Эмигранты - Андрей Феликсович Величко

Ну а мне эти простые радости были пока недоступны. Ибо поход в бордель на глазах у всего города я счел несовместимым с высокими званиями герцога, адмирала и особы, приближенной к императору, а сохранить подобное втайне нечего было и думать.

Король еще раз посетил «Чайку», но в этот раз ненадолго – просто чтобы лично обсудить наше дальнейшее пребывание в Англии. Он сообщил, что Дувр не очень подходит, и не столько из-за своей непрезентабельности, сколько из-за удаленности от столицы. И пригласил меня в свою лондонскую резиденцию, Кенсингтонский дворец. Однако предложил дождаться роты гвардейцев, которая скоро прибудет для организации эскорта, соответствующего моему высокому рангу.

На самом деле король, конечно, знал, что лично я не усмотрел бы в отсутствии сопровождающих никакой дискриминации, но ему не хотелось отпускать меня одного. И, как мне казалось, та самая рота тут была для отвода глаз: ей небось еще будет дан приказ не особо спешить. Просто его величеству требовалось время для организации незаметного, но плотного наблюдения за гостями, и я с пониманием отнесся к его проблемам.

В общем, на четвертый вечер нашего пребывания в Дувре наконец-то появилось сорок конников при четырех каретах, и утром следующего дня я в компании своих трех курсантов и четырех стрелков во главе с Вакой покинул борт «Чайки» и понесся к Лондону со скоростью порядка пятнадцати километров час.

Погода была чисто английской, то есть либо туман, либо дождь, либо оба этих подарка природы вместе. Карета хоть и имела окна, но составленные из мелких, да к тому же кривоватых стеклышек, так что разглядеть сквозь них что-либо было проблематично. Естественно, никакого отопителя там не наблюдалось, в силу чего температура отличалась от уличной совсем ненамного. Ну и качало этот ящик здорово, причем именно качало, а не трясло. Ее деревянные рессоры обладали достаточной мягкостью и приличным ходом, но вот демпфирование отсутствовало как класс. И, попав колесом в какую-нибудь рытвину, мой экипаж потом чуть ли не минуту раскачивался подобно шлюпке на волнах.

В таких, мягко говоря, спартанских условиях мы ехали двенадцать часов и на место явились уже в полной темноте, освещаемой только факелами нашего эскорта.

Карета подвезла нас к подъезду какого-то небольшого здания из красного кирпича, скупо подсвеченного двумя фонарями. Я достал из сумки переносной светодиодный прожектор, включил его и под сдержанное оханье гвардейцев осмотрел место своего пребывания на ближайшие несколько дней.

А ничего так, подумалось мне. Главное, никакой излишней роскоши. Где-то я уже видел очень похожее строение, но вот где? А, вспомнил, это же вылитый Савеловский вокзал, только без застекленного проема над главным входом. Прямо чем-то родным повеяло, вот ей-богу. Если дело дойдет до установления нормальных дипломатических отношений, надо будет купить у короля этот домик под наше посольство, решил я, поднимаясь за камердинером на второй этаж, где меня ждал Вильгельм.

Так как вообще-то уже был довольно поздний вечер, король ограничился кратким приветствием, после чего самолично проводил меня с моей командой в отведенные нам комнаты.

Их оказалось четыре – два раза по две смежных – плюс небольшая прихожая, в которой нас уже ждал какой-то лакей. В его сопровождении я прошелся по всем четырем помещениям, полюбовался на горящие свечи в развесистых канделябрах, предупредил свою команду насчет пожарной безопасности и велел устаиваться в комнате, смежной с моей. Ибо ни туалета, ни ванной апартаменты не имели, и требовалось их срочно организовать. Так что лакей был озадачен наказом немедленно притащить сюда бочку чистой воды, а мои парни полезли под кровати за ночными горшками. Все эти богато разукрашенные посудины они сволокли в одну из свободных комнат, и я оранжевым маркером изобразил на ее двери два ноля, пояснив, что теперь тут у нас сортир. Во второй комнате – ванная, там к стене был на скорую руку привернут походный умывальник, а на полу разложены два небольших надувных бассейна. После чего я уточнил расписание дежурств и отправился в свою комнату.

Она была поменьше той, где осталась моя свита, но зато имела огромную кровать с балдахином. У них тут что, потолок течет, а иначе зачем кровати крыша, хмыкнул я, приглядываясь к простыням. При свете свечей они выглядели еще ничего, но стоило включить фонарь, как обнаружились подозрительные пятна. Вообще-то чистое белье мы тоже захватили с собой, но пока я просто скинул тряпки на пол, а сам улегся на освободившееся место, сняв только сапоги, ремень и куртку. В конце концов, мне ведь приходилось спать и в куда более антисанитарных условиях, подумал я, проваливаясь в объятия Морфея. Нельзя же требовать от простого королевского дворца немыслимой роскоши Савеловского вокзала!

Проснулся я довольно поздно, когда за окнами уже начало светать. Умылся, причесался и спросил у лейтенанта, есть ли новости. Их не было, так что я поинтересовался, запомнил ли он короля. Получив утвердительный ответ, отправил Кешу пройтись по коридорам. Если по дороге встретится кто угодно, кроме Вильгельма, этого встречного надо остановить и сообщить, что их светлость герцог изволили восстать ото сна. Если же попадется король, следовало поклониться и по возможности почтительным тоном сказать: «Ваше величество, позвольте вас осведомить, что герцог уже проснулся».

Лейтенант Кеша вышел и вскоре вернулся в компании двух лакеев, один из которых был вчерашним. А тот, коего мы видели в первый раз, вдруг нагло, никого не спросясь, попер в мою комнату. Вака потянулся было к кобуре, но я покачал головой и, велев Васе Баринову разобраться, но без членовредительства, осведомился у оставшегося рядом с нами труженика дворцового сервиса:

– Милейший, не подскажете, что там забыл этот невежа?

Тот с истинно английской невозмутимостью ответствовал, что этот, которого сейчас держит за шиворот спутник моей светлости, является…

Далее оратор выдал какую-то фразу, из которой я понял только ее окончание – «выносящий ночные сосуды».

– Так он за горшками, что ли? – дошло до меня. – Тогда пусть идет вон туда, они все уже там. И, как бы это вам помягче сказать… в общем, моя охрана имеет приказ стрелять во всякого, кроме короля, посягнувшего на меня или мое имущество. А под той кроватью лежит моя сумка! В общем, скажите спасибо, что я успел вмешаться, а то ведь все могло кончиться куда печальней.

Лакей кивнул, сказал, что он обязательно примет к сведению сказанное мной, после чего встал в позу и торжественно сообщил, что его величество Вильгельм III приглашает меня на завтрак. И опять застыл столбом.

– Показывайте дорогу, – велел я, перепоясываясь ремнем с кобурой.

Завтракали мы с Вильгельмом вдвоем, если не считать того, что нам прислуживал тот самый камердинер, обязанности которого, судя по всему, далеко выходили за рамки помощи его величеству в раздевании и одевании. В процессе поглощения пищи король проявил вежливый интерес к животному и растительному миру Австралийской империи, но, так как я специально с вечера еще раз перечитал свой блокнот с конспектами на данную тему, все прошло гладко.

– Жаль, что во время своих визитов я не знал всех этих занимательнейших вещей, – фальшиво огорчился король. – Подумать только, мне не довелось увидеть, как светится яйцо ледяной птицы!

На самом деле ему было начхать на это свечение с высокой колокольни, как мне показалось. Ведь его уже видели Свифт с Темплом и подробнейшим образом описали, да и свидетелей взрыва галеона в Себу более чем достаточно. В общем, король даже не потрудился потщательней изобразить сожаление, а перешел к чуть более интересной теме – моему парабеллуму. Причем его заинтересовала не конструкция или тактико-технические характеристики, а тот факт, что я постоянно ношу его на ремне.

– Так ведь ваши дворяне тоже почти все со шпагами, – пояснил я, – и у нас, судя по немногим сохранившимся документам, в далеком прошлом тоже так было. Однако уже как минимум несколько сот лет личным оружием дворянина является не шпага, а пистолет.

– Кстати, у вас есть дуэли?

– А как же, – подтвердил я и подумал, что и впрямь не помешает на обратном пути накатать какой-нибудь соответствующий кодекс. – Далеко не все дела можно решить через суд, иногда единственным выходом является дуэль. Правила?

Тут я на минутку задумался, ибо в моем образовании именно по этому вопросу наличествовал зияющий провал. Единственное, что я хоть как-то помнил, была сцена дуэли Ленского с Онегиным. Где Евгений, кстати, совершенно хладнокровно пристрелил молодого поэта, а сокрушаться начал уже сильно потом и, скорее всего, исключительно для публики.

– Они таковы, – разъяснил я основы нашего еще не написанного кодекса. – Дуэлянты расходятся на заранее оговоренное расстояние, обычно на сто шагов. И по команде секунданта могут либо начинать стрелять, либо идти к противнику. Назад – нельзя. Таким образом, перед каждым стоит