О гномах и сиротке Марысе - Мария Юзефовна Конопницкая

от зноя… Из бархатистых мхов ткёт она ковры сказочной красоты, устилая ими коварные пропасти. Она питает бедняков, у которых нет ни земли, ни хлеба, а ребятишек из горных селений учит смотреть в лазурные выси, где стоит её дом… Добра и милостива царица Татр!»

Хор смолк, и эхо тихо слетело в долину подобно лепету вод и шёпоту лесов. На душе у Марыси стало легче, и слёзы радости выступили на глазах. Если царица такая добрая, она поможет её горю…

Она подошла поближе и слышит — одни из орлов проговорил человечьим голосом:

— Иди смело, сиротка Марыся!

Подняла Марыся глаза и спрашивает:

— Как же я пойду по такой отвесной, каменистой тропе?

А орёл в ответ:

— Не бойся, я перо тебе кину из моего крыла, с ним легче будет.

Прошумело перо и упало к ногам Марыси. Подняла его девочка, прижала к груди — идёт легко, быстро, камней под ногами не чует, будто на крыльях летит.

Поднялась по крутой тропинке и остановилась у ворот замка.

— Как же я войду — ведь там снег и лёд, — говорит она.

Посмотрела вверх, а солнечный луч говорит человечьим голосом:

— Не бойся, я растоплю снега и льды!

Пригрело ясное солнышко и проложило золотую дорожку.

Идёт Марыся и холода не чувствует, будто не по снегу, а по белому цвету ступает, который в мае с яблонь осыпается. Так дошла она до покоев царицы.

— Как же мне через поток перейти — я промочу ноги! — говорит она.

Подняла глаза, слышит — туман шепчет человечьим голосом:

— Не бойся, иди смело, я серебряный мост через поток перекину.

Опустился над потоком густой туман, и Марыся прошла по нему, как по серебряной кладке.

И вот она перед самыми дверями в царицын чертог.

Оттуда бил такой яркий свет, что девочка зажмурилась и хотела уже бежать в страхе, но тут подоспел запыхавшийся Хвощ и, распахнув двери, ввёл в чертог оробевшую Марысю.

Девочка вскрикнула, ослеплённая его сияющим убранством. Посредине, утопая в лазури и майской зелени, восседала на троне царица Татр. Марыся потупила глаза, не смея взглянуть в её светлый лик, и застыла на пороге в своей убогой одежонке, боясь шевельнуться, слово вымолвить.

Царица Татр подняла белоснежную руку и спросила:

— Кто ты, девочка?

Марыся открыла рот, но у неё перехватило горло от страха.

Тут Хвощ, положив трубку на плечо, поклонился вежливо и сказал:

— Это пастушка из Голодаевки, сиротка Марыся!

И опять отвесил поклон, шаркнув ножкой.

Царица ласково улыбнулась гному и, обратив к Марысе своё прекрасное лицо, спросила:

— Чего ты хочешь, девочка?

Тут Марыся не выдержала и, сложив худые ручонки, воскликнула:

— Хочу, чтобы гусаньки мои ожили, которых лисица задушила. Чтобы гусак опять гоготал на зорьке и гусыни ему отвечали… Чтоб они опять травку щипали и паслись на лужайке!..

Она закрыла лицо руками, и сквозь маленькие пальцы посыпались слезинки.

В чертоге наступила тишина, нарушаемая только жалобным плачем Марыси.

Царица милостиво кивнула и сказала тихо, неторопливо:

— Много людей приходило ко мне с разными просьбами. Просили золота, серебра, лучшей доли. Но никто ещё, как эта девочка, не хотел уйти отсюда тем же, кем был. Твоя просьба будет исполнена.

Царица сошла с трона и подвела Марысю к окну.

Глянула Марыся и всплеснула руками…

Или это сон?

Перед замком как на ладони лежит Голодаевка. По дороге спешат пастушата, хлопают длинными кнутами, гонят гусей. А на лесной опушке семь гусей щиплют траву, гусак гогочет, серая гусыня отзывается. И верный Рыжик тут как тут — сидит, смотрит в лес и тихо скулит: ждёт не дождётся хозяйку!

— Господи! — воскликнула Марыся, не находя слов от переполнившего её восторга. — Живы мои гусаньки! — и заплакала от счастья.

III

Царица дотронулась до её плеча и позвала:

— Марыся!

Очнулась Марыся, смотрит — что такое?

Она лежит на лавке, на охапке свежего сена, покрытого дерюжкой. Рядом — сосновый стол, на нём несколько горшков перевёрнуты вверх дном; дальше — большая печь с просторным запечком; перед ней спит серый кот, свернувшись в клубок, и лежит вязанка хвороста.

В углу — ведро с водой и жестяная кружка. В разбитое окно сирень протягивает свои тёмно-зелёные ветки. А в ногах у неё сидят на скамеечке два русых мальчугана в распахнутых холщовых рубашонках, и за ворот им, пробившись сквозь куст сирени, забираются лучи заходящего солнца.

Марысе жарко, что-то стискивает ей голову. Дотронулась рукой — голова обвязана тряпкой. Увидев, что она пошевельнулась, мальчики вскочили и склонились над ней.

— Ну, как ты? — спрашивает один.

— Пить хочешь? — спрашивает другой.

Марыся смотрит и не узнаёт.

— А кто вы такие?

— Мы Петровы сыновья. Его Кубой звать, меня — Войтеком, — ответил старший.