Вымпел мертвых. Балтийские кондотьеры - Константин Буланов

Сутки понадобились, чтобы дойти экономичным 10-ти узловым ходом до Чеджу и уже через два часа после занятия позиции посреди залива с легшего в дрейф, чтобы меньше выдавать себя дымом, минного крейсера заметили идущее со стороны Японии судно.

Первой жертвой оказался пароход "Асагао-Мару" шедший с грузом риса и засоленной рыбы для японской армии. Не подозревая о появлении такой подлянки как рейдер, капитан судна был изрядно шокирован, разглядев на пристроившемся по левому борту военном корабле китайский военно-морской флаг. Все без исключения японские газеты налево и направо кричали о величайшей победе японского флота и потоплении в произошедшем недавно сражении чуть ли не всего китайского флота, остатки которого были надежно заперты в Люйшунькой, делая Желтое море безопасным для судоходства. Тем не менее, выстрел бортового малокалиберного орудия и небольшой фонтан, поднявшийся по носу его судна, свидетельствовали, что не все китайские корабли оказались на дне или в ловушке.

Правда, оставалась возможность нарваться на корабль одного из трех оставшихся китайских флотов, что, сперва, не желали ввязываться в войну с Японией. Все же неофициальная феодальная раздробленность Цинской империи невероятно облегчила жизнь как японским войскам, так и флоту, вынужденным противостоять может и лучшим, но далеко не всем китайским войскам.

Не смотря на гордость за свою страну, чьи воины сейчас громили давнего соперника, сам Такаги Икуто не смог найти в себе сил, отправиться на дно, но не сдать судно противнику. Все же он был гражданским моряком, и расставаться с жизнью во славу императора не спешил. А о том, что расстаться с жизнью он мог довольно скоро, свидетельствовали два орудия серьезного калибра, что оказались направлены на "Асагао-Мару" с небольшого китайского крейсера.

Еще одним ударом по психике японца стал внешний вид состоявших в абордажной партии моряков, что подошли к остановившемуся судну на весельных лодках. Ни один из четырех десятков престарелых, но еще вполне крепких матросов не походил на желтолицых китайцев. Это были натуральные европейцы, что наводило на совсем уж нехорошие мысли. Ведь войну с одной из европейских держав их государству было никак не потянуть. Во всяком случае, в данный момент.

По окончании процедуры проверки бумаг и поверхностного осмотра судна мистер Такаги уже не знал горевать ему или радоваться, будучи уведомленным, что его судно, имеющее в трюмах грузы приравненные к военным, задерживается до вынесения решения призового суда империи Цин о его дальнейшей судьбе. С одной стороны убивать их и топить тела в море прямо здесь и сейчас никто не собирался. С другой стороны, с судном, грузом и впоследствии удачной карьерой можно было распрощаться. Китайцы вряд ли отпустили бы попавшие в их загребущие лапы имущество, на конфискацию которого они имели хоть какие-то права.

Построенный в Англии более пяти лет назад пароход "Асагао-Мару" честно служивший последний год своим японским владельцам, доставляя грузы как внутри страны, так и в Китай, в этот день закончил свой путь служения под японским флагом и впоследствии сменил еще немало хозяев, в конечном итоге упокоившись на прибрежных скалах. Но все это было делом далекого будущего, а сейчас под присмотром двадцати русских моряков он неторопливо шел к малопосещаемой бухте острова Чеджу, откуда впоследствии его путь лежал прямиком к Шанхаю. Хоть там и хозяйничали европейцы, но официально этот портовый город принадлежал китайцам и потребовать возврата захваченного во время ведения боевых действий судна, игравшие в нем первую скрипку англичане и американцы, никак не могли. А возможных козней со стороны официальных властей можно было не опасаться по той простой причине, что все нужные люди изначально были в доле и сами с нетерпением ждали первого результата той авантюры, в которую они ввязались из-за любви к нечестно нажитым деньгам. И пока японцы не опомнились и не перекрыли подходы к столь удобному порту, через него следовало прогнать как можно больше трофеев. Благо, заранее подготовленные китайские перегоночные команды и кули для погрузки угля находились в постоянной готовности для приема призов и последующей переправки их в порты южных провинций. Китайские партнеры ручались, что смогут в мгновение ока обработать хоть десять судов, главное чтобы русские доставили их в порт.

Следующая жертва оказалась не столь лакомой. Тридцатилетняя деревянная парусно-винтовая шхуна "Генбу-Мару" явно доживающая свои последние годы, даже идя одновременно под машиной и парусами, давала не более семи узлов. Груз оказался под стать судну – дешевая сушеная рыба. С одной стороны, терять время и выделять людей на перегонку этого плавающего старья Иенишу никак не хотелось. С другой стороны, даже в таком виде шхуна тянула тысяч на восемь-девять фунтов, которые тоже являлись неплохими деньгами, и найти для нее новых хозяев можно было куда быстрее.

Имей он право самостоятельно принимать решения прямо на месте, то непременно приказал бы провести тренировку артиллеристов противоминного калибра, которым не удалось показать свое мастерство в бою у реки Ялу, предварительно сняв немногочисленные ценные вещи и команду. Вот только ситуация требовала соблюдения международных норм и до решения суда делать со шхуной все что ему хотелось бы не представлялось возможным.

В конечном итоге он все же выделил десяток моряков, под присмотром которых команда "Генбу-Мару" должна была отвести свое судно к гавани корейского городка Ченджу, имевшего то же название что и остров на котором он располагался и поставить шхуну там на якоря, а еще лучше – посадить на мель, после чего перейти на имевшихся на ней шлюпках на борт должного быть там "Асагао-Мару".

Проводив нежеланный трофей до середины пролива, и удостоверившись, что шхуне не угрожает какая-либо нежеланная встреча, Иениш вернул корабль на прежнюю позицию. Время только перевалило за полдень, а они уже сумели встретить два транспорта. Учитывая их невысокую скорость и порты назначения, никто не должен был поднять тревогу по поводу их пропажи еще как минимум пару суток. Нейтралов же здесь быть не могло, поскольку путь из того же Шанхая в Японию, по которому могли идти английские, немецкие, французские или голландские купцы пролегал с противоположной стороны Чеджу. Следовательно, ближайшие два дня являлись их законным охотничьим сезоном, тем более что разрешение на охоту имелось, а из всего состава "лесников" только два-три экземпляра, догнав разошедшегося браконьера, имели неплохие шансы надрать ему уши и не только.

Еще через два часа на горизонте дозорные разглядели парусник, который Иениш принял решение пропустить, дабы не тратить время на его досмотр и последующее конвоирование и потому, приказав дать ход, ответ крейсер южнее на четыре мили, чтобы наверняка остаться неопознанным. Именно это решение русского капитана рейдера позволило японским солдатам лишний раз не мерзнуть в своих палатках, в срок, получив для обогрева три сотни тонн японского угля, ведь используемый на флоте кардиф выделять им никто не посмел бы, слишком дорогим и ценным ресурсом он был в военное время.

Когда день уже близился к закату и на море начали опускаться сумерки, со стороны Японии вновь был замечен дым. Вот только с кинувшегося было на перехват "Полярного лиса" за двадцать кабельтов до обнаруженного парохода сумели разглядеть флаг английского торгового флота и поспешили подставить под наблюдение его моряков корму, с которой опознать минный крейсер гражданскому моряку было бы весьма непросто. По той же причине Иениш приказал спустить флаг, под осуждающее молчание большей части офицеров.

Переждав ночь в бухте Ченджу под боком у стоявшего на якоре "Асагао-Мару" и снова приняв на борт призовую партию, сумевшую ювелирно посадить на песчаную мель показанную местными рыбаками за разрешение забрать груз рыбы "Генбу-Мару", романтики с большой дороги вновь вышли на промысел с первыми лучами солнца.

Как и в предыдущий день ждать пришлось недолго. Часов в девять утра на востоке показался дым, но вскоре объем клубов разросся настолько, что стало понятно – приближается далеко не одно судно. И вновь Иенишу пришлось принимать непростое решение. Наткнись они на небольшой японский транспортный конвой, и с охотой можно было завязывать, ведь призовых команд на борту "Полярного лиса" оставалось всего две. Вот только вероятность сопровождения пароходов везущих грузы для армии военным кораблем были весьма высоки, а потягаться небольшой минный крейсер мог далеко не с каждым японским кораблем, даже из тех, что считались устаревшими. Тем не менее, они затеяли все это мероприятие для добычи средств, и потому отказываться от идущих в руки призов казалось нецелесообразно. Тем более что убежать практически от любого японского корабля он мог в любой момент.