Нефильтрованный. Мое сумасшедшее десятилетие в «Формуле-1» - Гюнтер Штайнер

Если говорить о том, сколько боли в заднице это доставило нам, то работа с Rich Energy стала довольно дорогим уроком, но в результате он дал нам хорошие шансы на будущее. Кроме того, мы получили 7,5 миллиона фунтов стерлингов, а это не так уж и плохо.

Несмотря на фиаско с Rich Energy, идея пригласить в Haas больше внешних спонсоров и частично взять на себя ответственность за ведение с ними переговоров и обмен любезностями обернулась, что называется, палкой о двух концах. Казалось, что чем больше денег мы привлекаем, тем меньше их приходится тратить. К сожалению, вот-вот все должно было пойти наперекосяк.

Сезон-2019

Я уже упоминал о том, что сезон-2019 получился довольно сложным, но, полагаю, стоит рассказать о нем подробнее. Если честно, мне очень не хочется этого делать.

В 2019-м тесты прошли нормально, однако мы знали, что в аэротрубе нам не удалось добиться желаемого прогресса. Еще у нас имелись проблемы с надежностью, вызывавшие беспокойство, но к концу вторых тестов все они были устранены. Если у машины нет каких-то серьезных недостатков, гонщики обычно настроены позитивно после тестов, и этот случай не стал исключением. Кевин казался особенно довольным и говорил, что отчасти благодаря новым правилам (а именно более широкому переднему и увеличенному заднему антикрылу) будет легче преследовать и обгонять другие автомобили.

Я прибыл в Мельбурн во вторник, а в среду на автодроме до меня дошли ужасные известия о кончине Чарли Уайтинга. Сначала ходили слухи, будто он почувствовал себя плохо, но спустя некоторое время подтвердилась его смерть. Помню, как у меня свело желудок, когда я услышал эту новость. Знаете то ощущение, когда на вас резко наваливается тяжесть? Чарли обладал уникальной способностью руководить – по крайней мере, ему никогда не приходилось повышать голос или ругаться, насколько мне известно. Он добился этого благодаря тому, что его уважали, и, несмотря на наши разногласия, никто не уважал Чарли больше, чем я. Многие люди сказали бы то же самое и, думаю, были бы правы, потому что Чарли в «Формуле-1» уважали все.

Я потерял счет своим звонкам ему во время подачи заявки на получение лицензии, и он всегда отвечал на все мои вопросы. Кроме того, он не просто говорил мне то, что я хотел услышать, а сообщал, если у него возникали претензии к тому, что я пытался сделать. Берни, возможно, и был мозгом спорта до прихода Liberty Media – как минимум с точки зрения бизнеса, – но Чарли был сердцем, о чем говорила всеобщая реакция, когда он ушел из жизни. Покойся с миром, Чарли Уайтинг. Он определенно был хорошим парнем.

Первые две тренировки в Мельбурне прошли штатно, но в третьей Роман стал четвертым по скорости, а Кевин – пятым. В квалификации ситуация улучшилась: в третий раз за все эти годы оба наших гонщика прошли в третий сегмент. Роман финишировал на шестой позиции, всего в 0,4 секунды от Леклера на Ferrari, а Кевин занял седьмое место, опередив Ландо Норриса и Кими Райкконена. Единственным недостатком сессии стал штраф в размере 5000 евро за небезопасный выезд на пит-лейн. Впрочем, если бы не денежный штраф, нас наказали бы позициями на стартовой решетке, так что мы отнеслись к этому спокойно.

Во время гонки все шло неплохо до 30-го круга, когда Роман вынужден был сойти из-за того, что у машины отвалилось переднее левое колесо. Да, боюсь, вы все правильно поняли. На 15-м круге он заехал за новым комплектом шин, и у механика, отвечающего за переднее левое колесо, возникли проблемы с его установкой. С одной стороны, ошибка снова произошла из-за гайки, а не по вине человека; с другой – мы думали, что решили эту проблему, поэтому остались недовольны. Кевин немного скрасил день, закончив гонку на шестом месте и заработав очки, но весь уик-энд, понятно, был омрачен смертью Чарли Уайтинга.

К тому моменту, как мы две недели спустя покинули Бахрейн, стала очевидной первая из целого ряда неприятностей, которые преследовали нас в 2019 году. Она была связана с работой с покрышками, и мы ломали голову над решением этой проблемы почти весь сезон. Задние шины очень легко перегревались и начинали пробуксовывать, а это, конечно, сказывалось на гоночном темпе. Видите ли, из-за хорошей квалификации мы не хотели признавать, что проблема может быть связана с аэродинамикой (а именно так все и обстояло), и вместо этого пытались воздействовать на резину извне.

На момент прибытия в Барселону дела шли все хуже и хуже, но у нас была надежда на обновления для машины Романа, которые, как мы рассчитывали, смогут изменить ситуацию к лучшему или по крайней мере направят нас в нужное русло. Результат в гонке получился неубедительным в отношении того, насколько хорошо сработали обновления, но двойной финиш в очках помог команде воспрять духом.

Восемь дней спустя, в понедельник 20 мая, нас настигла еще одна печальная новость. Ники Лауда, мой наставник в «Формуле-1», с которым я дружил почти 20 лет, скончался в больнице Цюриха. Я знал, что рано или поздно это произойдет, потому что он уже давно болел, но для меня его смерть все равно стала большим шоком. В последний раз мы разговаривали с Ники накануне его дня рождения в феврале. Я всегда звонил ему в день рождения, но, поскольку ему исполнялось 70 лет, я решил позвонить на день раньше, чтобы избежать спешки. Хотя его голос звучал болезненно, сам Ники вел себя как обычно и засы́пал меня вопросами о том, как продвигается наша подготовка к новому сезону. Наверное, прозвучит банально, но у Ники Лауды «Формула-1» текла по венам, и я до сих пор не встречал ни одного человека с подобной страстью к нашему спорту.

Ники не только был первым, кто взял меня в «Формулу-1». За то время, что я работал на него, он познакомил меня с большим количеством людей, а это повлияло на очень многое. Еще он больше всех остальных поддерживал меня, когда я пытался создать то, что в конце концов стало командой Haas, и делал все, что было в его силах, чтобы помочь мне воплотить идею в жизнь. Помните тот раз, когда он пришел проведать нас и узнать, как мы подготовились к началу нашего первого сезона? Я немного пошутил на этот счет, как уже упоминал в книге раньше, и, хотя Ники посмеялся (мы все