Фледлунд - Соня Фрейм

холле. Никаких вывесок здесь не имелось, только на белом полу сверкал неоном логотип «ФЕМА». Путь заканчивался у самого дальнего кабинета на последнем этаже.

На стук громогласно раздалось:

– Да-да!

Их встретил высокий усатый мужчина лет сорока, при виде Эрика он радостно осклабился, потрясая ему ладонь обеими руками. Затем юлой повернулся к Кирану и произнес на английском:

– Добрый вечер! Я – доктор Рудяк, массовик-затейник в этих лабораториях, хо-хо! Вы, я так понимаю, Киран? Эрик час назад написал, что у вас ко мне интересное дело.

– Проверь его кровь, – коротко сказал Эрик.

Киран бросил на него недоуменный взгляд, не понимая, что происходит, но доктор уже взял его под руку и повел за ширму.

– Доверься, – произнес Эрик знакомым властным тоном.

Уголки его губ еле заметно дрогнули, но в глазах не было и намека на улыбку.

– Спокойно, спокойно! Мы просто сделаем укольчик, возьмем немного ваших жизненных соков и, если очень попросите, дадим даже шоколадку!

Рудяк оглушительно рассмеялся. Его манера общения начала раздражать почти сразу, но Киран покорно оголил руку и позволил забрать у себя кровь. Рудяк прилепил на его руку пластырь и, пританцовывая, направился к мини-лаборатории, отделенной от остального кабинета стеклянной стеной. Напротив нее, будто специально, поставили два стула, чтобы Эрик и Киран могли наблюдать за манипуляциями доктора. Играючи Рудяк поместил его кровь в капсулу в аппарате и начал что-то настраивать.

– Что он делает? – спросил Киран.

– Он проводит иммунохроматографический анализ твоей крови. Если он будет положительным, обещаю, ты все узнаешь, – отозвался Эрик, неотрывно следя за Рудяком.

На какое-то время каждый из них ушел в себя. Представление Рудяка за стеклянной стеной напоминало театр. Он двигался от прибора к монитору, взмахивал руками, будто дирижируя, и что-то приговаривал, но до них не доносилось ни звука. Наконец доктор вышел из лаборатории с распечаткой каких-то химических схем и сунул ее Эрику.

– Контрольная зона окрашена. У него антитела на Морфей.

– Как я и думал, – процедил Эрик, мрачно глядя на лист.

Рудяк улыбнулся с высоты своего огромного роста съежившемуся на стуле Кирану и торжественно сообщил:

– Молодой человек, вы находитесь под действием очень сильного психотропного препарата. Поздравляю. Мне вкратце рассказали, что у вас амнезия около двух месяцев. И… вы потенциально были связаны с нашим дорогим «Плутоном». Буду признателен, если вы детально опишете мне свои симптомы и жалобы, а также исходный пункт вашей амнезии, каким вы его помните.

Эрик положил руку на плечо Кирана и сказал:

– Поверь, сколько бы тебя ни били головой об землю, у твоих проблем совсем другая причина. – Он красноречиво потряс распечаткой. – И «Плутон» имеет к этому только косвенное отношение. Расскажи ему все, как мне.

* * *

История Кирана не вызвала у Рудяка ни скепсиса, ни даже удивления. Он что-то живо заносил в планшет, постоянно кивал, и это все больше напоминало прием у врача. Дойдя до девушки, Киран попытался опустить этот эпизод, но Эрик закатил глаза и бесцеремонно выложил все вместо него. Рудяк и ухом не повел. Зато Киран почувствовал себя еще более сконфуженным и уже не был уверен, что поступил правильно, настолько доверившись Фергюсону.

– Давайте я начну не с ваших анализов, а с того, что мы тут делаем, – ожил наконец доктор. – Раз Эрик привел вас непосредственно ко мне, вам положено знать. «ФЕМА» – лидер в психиатрической фармакологии. Как говорит батюшка вашего друга, наши лекарства лечат души, и весьма успешно. На данный момент мы разрабатываем кое-что революционное… – Рудяк сделал внушительную паузу и обвел визитеров самодовольным взглядом. – Аналогов этому нет, и в его основе новое синтетическое вещество, которое мы любовно зовем Морфеем. Пока он проходит самые ранние тесты, но результаты уже ошеломляющие. Как, к сожалению, и побочные эффекты. – Рудяк понизил тон. – В том числе и при его производстве.

– Произошла утечка, – продолжил Эрик. – Одну из труб с химическими отходами прорвало, и они пропитали землю вокруг фабрики. Почва подверглась эрозии, и за год образовались пустоты, о которых ты, вероятно, слышал. А наш препарат осел в земле.

– Но под влиянием среды Морфей перешел в другое агрегатное состояние, – развел руками Рудяк. – Теперь он кристаллизуется, как известняк, в тех местах, где его концентрация была наиболее сильной. С той трубой у нас все еще проблемы, хотя основную дыру мы заделали. Но подтекает, подтекает… Комментарий по экологической ситуации мне давать совершенно не хочется, иначе нас тут всех штрафовать пора. Проблема в стервятниках. Какие-то дельцы прознали про аварию и собрали пробу. Они не ученые, а просто барыги. Но я подозреваю, у нас в лабораториях уже давно есть крыса, которая передала им информацию о свойствах препарата. Его кристаллы стали сбывать фактически как метадон. В безвкусных пластиковых пакетах. В темных проулках. И под прикрытием вашего дражайшего «Плутона». Нет никаких доспехов и костей солдат Первой мировой. Есть чудодейственное средство от душевных мук, и Граммель со своими придурками вошел в долю, создав барыгам все условия для раскопок. Теперь они под видом «Плутона» выкапывают наше золото, а общественность и в ус не дует. Как же, исторические артефакты вокруг как грибы вылупляются! И вот теперь вы, молодой человек, можете сделать выводы о своей роли в этой истории.

Рудяк отвесил шутовской поклон, а Эрик выругался и зашвырнул скомканную распечатку в урну.

Их представление произвело на Кирана эффект разорвавшейся бомбы. Он слушал, не произнося ни слова, а разрозненные фрагменты в голове стремительно сходились в цельную картину.

Он – наемник, решивший подзаработать, связался с «Плутоном». Деньги в его куртке были залогом. Во время задания они что-то не поделили, сделали дыру в земле, и он покалечил некоего Жнеца. Затем занавес опустился. Пришел в себя он уже в поезде во Фледлунд, отмытый дочиста, с желанием быть хорошим человеком и продавать книги. Но из-за сорвавшейся операции теперь должен «Плутону» деньги за никому не известный наркотик… который вдобавок бродит по его венам.

Рудяк вдруг склонился к нему, упершись ладонями в колени, и проницательно сказал:

– С вами что-то случилось в ту ночь. Не зная событий, я тем не менее могу сказать по анализу, что произошло с вашим организмом. Морфей держится в крови очень долго, до трех-четырех месяцев, прямо как опиоиды или амфетамины. Поэтому мы все еще смогли его выявить по антителам. Я бы еще взял мочу и слюну для полной картины, но в точности анализа даже не сомневайтесь, у нас передовая лаборатория. И, глядя на вторичные показатели в вашей крови, я могу охарактеризовать ваше