Два Обещания - Даша Самсонова

— Но, Николас…

— Скажи Дженне: я возьму на себя допросы. Я выбью из него все, что касается его связей с мафией. Но не здесь, не в стенах клиники. Здесь его просто уничтожат. Еще немного, и мы навсегда потеряем ценного свидетеля.

“Я почти уверен: Ероман не имеет никакого отношения ни к Элиранду, ни к его сыну-альбиносу. Как и в том, что он не псих. Но тебе сгодится и байка о свидетеле. Правда слишком невероятная, чтобы я мог рассказать тебе хотя бы часть и не создать впечатление сумасшедшего”, — мысленно добавил Николас. Рассел некоторое время молчал, напряженно обдумывая.

— Я понимаю, куда ты клонишь, — сказал он спустя несколько минут тишины. — Но боюсь, это невозможно: следственный комитет и так продержал Ера у себя полгода и ничего не смог добиться. Почему ты думаешь, что это удастся тебе? И потом — даже на видеозаписи, которую я тебе принес, любому ясно, что этот парень психически больной. Слишком правдоподобно он играет. К тому же у нас нет никаких улик, чтобы на законных основаниях вернуть его под следствие. Нет, с чего ты вообще взял, что здесь жизнь Еромана подвергается риску?

— Потому что я каждый день вижу, как над ним издеваются! — яростно выпалил Николас.

Рассел оставался непреклонным.

— Николас, Николас, — назидательно сказал он. Вороному депосу был знаком этот тон, когда Расс предавался ностальгии, из напарника обращаясь в наставника. — В этом весь ты. Сколько я знаю тебя, ты всегда взваливаешь на себя слишком много. Твоя фирменная манера — лезть в то, в чем ты ни черта не разбираешься. Это психиатрическая клиника, и здесь лечат болезни, пусть используя методы, которые могут казаться жестокими.

Рассел говорил в точности как Нил, словно речь шла о погоде, а не о жизни депоса. “Чужака здесь”, — подумал Николас, уже убедившись, что говорить об этом бесполезно.

— Ероман — твоя работа, — заключил Рассел. — И главная задача сейчас — блестяще ее выполнить. Четко следуй плану, постарайся не приплетать сюда чувства. Мы оба знаем — это тебе всегда мешало.

Николас хотел бы с ним согласиться, но как он мог оставаться равнодушным к тому, что непосредственно касалось его самого? Если бы он только мог рассказать Расселу о своем прошлом…

О Еромане они больше не говорили. Полчаса минули незаметно в блуждании среди парка по петляющим тропам. Только изредка Рассел принимался нахваливать свежий воздух и красоты здешней природы. Полицейские остановились у скамейки возле пруда. Вода в нем заросла тиной, по ее мутной глади скользили листья. Напротив скамьи, воткнутая в землю и опоясанная кустарником, стояла уродливая скульптура пары лебедей. Кто-то отбил им головы, а изящные шеи напоминали сплетенные тела обезумевших угрей, которые пытались взмыть в небо. Рассел использовал скульптуру в роли стола, поставив на спину одному из лебедей свой портфель. Николас был весьма удивлен, когда напарник протянул ему бутылку пива.

— Не ты ли отправил меня лечиться от алкоголизма?

Рассел усмехнулся и опустился на скамейку, подставив лицо солнцу. В тот момент напарник напоминал откормленного домашнего кота, счастливого от жизни, которую он ведет. Воровато осмотревшись, Николас сел рядом с ним.

— Пей, Николас, и не оборачивайся, — сказал соловый депос. — Можешь не бояться, я никогда не дам своего маленького новобранца в обиду.

Потом он приподнял бутылку, его голос прозвучал громом над тишиной парка:

— Это надо отметить! Я рад, что ты здесь, в деле, где тебе самое место. За новую жизнь! Лейн сейчас бы тобой гордилась.

В пение птиц вклинился звон столкнувшихся бутылок. Николас отпил глоток, ощущая, как жидкость холодной рекой наполняет его тело. В тот момент он готов был поклясться — Рассел принес ему самое лучшее на свете пиво, может потому, что он пил его здесь. Рассел прекрасно знал, что ему требовалось. Расслабиться. А вдруг напарник прав, и Николас действительно взвалил на себя слишком много? Настроение вороного депоса постепенно улучшалось, он перенимал у Рассела умиротворение, вместе с тем, как уменьшалось содержимое его бутылки. Николас старался хотя бы на момент этой встречи забыть о Еромане, взять пример с напарника, который пришел его навестить просто для того, чтобы хорошо провести время. Вороной депос видел Рассела таким радостным лишь когда кто-то на новогодней вечеринке подмешал ему в шампанское “веселую” таблетку, отчего тот танцевал, размахивая бокалом, и рассказывал потешающимся над ним сослуживцам истории о своем аристократическом происхождении. Но это было совсем не то, что творилось с ним сейчас. Николас подумал, что и в жизни Рассела наконец наступили светлые перемены. Он поделился с Николасом последними новостями из участка, главной из которых была о том, что не за горами тот день, когда Дженну наконец снимут с должности. Всем известно, что ее кресло долго пустовать не будет…

— Я не хочу верить слухам, — отмахнулся Николас. — Давай обсудим это, когда они сбудутся.

Бутылки от пива были давно отправлены в ближайшие кусты, когда, вспугнув с веток птиц, по парку пронесся звон. Николас чуть не поднялся со скамейки, но вовремя вспомнил — ему не нужно возвращаться, этот звонок возвещал о начале прогулки. Вскоре один за другим появились пациенты, они занимали лучшие места у пруда, некоторым не досталось скамеек — и те устраивались на траве, стараясь держать от Рассела дистанцию, как от любого незнакомца. Даже Бэнко с несвойственной ему тактичностью находился в стороне. Он устроился в тени раскидистого дуба, окруженный привычной компанией Арчи и Шамана. Чубарый депос помахал Николасу, тот кивнул в ответ.

— Завел здесь друзей? Они могут гордиться своими связями с шефом участка. — Рассел внимательно разглядывал пациентов.

— Заткнись, Расс.

— Вы сама скромность. Но я послушаюсь старшего по званию.

— Сам не замечаешь, какой ты странный сегодня? Ты что-то принял? Рвешься составить мне компанию? Нет, серьезно, что ты заладил, да я в полиции всего четыре года. И уверен, на это место есть более достойные, вроде тебя.

Рассел проигнорировал последнюю фразу, но вмиг стал серьезным. Из его голоса исчезли веселые нотки:

− Николас Патнер, знаешь ли ты, почему Дженна дала это задание с психушкой именно тебе?

— Где-то я уже слышал такое. Чтобы я почистил унитазы? Жалкое подобие