Рубиновый рассвет. Том I - Евгений Неволин

Сильва», - прошептал он, представляя бледное лицо инквизитора с его вечной уверенностью в собственной правоте.

«Измотать меня. Оставить без сил. Чтобы я сидел тут, слабый и сломленный, пока твои монахи с факелами тычут в клетку палками и орут: «Смотрите, мы поймали демона!».

Он мысленно видел эту картину - толпа в коричневых рясах, их перекошенные от страха лица, дрожащие руки, сжимающие древки с зазубренными наконечниками.

«Они так любят свои спектакли. Так нуждаются в зрителе. Но кто на самом деле здесь в клетке?»

Он рассмеялся — тихо, про себя, чувствуя как в глубине его существа зреет новый замысел.

«Как же они ошибаются. Думают, что поймали зверя. Но что, если зверь... сам позволил себя поймать?»

Гилен закрыл глаза снова, но теперь не для медитации - а чтобы скрыть вспыхнувший в них кровавый свет. «празднуют свою маленькую победу. Скоро они узнают, что настоящая ловушка - это не клетка для демона, а демон - для своих тюремщиков».

Сайлос шагал по неровным базальтовым плитам, каждый его шаг отдавался глухим эхом в мертвой тишине руин. Его черный мундир, когда-то безупречный, теперь был покрыт пылью и запекшейся кровью - свидетельством недавней схватки. За ним, сохраняя осторожную дистанцию, двигались уцелевшие братья Ордена – их взгляды метались по обломкам древних стен, будто в каждом темном углу таилась новая угроза.

«Всего пятеро... Из тридцати двух». Эта мысль жгла сильнее ран. «И все из-за одного существа».

Когда они вышли к самому берегу, где черные волны с глухим рокотом разбивались о камни, воздух внезапно сгустился. Перед ними, словно из самой тьмы, возникли фигуры в плащах с серебряными нашивками.

Двадцать инквизиторов. И среди них – Луиза де Лис. Она сделала шаг вперед, и ее движение было подобно скольжению тени. Сбросив капюшон, она позволила темным волосам рассыпаться по плечам, будто шелковая мантия. Глаза – глубокие, как ночное море – сузились, изучая Сайлоса с ног до головы.

— Дорогой брат, – ее голос был бархатным, сладким, словно вино с ядом. – Где же твой отряд? Или... – тонкий изгиб бровей, – ...это и есть все, что от него осталось?

Сайлос не дрогнул, но в его ответе прозвучала усталость, которую он не стал скрывать:

— Пали. Все, кроме нас.Он сделал паузу, чувствуя, как сжимаются кулаки под перчатками.— Рождение Тьмы — Гилен — оказалось... сложнее, чем мы ожидали. Наши ритуалы почти не действуют. А его сила...

Луиза едва заметно вздрогнула при этом имени. Ее пальцы непроизвольно сжали край плаща, но лицо осталось бесстрастным. Она натянула капюшон обратно, словно прячась от внезапного ветра – или пытаясь скрыть мгновенную вспышку эмоций.

— Значит, он жив.

Это была не просьба уточнить, а констатация. В ее голосе прозвучало что-то... странное. Почти как признание.

Из рядов инквизиторов вышел пожилой мужчина. Его лицо было неестественно гладким, будто застывшим во времени, но голос выдавал возраст – глубокий, как горное эхо, полный непоколебимой уверенности.

— Если этот… Гилен… действительно так опасен, — он ударил посохом о камень, и тот треснул под ударом, рассыпав искры, — то мы не будем терять время на пустые разговоры!Братья! Сёстры! Его голос гремел, словно набат.— Идем за Сайлосом — и покончим с этим раз и навсегда!

Ропот одобрения прошел по рядам. Мечи вышли из ножен, послышался звон металла.

Но Луиза стояла неподвижно, ее глаза, скрытые теперь тенью капюшона, сверлили Сайлоса.

«Она что-то знает...» — промелькнуло у него в голове. «Но что именно? И почему это её так тревожит?»

Он видел, как ее пальцы слегка дрожат, сжимая древний фолиант у пояса – тот самый, что всегда был с ней, но который она никогда не показывала другим.

«Какие секреты ты прячешь, сестра?» — подумал он.

Инквизиторы подошли к месту бойни, где среди иссохших тел и черных базальтовых плит стояла небольшая световая клетка. Воздух здесь был густым от запаха гари и древней магии, а под ногами хрустели обугленные кости — немые свидетели недавней резни.

В центре этого ада, скрестив ноги в позе лотоса, сидел черноволосый молодой человек.

Он казался совершенно спокойным — будто не замечал ни жгучих прутьев клетки, прожигающих плоть, ни инквизиторов, окруживших его плотным кольцом. Его грудь ровно поднималась в медленном, почти неестественно размеренном дыхании, веки были опущены, словно он погружен в глубокую медитацию. Или ждал.

Один из братьев — коренастый мужчина с сиплым голосом и шрамом через левый глаз — нахмурился, сжимая древко боевого молота:

— И это... оно? Тот самый монстр, что выкосил два отряда? — Он скептически оглядел Гилена с ног до головы. — Выглядит как обычный парень. Может, перепутали? Или... — он нервно облизнул губы, — ...это ловушка?

Сайлос шагнул вперед, его пальцы сжались вокруг рукояти кинжала так, что кожа побелела. В глазах — холодная ярость, смешанная с глубокой, животной настороженностью.

— Не обманывайся, брат. Это оно. И оно притворяется. — Он повернулся к клетке, голос стал резким, как удар хлыста: — Тварь Тьмы! Хватит игры — клетка еще никому не позволяла сохранить хотя бы каплю силы! Я знаю, что ты слышишь нас!

Гилен не шелохнулся. Но в уголках его губ дрогнула едва заметная тень — словно он улыбался внутри себя.

Остальные не стали ждать. Они знали — даже в клетке такое существо опасно. История помнила случаи, когда демоны убивали, не прикасаясь к жертвам.

Двое младших братьев начали чертить дополнительные рунные круги вокруг клетки, их пальцы дрожали, а лбы покрылись испариной. Каждый символ вспыхивал кровавым светом, усиливая барьеры.

Трое опытных охотников подготовили серебряные цепи с гравировками — те самые, что могли сковывать саму суть магии. Металл шипел в их руках, будто чувствуя близость тьмы.

Луиза стояла чуть поодаль, её пальцы бессознательно теребили край плаща. Глаза, скрытые капюшоном, неотрывно смотрели на Гилена.

«Почему он такой спокойный? Что он замыслил?»

Пожилой инквизитор — тот самый, с гладким как маска лицом — поднял посох, и древнее дерево затрещало под напором его силы:

— Готовьте транспортировку. Мы везем его в Черный Шпиль — пусть старшие решают, что с этим... существом. — Он бросил взгляд на Сайлоса. — Если, конечно, оно доживет до суда.

И тут — рубиновые зрачки вспыхнули в полумраке, будто два капли свежей крови в темноте.

Гилен медленно поднял веки, его губы растянулись в холодной, безжизненной ухмылке. В ней не было ни веселья, ни злости — только бездонная пустота, страшнее