Девятый круг - Валерий Георгиевич Шарапов

– Комитет государственной безопасности беспокоит, майор Кольцов. Демакова мне. – Нужный товарищ оказался неподалеку, быстро взял трубку. – Приветствую, товарищ старший лейтенант. Соскучился по настоящей работе? Бросай свои дела и дуй к нам – с операми и криминалистами. Подозреваю, убийство, хотя и достаточно хитрое.

Гриша Вишневский привел пожилую особу из соседней квартиры. Пенсионерка пугливо озиралась, втягивала голову в плечи. К покойнику подходить не стала, только посмотрела.

– Да не тыкайте вы в него, – пробормотала старушка. – Он это, Вадька Золотарев, кто еще… Отмучилась грешная душа наконец-то… – Соседка безбоязненно перекрестилась, потом вышла из комнаты…

Опергруппа прибыла через полчаса – практически рекорд. Опера недоуменно пожимали плечами: дело житейское, зачем нас построили? Один неловко пошутил:

– Неважно гражданин выглядит, к врачу бы обратиться.

Но Демаков в задачу вник, понятливо кивнул: отработаем, товарищ майор.

Группа в полном составе вернулась в управление. В течение дня работали по фигурантам, добывали недостающие звенья в информационной цепи. Старший лейтенант Демаков отчитался только вечером по телефону.

– Сделали, что могли, товарищ майор. Смерть действительно подозрительная. Но имелся ли злой умысел, сказать трудно. Золотарев отравился, в бутылке из-под водки – разведенный метиловый спирт.

– Ну что ж, предположение подтвердилось… Как-то тихо он умер, нет?

– Не сказал бы, товарищ майор. Типичные симптомы от приема метанола внутрь. Там же не чистый спирт – его развели. Выхлебал стакан – ничего. Повторил – началось. Всю ванную забрызгал. Потом, видать, легче стало, вернулся в комнату, еще махнул полстакана. Сам не понял, что произошло. Остановись на достигнутом – мог выжить, но эта публика не из таких. Пока не допьют, не успокоятся. Но допить уже не смог, снова побежал к унитазу – вырвало, живот скрутило, потом это самое… психомоторное возбуждение – так медики говорят: голова сильно закружилась. Покуролесил, до софы дополз. А далее картина поменялась: возбуждение сменилось заторможенностью, слабостью, зрение поплыло, дышать стало трудно, а тут и сердечно-сосудистая недостаточность подтянулась… В общем, умер не в конвульсиях, особо не мучился – все же пьяный был, возможно, привиделось перед смертью что-то приятное, поэтому и лицо такое спокойное…

– Где он взял метанол? Раньше такого не случалось: пил бурду, но на этиловом спирте – судя по тому, что дожил до наших дней. В городе действует подпольный цех по розливу метанола?

– Пару лет назад накрыли, товарищ майор. Быстро поступил сигнал, отравились немногие. Это тяжкое преступление, умышленное убийство. На такое цеховики не пойдут: статья однозначно расстрельная. Левак по черному рынку гуляет, но левак съедобный. То есть если кто-то всучил Золотареву бутылку, то это адресно, именно для него. Метанол добыть несложно, он применяется в промышленном производстве. Установлено, что вчера вечером Золотарев выходил из дома: сдавал бутылки.

– Но в доме целая галерея…

– Значит, было больше. За раз все не сдал. Его видел работник в пункте приема стеклотары. Затем, уже облегчившись, Золотарев заглянул в местный сквер. Люди видели, как он оттуда выходил. Но встречался ли с кем, неизвестно. Скорее всего – да, в сетке что-то булькало, завернутое в газету. С этой же ношей его видели старушки у подъезда. Золотарев был возбужден, в приподнятом настроении, даже поздоровался с соседками. Похоже, в сквере получил бутылку. Опросили весь район – никто не видел, с кем он встречался. Идеальное убийство, товарищ майор. Вопрос: зачем?

– Тебя не удивил функционирующий в квартире телефон?

– Еще как удивил. Я вам больше скажу: Золотарев исправно оплачивал все коммунальные услуги, не только телефон. Приходил в кассу ЖЭУ каждый месяц и оплачивал. Словно подбрасывал ему кто-то на безбедную жизнь. С продуктами в доме, конечно, швах, но алкоголикам этого и не надо: необходимые калории они получают с водкой. Хлебушка с луком пожуют – и достаточно. Тип вообще был странный. Запойный, опустившийся, но не буйный, не сквернослов, не сидел никогда, то есть угрозы обществу не представлял. Получал пенсию – небольшую, но все же. Участковый по этой причине ему не докучал – удивился даже, когда мы про него спросили. Абсолютно тихий бесконфликтный тип. Не интеллигент, но спокойный. Напьется и спит себе, телевизор никогда громко не включал. Привлечь за тунеядство невозможно: пенсионер уже. В квартире, кстати, нашли кучу грамот с работы. Толковый был слесарь. Гости не приходили – даже ему подобные, выпивать предпочитал в одиночестве. Опросили жильцов, соседей во дворе – народ пожимает плечами, многие даже не в курсе, что был такой жилец.

– Но именно ему звонил опасный тип, которого мы пасем. Есть соображения?

– Просил к телефону кого-то из соседей? И за это получал деньги?

– Бледная версия, но другой пока нет. Видели, как он выходит из квартиры, названивает соседям? Третий этаж, люди ходят туда-сюда, его бы непременно засекли. Было такое?

– Вроде нет, товарищ майор…

– Вот и я о том. Но допустим. Опасный тип просил позвать к телефону кого-то из соседей. Очевидно, по площадке. Может, выше или ниже, но это маловероятно. Что выяснили по жильцам, Демаков?

– Отработали весь подъезд, товарищ майор. В нем пятнадцать квартир. На площадке третьего этажа, помимо Золотарева, проживает одинокая пожилая женщина – думаю, вы ее видели. Восемь лет на пенсии. Третья квартира пустует. Хозяева перебрались в Полтаву. Одно время жила их племянница, потом съехала. Квартира закрыта на два замка уже два месяца. Коврик под дверью оброс пылью, на него не ступала нога человека. Этажом ниже – сплошные пенсионеры, словно сговорились. Дряхлая семейная пара – мужчина с больной психикой и полуслепая, но хорошо слышащая бабушка. Внизу – инвалид, девушка-студентка и еще одна пустая квартира. Выше Золотарева – работник прокуратуры низшего звена (квартира телефонизирована), молодая пара с грудным младенцем и одинокая работница текстильной фабрики – страшная, как первородный грех, – не удержался от ремарки Демаков. – На пятом этаже тоже сплошные пенсионеры. Бывший тренер клуба «Динамо», школьный учитель истории и отставной козы барабанщик… в смысле, бывший музыкант военного оркестра. Есть из чего выбрать, товарищ майор? Кто вам больше нравится? Лично мне – глухой дед, который по литаврам всю жизнь стучал…

– Вот слушаю тебя, Демаков, и не могу избавиться от мысли, что ты издеваешься, – вздохнул Кольцов. – Дом полностью телефонизирован?

– Шутите, товарищ майор? Это не Москва, здесь телефоны, мягко говоря, не у каждого. Скажу точнее: только в каждом четвертом жилище. В центре этот показатель выше, на дальних окраинах – вообще стремится к нулю. Новые номера подключают, но и население растет. В подъезде Золотарева телефоны есть только в трех квартирах: у прокурора, самого Золотарева и у барабанщика… в смысле, литавриста.

– Хорошо.