Фронт и тыл Великой войны - Юрий Алексеевич Бахурин

отсылкой читателей к книге Винценты Лютославского 1910 года[372]. Подобных «пророчеств» в ее тексте, разумеется, нет — в нем есть прогнозы. В этой связи нелишним будет вспомнить еще одного уроженца Царства Польского — И. С. Блиоха, автора нашумевшего многотомника «Будущая война и ее экономические последствия». Вот уж где прогнозы могли бы сойти и за пророчества — до того ясно автору или, по другой версии, авторам из XIX века виделась будущая Великая война. Впрочем, и они оказались современникам не впрок. Но вернусь к заветной брошюре.

«Знаменитая французская предсказательница определяет год 1916 “черно-красным годом”. Погибнет “Зловещий старец” Франц-Иосиф, а следом за ним, может быть, сойдет в могилу и “современный Нерон” Вильгельм. Он падет от руки германца или же будет мучиться медленной тяжкой агонией. Детей Гогенцоллерна всех, за исключением одного, ждет страшная участь» — эти предсказания приписываются «mme де Thebes». Герлих-Денисова передавала мужу на фронт именно ее «пророчество» об окончании войны в октябре 1914 года. Мадам де Таб (настоящее имя — Анна-Виктория Савиньи) действительно была незаурядной женщиной, популярной в высшем свете довоенной Европы. Правда, смерть в 1916-м настигла не только дряхлого императора Франца-Иосифа, но и саму предсказательницу.

Если запретительные меры худо-бедно, но работали в тылу, их действие рассеивалось в прифронтовой полосе. Парадокс заключался в том, что преградой на пути самих суеверий передовая не была. Земля полнилась предрассудками и слухами, и их осмос через мембрану фронта постоянно продолжался.

Офицеры на позициях не меньше дам в мирной России проникались слепой верой в магию чисел, и любые случайные совпадения лишь укрепляли ее. «Для убитого недавно подпоручика Б. В. Лопухина фаталистическим числом оказалось число 8. Выступив в поход с полком младшим офицером 8-й роты, участвуя в ряде славных боев железной бригады, Б. В. был ранен 8 ноября 1914 г. Вернувшись снова в свой полк, находившийся в составе 8-го корпуса VIII армии, принял на законном основании 8-ю роту. Приехав в полк 28 февраля, он был убит пулей в сердце через 8 дней, а именно — 8 марта», — иллюстрировала этот феномен газета «Баку» в апреле 1915 года[373].

Фатализм был свойственен людям на войне еще до М. Ю. Лермонтова в пору его службы на Кавказе, да и столетие спустя в этом смысле ничего не изменилось. Доктор исторических наук Е. С. Сенявская в своих трудах описывала военного, поставившего жизнь на карту: «Вот, если эту карту убьют — и меня завтра убьют». Карта не подвела игрока за столом, но обманула его — через несколько часов офицер был сражен пулей. Порой неотправленные письма вверялись однополчанам точно завещания, а смерть в бою доводила дело до скорбного конца.

Наконец, ошибки писаря было достаточно для попадания живых и здоровых чинов Русской императорской армии в списки убитых[374].

Силуэты войны: «В Восточной Пруссии такое количество зайцев, что ежедневно перебегают дорогу штуки 3–5, а то и больше: считать это за какую-либо примету невозможно. И при удаче, и при неудаче все равно перебегают!»

Опровержение подобных слухов из первых уст — казалось бы, что может быть проще? На деле глазам своим не всегда верили даже насмотревшиеся на смерть солдаты. Офицер И. А. Эйхенбаум, считавшийся павшим, вспоминал впоследствии: «Делая свой утренний обход, я… встречал обалдевших людей. <…> Взял одного в переделку.

— Ты чего бормочешься, как бабка в курятнике?

— Свят… свят… рассыпься… пропади… — глянул тот мимо моего плеча.

— Я тебе так всыплю, что сам рассыплешься, — не выдержал я и тряхнул его за плечо.

— Пошто вы меня трогаете, ваше высокоблагородь, — завопил тот, — ведь вы — мертвые!

— …Да ведь я живой! Сами видите…

— А кто вас знает… Может, вы, ваше высокоблагородие, еще с того свету какую проверку делаете…

<…>

Полковой батюшка отец Павел встретил меня радостно и смущенно.

— А я о тебе панихиду отслужил, думал, что преставился тогда…

— Ну, ничего… При таком воскресеньи, отслужи, батя, молебен воскресения.

— Обязательно, обязательно»[375].

Житейская логика норовит объяснить бытовавшие в толще армии суеверия элементарной неграмотностью большинства солдат. Однако такое объяснение было бы не только чересчур простым, но и спекулятивным. Во-первых, сколь угодно блестящее образование и сегодня никому не гарантирует иммунитета от предрассудков. Во-вторых, данные о грамотности новобранцев, собранные МВД за несколько предвоенных лет, показывают — число не владеющих даже чтением и письмом солдат было значительным, но не достигало и половины от общей массы новобранцев и постепенно снижалось:

Таблица № 7[376]

На большем отрезке времени прослеживаемая в таблице тенденция является еще более наглядной: сокращение процента неграмотных среди принятых на военную службу мужчин с 78,6 % в 1874 году до 32,2 % в 1913-м[377]. Частный случай — 85,9 % владеющих грамотой призывников в Калужской губернии в 1914–1915 годах и 81 % грамотных военнослужащих калужского гарнизона в 1917-м[378] — служит примером высокой степени образованности новобранцев, но не выглядит чем-то невероятным.

Естественно, эта статистика не полна, поскольку исключает из расчета женщин и всех мужчин непризывного возраста, от детей до стариков. Делать на ее основании далекоидущие выводы о грамотности населения России в целом нельзя, но и речь здесь шла не о том. Возвращаясь к суевериям, выскажу предположение иного рода: не неграмотность, а подразумевавшее как минимум навык чтения и письма образование фронтовиков-крестьян могло невольно способствовать распространению предрассудков, реализуясь посредством него.

Например, у нижних чинов весьма распространены были так называемые «святые письма». Эти подражания молитвам считались верным средством уберечься от гибели, ранения, неприятельского плена и прочих горестей и бед. Традиционно в «святых письмах» подчеркивалось, что их копирование и распространение воздастся сторицей, о сокрытии же придется горько пожалеть: «Кто не будет верить этому письму, тот будет проклят отныне; а кто будет давать списывать и прочитывать письмо, то хотя бы имел столько грехов, сколько звезд на небе и в море песку или на земле травы, то все будет прощено; а кто это письмо имеет и не дает списывать, тот будет Богом наказан и изгнан из Царствия Божия»[379]. Подобные уловки сегодня иной раз встречаются в социальных сетях и спаме, докучающем интернет-пользователям в электронной почте и службах мгновенных сообщений. Столетие тому назад военная цензура старалась пресекать распространение подобных текстов, благодаря чему часть из них дошла до наших дней, отложившись в архивах. Эффекту, оказываемому этими заговорами на изнуренных войной солдат от сохи, удивляться не приходится.