Фанаты бизнеса. Истории о тех, кто строит наше будущее - Андрей Кузьмичев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Работа в свое удовольствие подкреплялась азартом борьбы за доллары: ведь Зимин, как в книгах, посвященных приращению богатства, призывал их визуализировать: проще говоря, сделать наглядными. Для этого в компании к каждому еженедельному завтраку в кафе «Тайга» отеля «Аэростар» выпускался боевой листок – «Командный дух». «С левой стороны на этих листовках изображен градусник, красная ртуть которого показывает состояние дел по монтажу системы, а сверху изображены падающие доллары, которые начнут сыпаться на нас после окончания монтажа последней, шестой, базовой станции, – пишет Зимин в своих воспоминаниях и уточняет: – Это возбуждало»[90].
Азарт борьбы всего коллектива помог компании не просто выжить – он стал главным условием успешного старта. «Нам удалось дважды получить от производителей сотовой аппаратуры практически ничем не обеспеченный товарный кредит на оборудование для создания первых сетей сотовой связи в Москве, – вспоминал позднее Зимин. – Как потом говорил один из поставщиков-кредиторов, основанием для такого кредита стал исходящий от нас энтузиазм, драйв (подогреваемый, наверное, полуголодным существованием основателей на одном из умирающих тогда предприятий ВПК) и вера (и наша, и поставщиков) в великое будущее великой страны, в которой происходят такие позитивные и фундаментальные изменения»[91].
Глосса Зимина о компании единомышленников
В компаниях-конкурентах работали в основном наемные работники. Учредители, как правило западные компании, набирали сотрудников, которым сами же не доверяли. Сейчас бы сказали, что у них всегда был конфликт между советом директоров и менеджментом. У нас таких понятий не было. У нас вообще не было никакого совета директоров. Была команда энтузиастов, работавшая дни и ночи. Которая для того, чтобы что-нибудь сделать – поставить базовую станцию в нужном месте, – могла пойти выпить с каким-нибудь управдомом: давай, мол, вместе дело сделаем. Кроме того, у нас с самого начала работали действительно профессионалы. Мы все-таки радиоинженеры, и все, что касается прохождения радиоволн в условиях городских агломераций, – это наше. И инженерная часть работ, я думаю, с самого начала была вне конкуренции. В других компаниях этими вещами вообще никто не занимался. Там приглашали каких-то иностранцев на роль консультантов, которые рисовали аляповатые проекты. У МТС, например, в первых сетях все антенны стояли только на зданиях АТС. Создать более или менее разумный проект в таких ограничивающих условиях в принципе невозможно[92].
Валерий Новоженин вспомнил случай, похожий на анекдот, произошедший при настройке базовой станции. «Работу выполнял американский специалист, – рассказал он. – На одном из узлов станции он обнаружил нештатную работу контроллера. По его заключению, блок необходимо было отправить в США для ремонта или замены. Это привело бы к срыву сроков запуска системы связи на несколько недель. Руководство проекта было в шоке. После недолгих консультаций с представителем компании Plexsys блок все же был вскрыт на месте, и через 10 минут проблема была обнаружена и устранена: некачественной оказалась пайка одного из контактов». В схожих случаях Оги К. Фабела II успокаивал иностранцев, объясняя: «Когда возникали неполадки в сети, инженеры просто отрубали ее и налаживали все, говоря при этом: “Не беспокойтесь. Русские привыкли к такому. В любом случае сейчас лучше, чем раньше”»[93].
Восхищаясь русской смекалкой, иностранцы все же не понимали, почему русские с трудом постигают азы продаж, и выступили с идеей торговой марки перед высшим руководством компании, аргументируя свое предложение тем, что покупателей привлечет дружелюбный, приятный и светлый образ, полностью противоположный тому, что достался «ВымпелКому» в наследство от военного института. Зимин не сразу поверил в эту идею. «У нас кончались деньги, все “горело”, а тут, как нам тогда казалось, – третьестепенное дело, мелочь – эмблема, – горячился он. – Предложили мужика с телефоном. Не то! Потом появилась пчелка, но пока еще с другим дизайном. И возникло английское слово “билайн” – кратчайшая линия. Решили: хорошо, что иностранцам понятно. К тому же пчелы… соты… сотовая связь… что-то в этом роде. И я, и мои коллеги сказали: ну, пусть будет это, и хватит глупостями заниматься. Это было 6 августа 1993 года»[94]. «Внешнему миру» марку продемонстрировали позже – 22 сентября: в этот день в Москве на Ильинке появилась первая растяжка «БиЛайн», а в Торгово-промышленной палате состоялся прием по случаю анонсирования начала работы сети[95].
Сеть стала быстро набирать абонентов. «Благодаря торговой марке “БиЛайн” и первоклассной сети компания “ВымпелКом” вскоре стала лидером пока еще спящего рынка», – уверяют читателей авторы книги «Новые лидеры российского бизнеса»[96]. Но я на условиях анонимности сообщу фрагмент из воспоминаний: «Водку пили. Без водки бы сеть не построили. Водку пили и с теми, у кого ставили станции, и те, кто ставил, и с теми, кто нас консультировал». И марку торговую тоже кое-где пытались приручить с помощью национального напитка: например, «в Самаре стали выпускать водку под названием “Билайновка”. Мы за голову схватились. Причем я получил, у меня до сих пор стоит бутылка», – вспоминал Зимин[97]. Но за голову хватались, похоже, конкуренты: к Зимину за дорогущими телефонами выстраивалась очередь.
Глосса от Славкина о первых телефонах
Пять тысяч был телефон. Здоровый, тяжелый был. И плюс к тому за месяц надо было заказывать – была вперед продажа. То есть для того, чтобы стать нашим абонентом, человек приходил, вносил эти деньги, и единственное, что ему гарантировали: не позднее чем через три месяца он станет обладателем телефона. И люди шли. Стояли в очереди. На Маяковке у нас появился тогда офис. Рассказывали такую сцену. Приходит человек в соответствующем костюме, покупали тогда по пять тысяч, со своей Марусей. Он спрашивает: сколько? Пять тысяч. Он ее спрашивает: тебе тоже взять? Она говорит: ну, возьми. Достает вот такую пачку, причем, вы же сами понимаете, что там сотенные. Он отсчитал десять тысяч. Это сколько бумажек? Я был убит, потому что он достал и отсчитал сто штук. Самое крупное, что можно было, и у него эта пачка не изменилась в объеме.
Виктория Довгань-Стабачинскене помнит до сих пор те времена, когда на сотовые телефоны записывались, хоть они и стоили по 5 тысяч долларов. И когда появлялись определенные модели, «они предоставлялись специально клиентам, которые за ними приходили». Некоторым они доставались в ходе рекламных акций: Валентин Гафт стал «двухтысячным обладателем этой “игрушки”! Я помню, как меня поразил подобный аппарат в Америке, где я впервые его увидел. Ощущение было примерно как от Ниагарского водопада. Это же надо, разговаривать с Москвой под шум падающей воды!»[98]