они говорили, что от смертных заперто великое разнообразие обитаемых земель. Пахарь, задыхающийся на крошечном клочке своего поля, сможет взять столько, «сколько вол пройдёт за день». Люди – не пленники того мирка, где им выпало родиться, они великие странники, и лишь злая воля Молодых Богов удерживает смертных под единственными небесами.

Там каждый сможет жить так, как пожелает. Там – истинная свобода.

Нельзя сказать, что глаза и уши Молодых Богов в Хьёрварде – жрецы их храмов – ничего не предприняли. Грозные энциклики против «нашёптывающих и соблазняющих» выкрикивались на всех торговых площадях, для грамотных – пришпиливались к воротам святилищ. И это оказалось ошибкой.

То, что раньше услышали бы десятки, что они пересказали бы сотням – из первых уст узнавали десятки тысяч; жрецы по наивности или скудоумию достаточно подробно изложили «коварную ложь великого врага», страшного Властелина Тьмы.

Хьёрвард забурлил.

Память о Дне Гнева, казалось бы, погребена глубоко-глубоко и надёжно; давным-давно не осталось ни одного живого свидетеля, а страшные сказки всегда есть лишь страшные сказки.

Однако – вспомнили. А может, и напомнили, кто должен. Во всяком случае, на тех же торжищах жрецов всё чаще освистывали, забрасывали гнильём и отбросами, а порой и камнями; Хрофт предвидел, что вот-вот начнут попросту бить.

И потому, когда с быстротой лесного пожара разнёсся слух, кто «небеса раскрываются» и «армии Тёмного владыки уже здесь!», Отец Дружин ничуть не удивился.

Не удивился, но и не стронулся с места. Если Боргильдова битва его чему-то и научила, так это терпению и выдержке. Он выковал своё оружие, сейчас оставалось лишь как следует заточить лезвие.

Казалось, Митгард упадёт под ноги победоносным ратям Ракота, словно перезрелый плод, как выразились бы летописцы. Шло то самое «первое вторжение», когда тёмные легионы только ворвались в Большой Хьёрвард, не встречая никакого сопротивления.

Молодой маг Хедин не показывался. Похоже, он решил держаться подальше от места событий, и Старый Хрофт отправился в дорогу один.

Небо потемнело, оно и в самом деле «раскрывалось», его испятнало чёрными дырами, словно кто-то грубо тыкал горящей веткой, во множестве мест прожигая голубоватую невесомую ткань. Оттуда изливался сплошной поток – по незримым мостам шагали люди и не-люди, над рядами и шеренгами поднималась густая щетина копий. Тяжело взмахивая крыльями, пролетали существа, смахивающие на драконов, но, разумеется, не настоящие драконы – те благоразумно держались подальше от всех и всяческих войн.

Летели и уже встречавшиеся Отцу Дружин полуптицы-полуспруты, наводя ужас на поселян. Устрашающие штандарты, острые пики, увенчанные снежно-белыми, словно специально выбеленными, черепами неведомых чудовищ, тоже подсказывали людям, что от этих армий лучше держаться подальше, а не бросать им под ноги цветы.

Старый Хрофт видел, как армада эта окружала одиноко стоящий храм Ямерта. Храм отнюдь не был крепостью, после Дня Гнева Молодые Боги не изменили привычкам возводить святилища, более похожие на дворцы, на прихотливое плетение каменных кружев, чем на мрачные крепости.

Над тонкими шпилями сейчас трепетало нечто радужное, словно бескрылая птица напрасно стремилась взлететь к небу. Отец Дружин ощущал яростно бьющуюся в клетке магию; жрецы пытались как-то защититься, но Узурпатор тоже не дремал. Старый Хрофт не знал, способны ли эти слуги Молодых Богов воззвать прямо к своим повелителям; во всяком случае, долго рушить святилища Ямерта, «и чтобы за это ничего бы не было», восставшим в День Гнева не удалось.