Лунный свет - Дженн Беннетт

из которого теперь выходил Иванов со своим чемоданом. Когда его долговязая фигура свернула за угол и направилась к лифтам, я прошептала Дэниэлу:

– Ты что-нибудь слышал? Чем они там занимались?

– Только гул голосов. Двери слишком толстые. Мне жаль, но нас постигла неудача.

– Что, вообще ничего?

– Ближе к концу женщина засмеялась. Судя по разговору, они чему-то радовались. На том и все.

Я дала бой разочарованию, попытавшемуся слишком глубоко запустить в меня свои когти. И вдруг мне в голову пришла мысль.

– Давай последим за Ивановым, когда он выйдет из отеля.

– Ты серьезно? После случая в парке? Когда у нас на хвосте, не исключено, весь полицейский департамент Сиэтла?

Я закатила глаза:

– Это был один-единственный коп, и мы даже толком не знаем, пытался он нас догнать или нет.

– Зато я знаю наверняка, что Дарке видел мое лицо. И хотя ты, вероятно, этого и не заметила, потому что лишь изредка бросаешь на меня томные, преданные взгляды, но узнать меня, вообще-то, не составляет труда.

– Тогда спрячь свои волосы под капюшон, мистер Волшебник, чтоб их не было видно. У нас до смены еще остается полтора часа. Может, нам удастся срисовать номер его машины, может, узнаем что другое.

– Номер машины? – недоверчиво протянул он.

– Да давай же, Ник. Мы, нахрен, расследуем это чертово дело или нет?

На его лице медленно расплылась ухмылка, поделив его пополам.

– Нора, дорогая, тебе прекрасно известно, что я не могу устоять перед твоей руганью.

– Вот и отлично, – сказала я в возбуждении от разгулявшегося в крови адреналина, – давай поглядим, куда этот сучонок отправится после отеля.

14

«Третьим в комнате была опасность».

Ян Флеминг, «Из России с любовью» (1957)

Когда мы бросились по коридору, один лифт был по-прежнему занят. Надеясь, что именно в нем спускается Иванов, мы вызвали другой. Дэниэл тем временем отправил сообщения девушке на ресепшене и водителю отельного мини-вэна, работавшему в дневную смену, попросив приглядеть за «мистером Синяя Бейсболка» и «высоким ублюдком в костюме а-ля Владимир Путин».

К тому моменту, когда мы спустились обратно в вестибюль, нам стало известно три вещи: 1) Дарке со своей подругой укатили в частной машине по вызову с водителем, которая ожидала их на обочине с работающим вхолостую мотором; 2) Иванов прямо из номера сообщил о срочном выселении из отеля и на ресепшене больше не появлялся; 3) Иванов только что вышел из отеля и пошел пешком… но перед этим спросил швейцара, как попасть на 54-й причал.

Большего нам и не требовалось. Мы рванули за угол «Каскадии» и совсем скоро – настолько, что за это время нельзя было бы промурлыкать музыкальную композицию из последнего фильма о Джеймсе Бонде, – увидели его на перекрестке. Ожидая сигнала светофора, он говорил с кем-то по телефону через Bluetooth-гарнитуру.

– Кто же он такой, этот парень? – тихо промолвил Дэниэл.

На этот счет у меня не было малейшего понятия, но мы держались на благоразумном расстоянии от незнакомца, который без перерыва болтал по телефону. Потом, махнув непонятно кому рукой, быстро перешел улицу. Я мысленно вычеркнула из составленного мной перечня возможных занятий этого человека позицию «торговец оружием». Нет, лично я никого из них не знала, просто Иванова окружала аура посредника-дельца. Например, биржевого брокера или агента по недвижимости. Мне вусмерть не хотелось огорчать Дэниэла, но вся эта страшная тайна, на которую он наткнулся, могла оказаться сплошной скукотищей. Может, Дарке готовился приобрести крупный объект недвижимости. Он же ведь был миллионер. Может, подобные вещи так и делаются?

Иванов договорил, дал отбой, подождал зеленого сигнала светофора, пересек Аласкан Уэй, направился к берегу, а мы пошли за ним. Вскоре показался 54-й пирс, который, как и остальные его здешние собратья, в первую очередь представлял собой ловушку для туристов. На нем имелся офис по аренде чартерных катеров, к причалу пришвартовалась пара яхт. Чуть дальше располагался ресторан «Акры моллюсков Ивара» – сиэтлское заведение, которое мне доводилось ежедневно наблюдать с парома.

– Может, ему захотелось жареной картошки с рыбкой? – высказал предположение Дэниэл.

Нет, незнакомец зашагал прямо к концу пирса.

– Нет, его заинтересовала «Лавка древностей».

– Может, нам войти внутрь? – спросил Дэниэл и поднял глаза на темнеющее небо, с которого начинал сеяться мелкий дождь. – Иванов ведь не знает нас в лицо.

– И сторожевых псов при нем тоже нет.

– Была не была! – с восторгом воскликнул Дэниэл. – Вперед.

Когда я была маленькой, этот магазин был одним из моих любимейших во всем городе. Мы с мамой приходили сюда раз сто. Здесь были не только торговый зал, но и музей (с настоящими мумиями), карнавальный аттракцион (с подвешенными к потолку чучелами фиджийских русалок) и магазин необычных подарков (со снаряжением охотника на вампиров). Среди туристов заведение пользовалось неизменной популярностью. Если захотите купить тотемный столб североамериканских индейцев, приобрести ожерелье с высеченным на нем вашим именем или же просто поглазеть на забранные стеклом диковинки, бывшие в ходу на рубеже XIX и XX веков, то вам точно сюда.

В этот магазин я уже не заглядывала несколько лет, сам он за это время успел переехать в другое место и втиснуться меж двух других заведений на берегу, но запах в нем остался тот же, что запечатлелся у меня в памяти, – приятный, хоть и чуть отдающий плесенью. В этот момент народу в нем было пусть и не очень много, но все же прилично; куча родителей с громогласными детьми глазели на антикварную развивающую игру в складной коробке на шарнирах, известную как «Медикал Эд».

Поскольку мы всячески старались не обращать на себя внимания Иванова, толпа эта была нам только на пользу. Он посмотрел по сторонам, оглядывая забитый магазин, и направился прямиком к витрине с мумифицированными головами, которые так любили индейцы хиваро.

Все интереснее и интереснее…

Мы с Дэниэлом сделали вид, что смотрим экспонаты, а сами прислушались к разговору Иванова с одним из продавцов.

– Они что, настоящие? – с ярко выраженным акцентом спросил он.

– Некоторые из этих голов мы получили из Центра Густава Хея в Нью-Йорке – еще до того, как правительство пресекло незаконную торговлю человеческими останками. Какие-то из них могли принадлежать обезьянам. Их часто продавали торговцам с севера. Но в случае как с человеческими головами, так и с обезьяньими, процесс ничем не отличался – индейцы хиваро делали сзади надрез, вынимали череп, зашивали кожу обратно и кипятили в специальном растворе, пока она не сморщивалась.

Я надула щеки, пытаясь подавить приступ тошноты. Дэниэл жестом изобразил, как отрубает мне голову, за что получил от меня шлепок.

– Хотя на продажу головы делают из козлиных шкур, – продолжал информировать его продавец, показывая на ряд жуткого вида голов размером с кулак, подвешенных к шесту.

– Очаровательно, – сказал Иванов, – моему сынишке двенадцать лет, он обожает всякую мерзость и будет счастлив, если я