Политические сочинения. Том II. Социальная статика - Герберт Спенсер

как и он, сделаться арендатором и что рента, которую он платит, достается одинаково всем. Получив таким образом от своих ближних известное пространство земли на определенное время, для известных целей и на точно обозначенных условиях, человек получает вместе с тем на время исключительное пользование этой землей на основании определенно выраженного согласия со стороны собственников. Понятно, что он после этого может, не нарушая прав других людей, присвоить себе такую же часть произведений арендованного участка, которая останется за уплатой ренты в пользу человечества. Теперь он, говоря словами Локка, присоединил свой труд к известным произведениям земли; его право на них в этом случае действительно, потому что он получил согласие общества прежде, чем он начал прилагать свой труд. Он исполнил условие, которое ему постановило общество; давая свое согласие, он заплатил ренту; общество должно исполнить свою часть обязательства, должно признать его право на то, что осталось за уплатой ренты. «Так как вы платите нам определенную часть произведений, какие можно получить с этого участка земли через обработку, то мы предоставляем вам исключительное пользование остальными произведениями». Вот слова контракта, и в силу этого контракта арендатор может по справедливости обратить в свою собственность оставшуюся часть; он может требовать этого, нисколько не нарушая права равной свободы; следовательно, он имеет право на такое требование.

Можно усомниться в том, что таков именно логический вывод из нашего основного начала – из начала, в силу которого каждый может делать все, что он хочет, лишь бы он не нарушал равной свободы другого человека. Такое сомнение, однако же, возможно устранить, сравнив относительные степени свободы, которыми в этом случае пользуются фермер и члены общества, заключающие с ним договор. В предыдущей главе было объяснено, что если общество вполне лишает кого-либо из своих членов права на пользование землей, то оно предоставляет ему менее свободы, чем оно имеет само; оно нарушает закон равной свободы и совершает несправедливость. Если, наоборот, отдельное лицо присваивает себе известную часть земли, на которую, как объяснено было выше, все другие люди имеют столько же права, сколько и оно, то оно в этом случае нарушает закон, завладевая большей свободой, чем имеют остальные. Если же лицо владеет землей в качестве арендатора от общества, то удерживается равновесие между двумя крайностями, и требования обеих сторон улажены. Один предоставляет преимущество, а другой платит за это преимущество. Факт взаимного согласия доказывает, что между преимуществом и платой есть равенство. И давший, и взявший сделали в дозволенных пределах то, что они хотели; один исполнил свое желание, предоставляя известную часть земли за определенную сумму, другой добровольно согласился на эту плату. До тех пор, пока этот контракт исполняется в точности, закон равной свободы будет соблюден надлежащим образом. Если же одно из предписанных условий не исполнено, закон будет неизбежно нарушен; договаривающиеся стороны будут поставлены в одно из вышеобъясненных положений. Если арендатор откажется платить ренту, то он через это самое покупается на исключительное пользование доходом от занятой им земли, он фактически обращает себя в единственного собственника ее произведений; он нарушает закон и присваивает себе большую долю свободы, чем та, которой пользуется остальное человечество. Если, с другой стороны, общество возьмет у арендатора ту часть произведений, полученных при обработке фермы, которая останется у него за уплатой ренты, то оно на деле вполне отказывает ему в праве пользоваться землей, ибо пользование землей состоит в пользовании ее произведениями. Поступая таким образом, общество берет себе большую долю свободы, чем оно дает арендатору. Понятно, что излишек произведений по справедливости должен остаться за арендатором; общество не может захватить их, не врываясь в пределы его свободы; он же может овладеть ими, не касаясь свободы общества. Согласно закону, он может делать все, что хочет, не нарушая равной свободы другого; итак, он может овладеть этим излишком произведений и обратить его в свою собственность.

§ 3. Учение, что все люди имеют одинаковое право на пользование землей, кроме той социальной организации, которая на основании вышеизложенного послужила источником для права собственности, допускает, по-видимому, еще один род общественного устройства. При этом устройстве общество удерживает землю в своих руках, вместо того чтобы предоставлять ее отдельным своим членам; оно обрабатывает ее сообща и разделяет собранные произведения. Это то, что обыкновенно называют социализмом или коммунизмом.

Как ни благовидно такое устройство, но оно не способно к осуществлению, вполне сообразному с нравственным законом. Можно представить себе две формы подобного устройства. Из них одна неудовлетворительна с нравственной точки зрения, а другая – неисполнима, хотя вполне правильна в теории.

Если каждому человеку будет предоставлена равная доля из произведений земли, не обращая внимания на количество и качество труда, посредством которого он способствовал их приобретению, то этим самым будет нарушена справедливость. Наш основной принцип не требует, чтобы все имели равную долю в предметах, которые служат для удовлетворения наших потребностей; он требует только, чтобы все имели равную свободу при добывании этих предметов, чтобы каждый имел перед собой равные шансы для своей деятельности. Дать каждому человеку случай приобрести предметы своих желаний или дать ему эти предметы, не обращая внимания на сделанные им при их приобретении усилия, – это большая разница. Мы видели, что первое – это основной закон Божеского провидения; второе мешает правильной связи между желанием и его удовлетворением и показывает этим, что оно не соответствует намерениям Творца. Кроме того, оно неизбежно нарушает начало равной свободы. Если мы утверждаем, что каждый должен иметь полную свободу, ограниченную только равной свободой всех, то мы утверждаем, что в этих пределах каждый имеет право делать все, что ему предписывают его желания. Следовательно, всякий имеет право на все то удовлетворение и на все те источники удовлетворения, до которых он может достигнуть в этих пределах; он может удовлетворить себя и присвоить себе источники удовлетворения, какие он может добыть, не врываясь в сферу деятельности своих соседей. Итак, если в числе нескольких усилий, имевших равное поле деятельности, одно приобретает более удовлетворения и источников для удовлетворения, чем другие, потому что оно обнаружило более силы, ловкости или прилежания, то, на основании нравственного закона, оно приобретает исключительное право на весь созданный им излишек удовлетворения и источников удовлетворения. Если при созидании этого излишка человеком не было ни в каком отношении нарушено право других людей на равную свободу, то никто не может отнять этого излишка, не обнаруживая при этом претензии на бо́льшую свободу действий, чем та, которая предоставлена его производителю, и не нарушая этим нравственного закона. Из