Пистоль и шпага (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович

— Нет, ваше сиятельство, — ответил дворянчик. — Не видел его. Он, как вы сказали, под началом генерала Винцегенроде[50] служит, а это Петербургское направление. Я же сражался на Московском. Ничего не могу сказать, — он развел руками. — Ждите известий от сына.

Княгиня, разочарованная, отошла, и Серж ловко ввинтился на оставленное место. Еще пока дворянчик говорил, он нашел повод для предстоящего конфуза. Подпоручик был одет в дурно сшитый егерский мундир, да еще с незаштопанной прорехой на боку, сквозь которую виднелась ослепительно-белая рубаха. Явиться так в высший свет! Видимо, графиня не успела обрядить надлежащим образом своего любимчика. Замечательно. Слева на груди дворянчика красовался знак военного ордена на банте, что говорило о том, что он выходец из нижних чинов. Еще лучше. Не этому бурбону соперничать с Болховым в умении пикироваться.

— Это что за чучело? — произнес он громко.

Его услышали. Легкий гул от разговоров, который стоял в зале, стих. Серж услышал, как за спиной зашелестели шаги. Почуяв scandale, гости подтягивались поближе, дабы не упустить детали и иметь возможность после обсудить подробности. Вот и славно.

К удивлению Болхова подпоручик не смутился. Стоял, спокойно глядя на князя ярко-голубыми глазами.

— Я вас спрашиваю, подпоручик!

— Увы, но не могу быть полезным, господин майор, — развел руками дворянчик. — Поскольку не вижу означенного предмета.

За спиной князя послышались смешки. Ноздри Сержа затрепетали.

— Я вас имею в виду! — сказал сердито. — Как смели явиться на званый вечер в таком виде?

— Разве это вечер в вашем доме? — вопросом на вопрос ответил дворянчик. — До сей минуты был уверен, что нахожусь в гостях у ее сиятельства графини Орловой-Чесменской. Неужели ошибся?

Смешки за спиной Болхова стали громче.

— Прекратите паясничать, подпоручик! — рявкнул, выходя из себя, Серж. — Для начала представьтесь старшему чином.

— Младший офицер отдельного летучего егерского батальона при командующем Второй армией подпоручик Руцкий, — вытянулся офицер. — С кем имею честь?

— Князь Болхов, майор гвардии из Свиты его императорского величества, — буркнул Серж. — Как старший чином имею право сделать замечание нижестоящему. Отвечайте! Почему на вас такой мундир? Да еще драный?

— Его сшили солдаты, — ответил Руцкий. — Мы тогда отступали из Смоленска, а портные по пути не встретились. Это ведь не Петербург. Война, знаете ли. Там, вдобавок, еще стреляют. Не приходилось слышать?

За спиной Болхова уже смеялись, не таясь.

— Что вы хотите сказать? — окрысился Серж. — Что я здесь прячусь от сражений?

— Никак нет, ваше высокоблагородие, — заверил Руцкий, но по глазам его Болхов, что именно это он и имел в виду. — Вы изволили спросить, я отвечаю. Почему мундир с прорехой? От того, что француз ударил меня штыком и разодрал его. Это случилось на Семеновских флешах, кои сначала мы отбили у неприятеля, а затем обороняли до подхода резервов. Поменять мундир у меня не было возможности, поскольку повелением его императорского величества был срочно вызван в Петербург. Уже здесь сшил другой. А в этом пришел на вечер…

— По моей просьбе, — раздался сбоку женский голос, и в круг вступила графиня Орлова-Чесменская. — Я специально попросила Платона Сергеевича надеть старый мундир, дабы публика могла воочию лицезреть тех, кто ныне проливает кровь за Отечество. Его мундир пропах порохом, а это лучшая аттестация для русского офицера. Вы, князь, пришли поздно и не слышали, как я представила гостям подпоручика, пояснив это обстоятельство, не слышали его замечательных стихов о Бородинском сражении, в коем он принял самое горячее участие, едва не лишившись жизни. Вместо этого вы позволили себе наброситься на героя, избрав для того пустяшный повод. Я не преувеличила, назвав Платона Сергеевича героем, — графиня обвела гостей взглядом. — После сражения под Бородино светлейший князь Кутузов прислал государю реляцию, в коей перечислил отличившихся офицеров. Есть там и имя моего гостя. Батальон, в котором служил Платон Сергеевич, был отправлен на Семеновские флеши в самый тяжкий момент, когда неприятель практически захватил их. Егеря отбросили французов. Часть солдат под командованием подпоручика Руцкого овладела Северной флешью, а затем отразила две атаки неприятеля. Русских егерей было совсем мало — всего рота при четырех орудиях, а на них наступало не менее бригады. Дело дошло до рукопашной, тогда Платон Сергеевич и получил удар штыком, прорехой от которого так озаботился князь Болхов.

Окружившие их гости заулыбались.

— Это еще не все, — продолжила графиня. — После подхода резервов остатки батальона егерей отправились в тыл, где их лично встретил командующий армией князь Багратион. В этот момент на них налетел полк польских улан. Егеря отбили атаку, не дав супостатам возможности захватить князя в плен, но Багратион получил при этом ранение. Платон Сергеевич, будучи лекарем по прежней службе, оказал ему помощь, коя по мнению лейб-хирурга Виллие пришлась как нельзя вовремя. Князь выжил, и, по мнению медиков, сообщивших о том государю, в скором времени встанет в строй.

— Ура! — крикнул кто-то, и этот возглас подхватили все в зале.

— И последнее, — сказала графиня, после того как крики смолкли. — Я хотела сказать о том позже, но раз так вышло… Указом его императорского величества подпоручик Руцкий, наряду с другими офицерами, отличившимися при Бородино, за заслуги перед Отечеством пожалован орденом Святого Георгия четвертой степени. Поприветствуем нового кавалера! — она хлопнула ладошками.

Гости разразились аплодисментами. Хлопали яро и самозабвенно. Растерявшийся подпоручик неловко кланялся в ответ. Было видно, что для него эта весть оказалось неожиданной.

— Платон Сергеевич! — обратилась к нему графиня, когда овация стихла. — Поднимитесь к себе в комнату. Там вас ждет новый мундир с уже прикрепленным к нему знаком ордена. Наденьте его и спускайтесь к нам. Пришло время разыграть призы лотереи. Я хочу поручить вам честь вытаскивать номера. Не возражаете, дамы и господа?

Ответом были одобрительные возгласы. Руцкий поклонился еще раз и направился к лестнице. Гости расступались перед ним, образуя проход. Серж воспользовался тем, что внимание отвлеклось, и пробрался к выходу. Выскользнув из зала, он выбежал на улицу, где сам нашел собственный выезд. Звать на помощь лакея не захотел: ему казалось, что и тот будет смотреть на него с насмешкой. Князя одолевала злоба. Конфуз, на который он рассчитывал, вышел не таким, как задумывался. Посмешищем стал не Руцкий, а сам князь. Теперь на любом собрании Болхова будут встречать ехидными улыбками и провожать насмешливыми взглядами.

Дома он первым делом позвал Игната.

— У тебя есть верные люди? — спросил, когда тот притворил за собой дверь. — Такие, что зарежут человека шито-крыто.

— Кого нужно? — поинтересовался камердинер, нисколько не удивившись.

— Руцкого. Подпоручика, о коем наводил справки.

— Невелика птица, — почесал Игнат в затылке. — Но рублев двести надо. За меньшее не подрядятся.

Болхов снял с пальца перстень с изумрудом — жалко, но для такого дела… — и положил на стол.

— Снеси в ломбард. Сколько выручишь — все твое. И запомни: я тебя ни на что не подряжал.

— Не сомлевайтесь, ваше сиятельство! — заверил Игнат и ловко прибрал со стола перстень.

— И чтоб вскорости!

Камердинер поклонился и вышел. А Серж сел в кресло и погрузился в думы. Правильно ли он сделал, поручив Игнату темное дело? А что ему остается? Вызвать Руцкого на дуэль? Нет весомой причины, к тому же майору гвардии из Свиты императора драться с армейским подпоручиком… Кроме того Руцкий — герой, и, убей его майор (в том, что он убьет недруга, Серж не сомневался), перед ним закроются двери лучших домов. Ждать, пока графине надоест любовник, нет времени. Похлопотать, чтобы Руцкого отправили на войну? Если тот по ведомству Виллие, бесполезно, знакомств не найдешь. Нет, он поступил правильно. Героя-подпоручика зарезали неведомые тати — в Петербурге их хватает. Графиня, конечно, огорчится, и Серж выскажет ей сочувствие. Уронит слезу над гробом героя и повинится перед мертвым за поспешные слова на вечере. Это оценят и поймут. А там, глядишь, дело дойдет до утешения графини.