Егерь: заповедник - Алекс Рудин

люди могут пообщаться с природой, — объясняю я. — Представь себе лес, по которому проложены тропы для туристов. Проводятся организованные экскурсии, строятся гостиницы. Животные не боятся, подходят к дорожкам.

— Это сложно организовать, — замечает Беглов.

— Сложно, — соглашаюсь я. — Но это делается в нашей стране. На Байкале, на Камчатке, на Куршской косе.

— Там уникальные условия. А здесь?

— И здесь тоже, — убежденно говорю я. — Мы под боком у Ленинграда. Представляешь, сколько жителей города-миллионника хотят в выходной день выехать на природу? И не жечь костры, или собирать грибы, а погулять, послушать птиц. Полюбоваться животными не в вольерах зоопарка, а на воле.

— Представляю, — улыбается Беглов. — Сам такой.

— Ну, вот, — киваю я. — И ты такой не один. А самое главное — этот проект будет под охраной государства, понимаешь? Здесь не будут вырубать лес, строить коттеджные поселки. Здесь будут работать учёные, биотехники, лесники.

— Тебя послушать, так ты уже все придумал, — смеется Беглов.

— Не все, — говорю я. — Для этого мне нужен ты, и генерал Вотинов, и Федор Игнатьевич, и директор нашей школы Воронцов. И Трифон. В общем — все, до кого я только смогу дотянуться. Будем действовать сообща. Увлекать нашей идеей все больше и больше людей — самых разных.

Я уверен, что все получится. Не сразу, не за один день и даже не за год. Но обязательно получится.

Главное — жить в нужном направлении и не упускать возможности. А они непременно появятся. Надо только их вовремя разглядеть.

— Кстати, что за игру ты мне предлагал? — вспоминаю я. — Что за «адвокат дьявола»?

— Игра в каверзные вопросы, — улыбается Беглов. — Вот сейчас я их тебе и задавал. Проехали, Андрей. Идея отличная, хоть и трудная. Времени и сил потребует много. Но мы можем попытаться.

Он откладывает в сторону недоеденный бутерброд и протягивает мне руку. Я крепко пожимаю ее.

Нохой не упускает свой шанс. Мгновенно хватает со стола бутерброд Беглова и торопливо глотает.

— Мерзавка! — хохочет Беглов.

И шутливо топает ногой на собаку:

— Пошла отсюда!

Нохой негромко и басовито рычит.

Мои псы во дворе заливаются радостным лаем.

— Кто-то идет, — говорю я.

И тут же слышу на крыльце тяжелые шаги.

Нохой с лаем бросается к двери. Беглов хватает ее за ошейник и оттаскивает в угол.

— Держи свою собаку, Володя! — слышу я хриплый голос генерала Вотинова.

Затем дверь открывается, и сам генерал появляется на пороге.

Мы с Бегловым буквально столбенеем от удивления. Нохой рычит и рвется, пытаясь добраться до ног Вотинова.

— Отыскалась? — спрашивает Георгий Петрович. — Что это с ней? Такая тихая собака была. А вы чего застыли? Привидение увидели, что ли?

На генерале синий спортивный костюм и вязаная шапочка. Он сейчас сильно похож на пожилого лыжника, который вышел из дома и обнаружил, что снег еще не выпал. Вот какая незадача.

Но взгляд!

Взгляд у генерала прежний — уверенный, с насмешливым прищуром. Куда только подевалась его болезнь?

— Жора!

Беглов, опомнившись, силой заталкивает Нохой в комнату и закрывает дверь. Но собака и оттуда продолжает лаять, да еще и скребет дверь когтями.

Похоже, мне предстоит ремонт. Уж красить дверь точно придется.

Беглов сходу набрасывается на Вотинова:

— Жора, ты что, сбежал из больницы? Ты в своем уме? Мы тебя вчера на носилках в палату затащили, а сегодня ты уже разгуливаешь?

— Не кричи, Володя, — останавливает его Вотинов. — Я вчера в бане свою палку забыл. Вот и пришел за ней. Чего мне целый день в палате сидеть? Получил капельницу на завтрак — и до обеда свободен.

— Тебя же Трифон искать будет!

— Чего меня искать? — удивляется генерал. — Я ему сказал, куда пошел. Я же не мальчишка, чтобы тайком бегать.

Он принюхивается.

— А чем это у вас так вкусно пахнет?

— Мясным бульоном, Георгий Петрович, — улыбаюсь я. — Хотите?

— Он еще спрашивает! — картинно возмущается генерал. — Конечно, хочу!

Я наливаю ему наваристый бульон прямо в кружку и предупреждаю:

— Осторожно, горячий.

— Ничего, — улыбается Вотинов. — Я с фронта привык кипятком греться.

Он маленькими глотками прихлебывает бульон и блаженно щурится от удовольствия.

— Пойду, поищу вашу трость, — говорю я.

— Да зачем она ему теперь? — смеется Беглов. — Если сюда без трости добрался, значит — не нужна.

— Верно, — кивает Георгий Петрович. — Еще так побегаю.

— Мне пора, — говорит Беглов, глядя на часы. — Хочу съездить в Киселево, новый поводок купить.

— Владимир Вениаминович, ну что ты крутишь? — укоризненно говорю я. — Ты не за поводком едешь, а насчет Кольки Симонова.

— Да, — кивает Беглов. — Пойми, Андрей, это и для его блага в первую очередь. Пусть обходит Черемуховку стороной. Тем более, теперь — когда ты такое дело решил затеять.

— А что за дело? — спрашивает Вотинов.

— Это тебе Андрей Иванович сам расскажет, — говорит Беглов. — А я побежал.

— Ты обратно-то на чем доберешься? — спрашиваю я. — Автобус только вечером будет.

— Попутку поймаю, — беспечно отвечает Беглов. — Или пешком пройдусь.

Нохой за дверью начинает просительно скулить — чувствует, что хозяин уходит.

— Ладно, — не выдерживает Беглов, — возьму тебя с собой.

Георгий Петрович протягивает мне пустую кружку.

— До чего вкусный бульон, — говорит он. — Налей еще, Андрей Иванович. И расскажи, что у тебя за идея.

* * *

— Вот это ты придумал, Андрей Иванович!

Георгий Петрович Вотинов удивленно качает головой, маленькими глотками прихлебывая бульон. Он пьет уже третью кружку.

На худых щеках генерала появился едва заметный румянец.

Я говорю сбивчиво, но Георгий Петрович внимательно меня слушает и кивает.

— Знаешь, а не так это и сложно, — рассудительно говорит он. — Трудно — да. Может ничего не получиться. Но не сложно. И мы при этом ничего не теряем. Наоборот, получаем возможность попробовать. Смотри, Андрей Иванович!

Вотинов берет лист бумаги и быстро пишет на нем огрызком карандаша.

— Давай определим направления атаки. Первое — твое общество охотников и рыболовов. Через руководство можно протолкнуть идею заказника. Подумай, как поговорить об этом с Тимофеевым, Андрей Иванович. Черт знает, может