Фанаты бизнеса. Истории о тех, кто строит наше будущее - Андрей Кузьмичев

Не могу себе представить Карачинского, «покупающего» себе немного свободы – хотя наезды на него были, и семья с ужасом ждала развязки. В те разы обошлось, на мой взгляд, потому, что никакого криминала в его деяниях и делах не было. Это не мое мнение – Игорь Ашманов мне написал в 2010 году по поводу моего героя так: «Толя Карачинский никого не кидал, не убивал, строил все сам. Прихватизацией тоже не занимался». В 2004 году я, уже зная лично Анатолия Карачинского, впервые побывав в офисе IBS на столичном Дмитровском шоссе, спросил хозяина уютного кабинета: можно ли в России честно заработать деньги? И получил вот такой ответ:

«Я уверен, что честно заработать можно, другое дело, что это, к сожалению, не является государственной политикой. На сегодняшний день государственная политика направлена на то, чтобы сделать все, чтобы заработать честно было бы нельзя. И это, к сожалению, такой печальный факт. Я думаю, что государство делает это не нарочно, даже не понимая того, что оно делает. Но, тем не менее, к сожалению, последние 15–20 лет мы все видим это. Политика направлена на то, чтобы заработать было трудно. Бизнес в России медленно растет именно из-за этого, потому что вести бизнес очень сложно – приходится бороться не с конкурентами. Возникает энтропия совершенно непродуктивная, которая не улучшает твою конкурентную способность, не улучшает твои продукты, она только мешает, снижая конкурентоспособность. Испытывая каждый раз тебя на прочность. Думаешь: не пойти ли сегодня куда-нибудь, не сесть ли в поезд, самолет, не улететь ли в более благоприятное место, чтобы делать бизнес. В общем, люди не заинтересованы, чтобы бизнес рос, чтобы у него была среда нормальная. И поэтому те, кто это делает честно, достойны уважения. Я думаю, что для них важно, чтобы их уважали люди, которых они сами уважали. Я думаю, что их не очень сильно волнует, что о них думают те люди, которых они сами не уважают. Мне так кажется».

Для меня важно, что мой герой остался в России. Уважаю его за этот поступок.

ПОСТ О ЧТЕНИИ И ФЕХТОВАНИИ, СПОРТИВНЫХ СБОРАХ И ВОСПИТАНИИ

Вы не можете себе представить, дорогой мой, сколько дурных привычек приобретаешь в этих проклятых монастырях.

Плавание в хорошую погоду в открытом море, когда все паруса поставлены и не требуют маневрирования, оставляет матросам много досуга.

В далеком детстве Анатолий Карачинский, как и все дети, отсидел за партой в школе положенное время, «особенно не напрягался и учился хорошо. Занимался спортом», но бредил всякими путешествиями, читал книжки Жюля Верна «Пятнадцатилетний капитан» и Луи Буссенара «Капитан Сорвиголова»[126].

Напомню читателю, что советская цензура пропустила эти романы, не усмотрев в них крамолы, хотя там описывался суровый бизнес: «Черный товар», а также слоновая кость и ткани обменивались на простые денежные единицы – бусы, «фабрикующиеся в Венеции: молочно-белые бусы – “качоколо”, черные – “бубулу” и розовые “сикундерече”. Обычная мера этих бус – “фразилах” – весит семьдесят фунтов. Ожерелье из десяти рядов бисера, или “хете”, дважды обвивавшее шею, называлось “фундо”. Фундо – это целый капитал»[127]. Капитаном корабля, пусть не пятнадцатилетним, Анатолий все-таки стал, но тогда любовь к чтению подсказала ему выбор занятия, закалившего характер и выковавшего волю к победе. «Родители меня подговаривали идти плавать, я сходил пару раз на тренировку, но мне не понравилось, – пояснил он мне при встрече. – Но я же гедонист: прочитал в третьем классе “Три мушкетера” и решил заняться фехтованием». Уточню для непосвященных: стал Анатолий заниматься не просто фехтованием, а самой сложной областью – рапирой. «Вот спорт, конечно, много дал, – объяснил он. – Почти профессионально занимался фехтованием. Я в четвертом классе пришел в фехтование и с трудом на втором курсе из него сбежал. Что такое профессиональный спорт – пахота и пахота! Правда, видели мир, ездили по всей стране на соревнования, видели разных людей. Что такое сборы – среда, жесткая. Как любая детская среда».

Итог занятий спортом впечатляет – член сборной Москвы и сборной России, кандидат в мастера спорта. «Тогда под конец в спорте все было на автомате, – убеждает он меня. – Мы это делали с удовольствием. Не было никакого напряга». Я тоже занимался серьезным спортом и не верю в то, что не было «никакого напряга», но слова об «удовольствии» подтверждаю.

Глосса о пахоте

Всю жизнь каждый день, в восьмом классе уже, на тренировку ездил. Садишься на «Измайловской» – в Лужниках выходишь. Времена какие были: спокойно в Лужниках ходили. Там была Школа высшего спортивного мастерства. Как-то легко все выходило. Тренер, женщина спокойная. Может быть, не самый лучший тренер. Вообще, этот спорт профессиональный, особенно сборы – это пахота, кроссы по 20 километров, еще чего-то. С детства на этих сборах ко всему привыкаешь.

Занимаясь своей рапирой, не пристрастился Карачинский к одному пороку – к выпивке. «Спорт профессиональный привел к тому, что, несмотря на то, что там народ пил по-черному, – у меня все это полностью отбило, – пояснил он и привел такой пример: – В классе седьмом в Мукачево на сборе я первый раз выпил, и мне так плохо было! Я на всю жизнь решил: зачем мне это надо! Дураки были полные: купили бутылку какого-то молдавского коньяка и выпили ее на двоих или на троих без закуски. Хотелось быть взрослыми. Я помню, чуть не умер. Потом я на это смотрел: зачем мне эта гадость. И очень долго к этому философски относился».

Второй книгой, повлиявшей на Анатолия, был «Я, робот» Айзека Азимова, прочитанный в седьмом классе. «Потом перечитал всего Азимова и решил: я стану программистом, – рассказал он в одном из интервью и пояснил: – Знаете, я счастливый человек: выбрал профессию с детства и больше ничем другим не занимаюсь. В восьмом классе начал заниматься программированием, потом поступил в институт на программирование, потом стал работать программистом, и, когда появилась возможность сделать бизнес, я понял – чтобы его сделать, мне надо программировать»[128].

Глосса о программировании

В 7-м классе у нас началось программирование, можно было писать программы – ВЦ был при 444-й школе, где мы работали. Что такое работали в ВЦ – там «Минск» стоял, на перфокартах сами набивали, потом сдавали в это окошко, потом тебе давали распечатку. Практика была там же. Очень математику любил, физику. Хотел программистом стать. Это я отлично помню. И вуз себе выбирал по такому же принципу.