Ржавчина - Алексей Калугин

– А почему отрезали обе руки?

– Он, дурилка, другой рукой попытался игрушку от ладони отодрать. Она и во вторую руку корни пустила… Так самое интересное, что сталкер этот безрукий через полгода вернулся.

– Куда?

– Сюда, в Зону. Куда ж еще? Вместо того, чтобы жить себе преспокойно на деньги, что «Ойлфорс» ему за руки заплатил, он, прикинь, все до копейки из банка забрал и заказал себе какие-то супернавороченные бионические протезы. Причем в самих-то протезах ничего особенного нет, такие давно уже делают. Однако ж для нашего героя их по особому заказу делали. Догадываешься, почему?

– Нет.

– В них не должно было оказаться ни одной металлической детали. Ни единого проводка. Ни малейшей клеточки. Чтобы нанороботы в Зоне не сожрали. Поэтому и обошлись ему эти протезы в кругленькую сумму.

– И зачем это было нужно?

– Как это зачем? Чтобы в Зону вернуться.

– Вообще-то я полагал, что люди приходят в Зону для того, чтобы заработать здесь денег и потом уйти за кордон. Разве не так?

– Верно, – кивнул Григ.

– Так почему же этот безрукий вернулся?

Григ протянул журналисту пакетик:

– Бери семечки.

Василий взял одну. Как будто и не хотел вовсе, но боялся, что сталкер обидится на отказ.

– Давай я тебе лучше про Виолетту дорасскажу. Так вот. Шел я, значит, сеять мобильники…

– Зачем?

– Видишь ли, в Зоне периодически возникают участки, где техника видоизменяется особенно причудливо и быстро. Вот я и тащил мобильники в одно из таких мест, чтобы потом, через недельку-другую, забрать и посмотреть, чего они после этого стоить будут…

– А говорят, что мутировавшая в Зоне техника за ее пределами не функционирует.

– Мутировавшая техника, – Григ усмехнулся. – Это кто ж такой термин придумал?

– Не знаю, но точно не я. Где-то в прессе встретил.

– Шибко грамотные у нас журналисты, – сталкер искоса посмотрел на Василия, ожидая возражений или хоть какого-то проявления недовольства. Но парень молчал. И даже вида не подал, что слова Грига задели его. – Мы здесь называем это апгрейдом. Устройства после апгрейда в Зоне, за пределами ее, действительно, не работают. Но, во-первых, существуют способы консервации апгрейдов. Тот же мобильник можно обтянуть особой полимерной пленкой.

Коллекционеров такой вариант устраивает. К тому же и здесь, в Зоне, существует немало покупателей, готовых хорошо заплатить за интересный, необычный апгрейд. Во-вторых, работающие в Зоне представители корпораций скупают все необычное, что им приносят. Причем платят, не торгуясь, поскольку – конкуренция. Работа у них такая – изучают загадочные артефакты. Видимо, рассчитывают разобраться в них, чтобы потом использовать за пределами Зоны. К чему это может привести… Ну, да ладно, кто я такой, чтобы за все человечество думать?.. Так вот, значит, шел я с этим вот ранцем, набитым сломанными мобильниками, радовался, понимаешь, жизни, несмотря на отвратную погоду, и никого не трогал. Ну а, как известно, когда все хорошо, то это не к добру. Так и вышло – налетел я на засаду технозомби. Пришлось укрыться в ближайшем доме и держать оборону. Технозомби – они ребята тупые, но упертые. С одной стороны, это хорошо, с другой – не очень. Тактика у них одна – прут вперед, как танки. Получив по башке, отступают, затаиваются на время. А потом – снова вперед. То, что никакой военной хитрости от них ожидать не приходится, это, конечно, здорово облегчает жизнь. Однако ж, поскольку никаких других занятий у них нет, загнав тебя в угол, они могут продержать тебя там до тех пор, пока ты их всех не перебьешь. Или пока что-то другое не отвлечет их внимание. А что может вызвать живой интерес роботизированных мертвяков?.. Зона, как мне кажется, использует их в качестве рабочего материала для экспериментов по сращиванию живой и неживой природы. А после выбрасывает как ненужный мусор. Вот они и бродят, неприкаянные, бряцая оружием и уничтожая все живое, что еще осталось в Зоне… Ну, да ладно. Пока я сидел в той квартире, куда меня технозомби загнали, в перерывах между стрельбой по странно движущимся мишеням приходилось придумывать, чем бы себя занять. Книжку, что у меня была, я быстро дочитал. Оказалась она не настолько интересной, чтобы тут же начать перечитывать заново. Вот я и страдал от безделья… Понимаешь, не могу я просто так сидеть, сложа руки…

– А сейчас? – не упустил случая съехидничать Василий.

– Сейчас другое дело, – ничуть не обиделся Григ. – Сейчас мы не просто так сидим, а Сцепщика ждем. То есть вполне даже при деле. Тоскливо, когда у тебя дело есть, может, и не одно, важное, а тебя вынуждают сидеть и ждать непонятно чего и неизвестно сколько… Одним словом, чтобы как-то время убить, я принялся по квартире шарить. И, представляешь, как назло, ни книжки, ни журнала, пусть хотя бы глянцевого, ни брошюры даже по теории разведения кроликов в средней полосе России. Из вещей – только стол сломанный, холодильник неработающий да трюмо с разбитым вдребезги зеркалом. Как будто кто вынес из квартиры все дельное. И вдруг – повезло! В мусорном ведре под раковиной нашел сломанную машинку с пультом дистанционного управления. И не просто сломанную, а разбитую. Как будто ее специально сначала о стену саданули, потом еще каблуками потоптали, а после все осколки аккуратно смели и в ведро ссыпали. Ну, а мне только того и надо – все равно что трехмерный пазл собрать. Тюбик суперклея у меня всегда при себе, на всякий случай, мало ли чего вдруг подремонтировать придется. Вот я и принялся за дело. За полтора дня, отвлекаясь лишь на чуткий сон, еду и перестрелку с технозомби, все собрал. А те места, где дырки остались, я шпоном, от трюмо отодранным, заделал. Не сказать что машинка получилась прямо как новая, но вид имела вполне приличный. Вставил я в нее батарейки – и машинка побежала. Причем, что самое интересное, пульта она не слушалась, а бегала сама по себе. И не как заблагорассудится, а вроде бы место новое для себя обследуя. Отбежит чуть в сторону, потыкается бампером в ножку трюмо или стену и снова ко мне бежит, к ногам жмется. Забавно было на нее смотреть, честное слово. Ведет себя как собака или кошка. Я даже имя ей придумал – Виолетта…

– Почему Виолетта?

– А это уже тебя не касается.

– Нет, я не про то… Почему ты дал ей женское имя?

Григ усмехнулся.

– Да поведение ее в тот момент показалось мне каким-то девчачьим… Понимаешь?.. Она не выглядела испуганной. Скорее – настороженной… Как будто не совсем доверяла тому, что ее окружало.

– Виолетта выглядела настороженной?

– Да.

– Машинка с пультом управления?

– Ну, а что здесь такого?

– Не знаю даже, как сказать, – наклонив голову, Василий посмотрел на сталкера снизу вверх. Как будто в дверную щель или замочную скважину подглядывал. – А кофеварка не кажется тебе задумчивой?

– А ты по лбу давно не получал? – осклабился Григ.

– Извини, – быстро взмахнул руками парень. – Нет, в самом деле, извини. Я совсем не то имел в виду, что ты подумал.

– А откуда ты знаешь, о чем я думаю?

– Я хотел сказать, что все это мне кажется странным… То, что машины ведут себя как живые существа… Пусть и не совсем разумные… Но, к примеру, та же Виолетта – в ее действиях есть определенная осмысленность…

– Об искусственном интеллекте никогда не слышал?

– А при чем тут это?

– При том, что это он и есть.

– Ну, если ты так ставишь вопрос… – журналист умолк, не закончив фразу. Задумался. Подергал себя пальцем за губу. – Да нет! Получается, что мы имеем дело с самозародившимся искусственным интеллектом!

– Ну?..

– Это похоже на веру средневековых алхимиков в то, что опарыши самозарождаются в гнилом мясе.

– А на самом деле?

– На самом деле опарыши выводятся из яиц, что откладывают в мясо мухи.

– Значит, нам известен механизм процесса. Осталось только поймать ту муху, что плодит механоидов.

Василий посмотрел на сталкера недоверчиво:

– Ты это серьезно?

– Ну, если исключить возможность самозарождения… Какие еще варианты остаются?

– Механоидов оживляют нанороботы, созданные людьми. Но только на территории Зоны, находясь под воздействием некоего аномального поля.

– А что, если в этом и заключается смысл существования человечества?

– В чем?

– Если предположить, что все во Вселенной происходит не просто так, без всякого смысла, а с какой-то определенной целью, то вырисовывается вполне закономерная последовательность. Сначала появляются планеты и звезды – мир неживой природы. Затем на планетах зарождается жизнь. Ты знаешь, я уверен, что наша планета не единственная, на которой зародилась жизнь. Вселенная, Великий космический разум не мог все поставить на одну-единственную карту. Ведь всякое ж могло случиться. Упал на Землю астероид приличных размеров – и кранты. Можно начинать все заново. Еще обиднее было бы, если б люди уничтожили сами себя. А ведь подобное вполне могло случиться. Да и сейчас не исключено. Наверняка у Великого вселенского игрока имеются и другие козыри в рукаве. Но пока и на нашей планете все идет своим чередом. Жизнь породила разум. Однако разум, заключенный в биологическое тело, малоэффективен. Человек подвержен болезням и старению и, в конце концов, неизбежно умирает. А вместе с ним исчезает и вся та информация, которую он старательно копил всю свою жизнь. Что-то он смог передать потомкам. Но, даже если человек был научным гением, как Хоукинг, или великим писателем, как Воннегут, большая часть накопленной им информации все равно исчезает безвозвратно. Не в силах победить свое биологическое несовершенство, человек создает искусственные носители информации, которые со временем преобразуются в искусственный интеллект. Человек создал техносферу, способную не только накапливать информацию без каких-либо явных ограничений, но даже самовоспроизводить саму себя. Результат – биосфера и сам человек становятся не нужны.