Фледлунд - Соня Фрейм

сложив руки на груди, и пока не понимал, что делать. Доверять им дальше или же валить, наконец, из этого города, где вся земля пропиталась неизвестным наркотиком? Эрик полулежал на стуле, прикрыв глаза, и для него рассказ доктора явно был не внове.

– И что со мной было не так? Раз вы говорите, Морфей знает, в чем изъян душ? – нарушил молчание Киран.

Рудяк загадочно усмехнулся и сообщил:

– С вами очень много чего могло быть не в порядке. Это мне еще предстоит выяснить, так как Морфей все же пока не панацея. После прекращения приема часто наступает рецидив. Наиболее удачного эффекта мы достигли, в микродозах комбинируя его с некоторыми другими препаратами. Сам по себе, как я уже сказал, он несколько неуправляемый. Но по вашим рассказам смею предположить, что у вас точно были какие-то проблемы с самоконтролем. Потому что первичный эффект, который вы сами наблюдали, – это подавление агрессии. Вы не могли дать сдачи, принимали все тумаки, хотя вас, судя по всему, годами тренировали убивать людей, и, раз вы работали наемником, угрызений совести у вас явно не было. Уж простите мою прямолинейность. – И под усами доктора расплылась щербатая улыбочка.

Об этом Киран задумался еще во время монолога Рудяка. Он вспоминал ту первую снежную ночь, когда просто закрывал голову руками и испытывал глубокий ужас от того, что с ним делают. И как брякнул Лекану позже, что насилие – это не выход. И как долго сопротивлялся, даже до сих пор, всему тому, что некий старый Киран то и дело пытался вытворять. Были противны мысли о том, что он может кого-то ударить, что ему нравится душить и, что хуже всего, убивать.

«Я не хочу быть плохим человеком…» – думал он все это время.

Но Киран-наемник был плохим. Делал странные, осуждаемые многими вещи. Нанимался к каким-то полевым генералам в чужих странах, подряжался на темные дела, копал наркоту. Узнав правду о природе своей амнезии, он еще больше убедился в том, что не хочет быть тем, кем он был. Тот Киран еще не совсем проснулся, но с каждым разом становился ближе.

– Вы сказали, что можно вернуть мне память, – с промедлением сказал он. – Как? И что будет с моим нынешним сознанием?

– Вам нужно почистить кровь, – сообщил Рудяк, откинувшись в кресле и глядя на Кирана с непонятным весельем. – Сделать плазмаферез, если по-научному. И предполагаю, что большая часть вашей личности после этого быстро восстановится. Может, и вся. Вы даже не заметите. Сейчас вы видите контрасты, потому что препарат вас сдерживает. Но стопроцентной гарантии дать не могу, Морфей тот еще чудак.

– А если я не хочу вспоминать?

Эрик, изображавший до этого сонную кому на стуле, вдруг весь подобрался и уставился на него непроницаемым взглядом. Рудяк тоже загорелся любопытством.

– То есть вы хотите остаться хорошим парнем? – не без иронии спросил он.

– Я… не знаю, – честно ответил Киран. – Может, вспомнив старого себя, я только обрадуюсь. Но сейчас… я ни в чем не уверен. Особенно в том, что моя прежняя личность мне нравилась.

Рудяк опять голосисто расхохотался. Временами казалось, что он сам что-то принимает, настолько избыточным был весь его позитив.

– Ну тогда не торопитесь. Морфей дал вам выбор. Я за вами понаблюдаю, а вы подумаете. Если что, дадим вам новую дозу, чтобы сохранить, так сказать, результат…

– Принимать эту дрянь я тоже не буду! – воспротивился Киран.

Рудяк умиротворяюще помахал руками и зашикал.

– Никто не заставляет. Препарат вас пока держит, раз вы ничего не помните. Вы все еще в стране грез…

* * *

Пути Морфея оказались неисповедимы. Эрик с Кираном выбрались из лаборатории только под утро. Еще не рассвело, но небо уже начало постепенно светлеть.

Так как документов у Кирана не было, Рудяк не смог выдать ему контракт, хотя у него аж руки чесались заполучить себе такого тестового кролика. В итоге они договорились о том, что Киран вернется, как только отоспится, и они сделают полное обследование натощак, за которое в любом случае заплатят.

У друзей не было сил говорить. Эрик, судя по всему, дико устал и хотел улизнуть от них обоих еще в лаборатории. Киран же безостановочно переваривал в голове сказанное. Очень многое все еще казалось путаным и подозрительным. Как минимум эти опасные эксперименты, которые Рудяк проворачивал с виртуозностью фокусника, и контракт здесь явно были для отвода глаз. Тестирование такого странного, непредсказуемого препарата на людях казалось невозможным, делай они все в согласии с нормами настоящего клинического исследования.

Эрик повез его назад в город, по-прежнему пребывая в молчании. Но теперь, когда они остались вдвоем, следовало поговорить начистоту.

– Ты с самого начала подозревал, что моя амнезия связана с Морфеем?

– Брось, – проворчал Эрик. – Не все, что происходит во Фледлунде, из-за фабрики. Я стал подозревать, когда ты упомянул о своей связи с «Плутоном», но ввязываться не решался, пока ты не попросил.

– Этот Рудяк, вообще, нормальный? – не выдержал Киран. – Мне показалось, он сам немного с приветом…

– Он гений, – отозвался друг. – Но да, на первый взгляд немного ку-ку. Однако пятьдесят процентов инноваций поставляет его отдел. Не верить ему причин нет.

Некоторое время они снова ехали в молчании. У Кирана с языка готовы были сорваться обвинения. «ФЕМА» загадила местную землю, проводила незаконные тесты, отравила и его – случайного человека, даже не местного, и теперь он застрял здесь без документов, без памяти и с расщеплением личности. Хотя наемник вроде него, вообще, не имел никакого права осуждать. Тем более учитывая, что Эрик пытался помочь. Но Рудяк был прав, действие препарата постепенно сходило на нет, и восприятие Кирана менялось. Фледлунд в одно мгновение стал омерзительным, возможно, он никогда его и не любил. Следом появились другие эмоции, желания, злость… Узнай он правду о себе неделями ранее, просто пожал бы плечами и улыбнулся.

– Что ты кипишь? – почувствовал его настроение Эрик. – Думаешь, все мы сволочи после этого?

– Я этого не говорил.

Эрик усмехнулся.

– Послушай… почему ты ничего не сделаешь с этим? – все же решился спросить Киран.

Реакция оказалась драматической. Эрик вдруг с визгом притормозил, благо за ними никто не ехал, и свернул с дороги в поле. Некоторое время он шумно дышал, вцепившись в руль до побелевших костяшек, а затем прошипел, бросив сквозь растрепанные черные пряди злой взгляд:

– А что я могу сделать? Ты пытаешься воззвать к моей ответственности в этой ситуации? Иди ты!

– Да успокойся, – выдохнул Киран. – Извини, если не так выразился. Просто