Бомба для президента - Олег Владимирович Кондратьев

– Но как, почему?

– Ох, Гера! Сейчас на заводе находится лодка, на которой процесс перезарядки активных зон реакторов только-только вступил в основную фазу и был временно прерван из-за всех этих торжественных событий.

– Это как-то влияет…

Редин не дал ему договорить:

– Представь больного на операционном столе. Разрезали, вскрыли грудную клетку, добрались до сердца, начали резать-перекраивать, а тут бригада на обед уходит. Они вернутся через полчаса и продолжат. Не зашивать же из-за этого? Так и оставили больного на столе – распахнутого всей душой (и телом!). Понятно, что за ним пока и медсестры следят, и анестезиологи…

– Достаточно! Почему я об этом ничего до сих пор не знаю?!!

Редин молчал, Талеев сам быстро понял бессмысленность вопроса:

– Серж, что ты предлагаешь?

– Пока хотя бы посмотреть на эту лодку и на перегрузчик, который с ней рядом стоит. – И Редин добавил совсем виновато: – Гера, ведь я был недавно на этом перегрузчике. Это мое «заведование», и я его проверял.

Не отвечая, журналист распорядился:

– Через тридцать минут мы с тобой встречаемся у проходной завода. Будем посмотреть. В зависимости от результатов примем решение. Пока только мы вдвоем, ребята пусть по плану работают. Ясно?

– Да. Уже выхожу.

Они встретились в 05:41. С журналистом пришли и все остальные члены Команды, но им он приказал оставаться на входном КПП и действовать пока по выработанному плану. Сам Талеев с Сергеем отправились прямо на рабочие причалы завода СМП.

Строго говоря, официальное название предстоящего праздничного мероприятия – «спуск на воду новой атомной подводной лодки» – никак не соответствовало готовящемуся событию. То есть никто не будет катить на колесиках океанскую громадину из цеха, а потом медленно погружать ее в мутные воды канала. Субмарина уже стояла на воде! И со стороны выглядела вполне законченно построенным кораблем. Но это лишь снаружи. Установка, а главное, доводка множественных элементов ее «внутренней начинки», происходила именно здесь, у причала, и занимала по времени довольно длительный период.

А посещение Президента приурочили (или наоборот?) к торжественному акту приема новой боевой единицы в состав Военно-морского флота России. До сих пор она официально принадлежала заводу-изготовителю, а теперь на ее корпусе будут развеваться военно-морской флаг и гюйс, распоряжения военных начальников станут неукоснительно выполняемыми приказами, даже сам рабочий день будет приведен в полное соответствие с установленным в стране флотским распорядком. И уж кому-кому, как не Верховному главнокомандующему следует «освятить» такое примечательное событие!

Впрочем, наших друзей сейчас вовсе не интересовала «виновница торжества». Они стояли на самой кромке вылизанного до блеска и пустого в этот ранний утренний час причала и внимательно смотрели на противоположную сторону канала. Журналист – в компактный, но мощный бинокль, а Редин – лишь приподняв левую руку, защищая глаза от косых лучей низко висящего над горизонтом утреннего солнца. Прошло минут пять. Гера оторвался от окуляров, вопросительно посмотрел на Сергея и не очень уверенно произнес:

– По-моему, все спокойно.

Редин ответил долгим тревожным взглядом:

– Боюсь тебя сразу огорчать, но некоторые моменты мне очень не нравятся.

Талеев вновь поднес бинокль к глазам, а Сергей продолжал:

– Наружный левый борт перегрузочного судна выкрашен совсем недавно.

– Ну, знаешь, чего здесь только не покрасили к приезду-то…

– Еще вчера днем он был в ржавчине и сурике, и никаких разговоров или распоряжений о срочной покраске не было. Перед докладом у командира Беломорской базы я был на судне, беседовал с начальником мастерской.

– Распоряжение могли отдать уже вечером.

– Помимо распоряжения надо было предоставить соответствующий объем краски, кистей, подогнать покрасочный плот… Ничего этого на самом перегрузчике не было.

– Не аргумент: сильно приспичит – все подвезут!

Редин задумчиво кивал, поглядывая через водную гладь:

– Краску хорошую подобрали. Немаркая, сливается с прошлой, но, если внимательно присмотреться, заметно полосу краскораздела. Получается, что две трети покрасили, а остальное – нет. Вот это уж вовсе нереально: на флоте всегда нашли бы способ завершить, а не бросить, не доделав. Развели бы чем придется. Потому что точно знают: лучше совсем не начинать, чем немного не доделать. Вопросов и «вони» гораздо меньше. Давай-ка мы позвоним…

– На перегрузчик?

– У них на борту нет городского телефона. Есть только связь с бригадой ремонтирующихся судов. Вот мы дежурному по бригаде и позвоним: ему каждые четыре часа со всех кораблей должны поступать доклады от старших на борту.

Сергей достал мобильник и набрал номер. Талеев тоже приложил ухо к корпусу телефона.

– Дежурный по бригаде капитан 2-го ранга Лебедев!

– Это капитан 2-го ранга Редин. У вас должны быть списки лиц, имеющих право на круглосуточную проверку всех судов и объектов бригады. Найдите там мою фамилию.

– Есть, так точно!

– Тогда сообщите мне о регулярных докладах с перегрузочной плавмастерской на 10-м причале.

– Одну секунду: мы ведем график таких докладов в специальном журнале… Вот! Каждые четыре часа стоит плюс. Значит, помощник дежурного принял доклад.

Редин скривился:

– Поинтересуйтесь у этого помощника, кто лично ему докладывал о замечаниях.

– Он говорит, что начальник мастерской капитан 3-го ранга Селиверстов.

– А ваш помощник знает его голос?

– Нет. Но…

– Как же тогда он может утверждать, что это именно Селиверстов?! – Сергей повысил голос. – Немедленно лично свяжитесь с мастерской и позовите к телефону СЕЛИВЕРСТОВА. Хоть с толчка пусть снимают! Связь со мной не прерывайте. Сейчас разберемся.

Дежурный по бригаде начал переговоры с плавмастерской по другому телефону. До уха Редина долетали лишь обрывки их нервной беседы. Наконец в трубке послышалось негромкое:

– Вы слушаете? Доклады моему помощнику в указанное время производил дежурный по кораблю. Но по личному распоряжению самого Селиверстова!

– Лебедев! Для чего вас лично инструктировал комбриг перед заступлением на вахту?! – Сергей уже не сдерживался. – «По личному распоряжению самого Селиверстова!» – передразнил он. – Какая… фигня! Где начальник мастерской, я вас спрашиваю?!

– Он… он… отдыхает… спит.

– Немедленно разбудить и в трусах доставить к телефону, ясно?!

– Так точно!

Еще через пять минут голос дежурного Лебедева был чуть слышен и предельно печален:

– Начальника мастерской капитана 3-го ранга Селиверстова нет на борту. Он убыл куда-то в середине ночи. С кем-то. Я не могу добиться от их службы членораздельного ответа…

– Не волнуйтесь! – перебил Редин. – Член вам разделят. А пока слушайте и мгновенно и точно исполняйте. – Сергей отдавал распоряжения рублеными короткими фразами: – Звоните домой командиру бригады. Доложите ситуацию с отсутствием на борту ПМ начальника мастерской. Попросите комбрига немедленно прибыть на службу. И сразу связаться лично со мной по этому телефону. Исключительно со мной! Кстати, на борту соседней подлодки кто старший?

– Сам командир. Я с ним