Мальчик как мальчик - Александр Альбертович Егоров

блестели. При этом он едва заметно улыбался. А ведь я взял бы его в какую-нибудь пьесу, подумал я вдруг. В ту, где поменьше болтовни и побольше безумия. Скажем, в «Коллекционера». Жаль, что это уже невозможно.

– Плохо тебе здесь? – спросил я почему-то. Спичка все еще горела, освещая нас обоих. Вдруг пламя дрогнуло, и он протянул вперед руку – заслонить его ладошкой.

– Очень, – ответил он тихо. – Хочется солнца. Света хоть какого-нибудь.

Я вздохнул. Спичка догорала.

– Вы думаете, Митька предал вас, – вдруг сказал Макс. – А он не такой. Он хороший. Просто здесь никому нельзя верить. И особенно… этому…

– Ч-черт, – сказал я.

Обжег пальцы и встряхнул рукой. Стало темно.

– Не ругайтесь, – попросил Макс. – Здесь лучше его не поминать.

Не дослушав, я опять чиркнул спичкой. Головка вспыхнула и отлетела в сторону крохотным метеором. Резко завоняло серой. Чертыхнувшись, я зажег еще одну.

Максим выглядел испуганным.

– Я же сам этого гада придумал, – сказал я ему. – Причем не очень-то и убедительно.

– Он у каждого свой, – прошептал Макс. – И он убедит любого.

Тут он замолчал. И спичка опять погасла.

– Я лучше пойду, – сказал он. – Мне нельзя с вами быть.

В темноте он взял меня за рукав. Нащупал руку. Его пальцы были холодными и неожиданно сильными.

– Ты чего? – удивился я.

– Уже скоро, – сказал он. – Скоро.

– Что скоро?

– Скоро вы уже не сможете проснуться.

Скверные мурашки все же пробежали по моей спине – пробежали и растаяли.

Он крепко сжал мою ладонь. Потом отпустил. Бесшумно отступил в пустоту.

– Макс? – позвал я.

Никто не ответил.

– Трус, – пробормотал я. – Слабак. Я тебе тоже не верю. Я проснусь. А вы все пойдете на хрен…

Это как будто стало сигналом. До моих ушей долетел еле различимый шум мотора. Крохотный светлячок нарисовался на краю необозримой темноты; вдруг он распался на два, и стало ясно, что это не светлячок, а пара автомобильных фар. Машина приближалась с чудовищной скоростью. Ослепив меня на мгновение, она пролетела мимо и тут же с визгом затормозила. Стоп-сигналы погасли, только мигалки на крыше продолжали вспыхивать синим и красным – словно переговаривались.

Дверь распахнулась, и оттуда несколько неловко выбрался парень в мышином камуфляже. Левый рукав был заправлен под ремень.

– Вот вы где, – сказал лейтенант Сергеев. – А я вас по всей тундре ищу. Ну что, нашли своего друга?

– Н-нашел, – сказал я.

Он приблизился. Вгляделся в мое лицо.

– Так. Садитесь в машину, – приказал Сергеев. – Или хотите архангелов дождаться?

Я вздрогнул. Не дожидаясь объяснений, полез на заднее сиденье.

Сергеев вернулся за руль и врубил «drive». Асфальтовая лента ринулась нам навстречу. Это было знакомым ощущением, только двигатель ревел раза в три громче, чем в давешнем лимузине. Искоса я глядел на водителя. Его лицо было злым и напряженным. Он даже губу прикусил до крови.

– Мне пофигу, – цедил он. – Пусть увольняют. Сколько можно. Сегодня опять минивэн оформляли. На этот раз с детишками. В спортивный лагерь ехали, на Истру.

Он еще что-то говорил, не всё можно было разобрать. Я подумал, что он хорошенько глотнул для бодрости. А еще я подумал, что совсем разучился разбираться в людях.

Стрелка на спидометре плясала вокруг «140», и мы летели к границе. Резина визжала на поворотах; на этой трассе уже могли оказаться встречные, но Сергеев и не думал сбрасывать скорость.

Шлагбаум на КПП отлетел в сторону, вертясь в воздухе, как бита в старинной игре «городки». Нам вслед затрещали выстрелы. Этот сон нипочем не желал отпускать нас.

– Не оглядывайся! – крикнул мне водитель.

Я взглянул на него и не поверил глазам: этот парень даже за руль не держался, просто давил на газ. Теперь его глаза смеялись.

– Черкасов, с вещами на выход! – крикнул он.

Это была шутка.

Я не успел ему ответить, потому что сразу три или четыре пули пробили заднее стекло, и спинка сиденья с отвратительным хрустом лопнула. Лейтенант закашлялся и уткнулся носом в рулевое колесо. «Форд» тряхнуло, и он, проскрежетав бортом по железному отбойнику, сошел с трассы под откос, в заросли марсианского кустарника. Дверца на лету распахнулась, и я вылетел из машины вверх тормашками, успев удариться головой о стойку. Стараясь сгруппироваться, я покатился по мокрой траве, по кочкам, по кустам. В следующее мгновение сзади что-то глухо громыхнуло и заскрежетало; я опасливо поднял голову и шагах в десяти от себя увидел круглую бетонную башню со светящимся граффити на боку:

Exit: night

Еще через секунду позади раздался взрыв, совсем как в кино, только громче и гуще, и огненная волна заставила меня снова распластаться на траве, глотая слезы. Сверху навалилась темнота и накрыла меня. Мне очень реально представилось, что я уже умер и лежу в черном пластиковом мешке, в каком перевозят трупы в криминальных сериалах. Так прошло несколько темных секунд. Потом кто-то одним рывком расстегнул молнию на моем мешке. Стало светло, и я зажмурился. И снова открыл глаза, когда услышал знакомый голос, который произнес надо мной:

– Слава богу. Он просыпается. Всем спасибо.

Глава 3. Exit

Кого благодарил Тимур Макбетович, я так и не понял. Мое зрение медленно фокусировалось на его осанистой фигуре, окутанной белым халатом. На его лысине, эспаньолке и черных, как угли, глазах.

Доктор сидел на стуле у моего изголовья. В руке держал пластиковую бутылку с минералкой. Налил в стаканчик, поднес к моим губам. Вода оказалась совершенно безвкусной. Прохладная струйка пролилась мне на грудь. Это было приятно.

Тимур Макбетович протер мой подбородок салфеткой.

– С добрым утром, Сергей, – сказал он. – Точнее, снова с добрым вечером. Вы довольно долго спали… да увезите уже аппарат. Видите, с пациентом все в порядке.

Это он сказал кому-то еще, кого я не видел. В стороне (за границей обзора) захлопнулась дверь. Было слышно, как по коридору катится тележка на колесиках. Мелодичный звон все удалялся и наконец утих совсем.

Тимур Макбетович пощипал свою бородку. Вздохнул.

– Говорят, тем, кто переправляется через Стикс, надо держать монетку в зубах, – сказал он вдруг. – Для Харона. У вас, видимо, было сразу две?

– Что две? – не понял я.

– Две монетки. Туда и обратно.

– С чего вы взяли, – пробормотал я.

– Честно сказать, вы могли и не выбраться. Мои ассистенты слегка переборщили с дозой. Я не проследил… да и вы хороши. Не надо было кидаться пепельницами.

Я приподнялся на локте. Этого не следовало делать. У меня тут же закружилась голова.

– Лежите, не волнуйтесь, – доктор заботливо поправил мою подушку. –