Фанаты бизнеса. Истории о тех, кто строит наше будущее - Андрей Кузьмичев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Виктория Довгань-Стабачинскене помнит до сих пор те времена, когда на сотовые телефоны записывались, хоть они и стоили по 5 тысяч долларов. И когда появлялись определенные модели, «они предоставлялись специально клиентам, которые за ними приходили». Некоторым они доставались в ходе рекламных акций: Валентин Гафт стал «двухтысячным обладателем этой “игрушки”! Я помню, как меня поразил подобный аппарат в Америке, где я впервые его увидел. Ощущение было примерно как от Ниагарского водопада. Это же надо, разговаривать с Москвой под шум падающей воды!»[98]
Кстати, помнят сотрудники компании не только курьезы с телефонами, но и тему разборок и бизнеса на крови. Во время интервью со мною никто ее не поднимал, лишь однажды один из соратников Зимина обмолвился, вспомнив, как Дмитрий Зимин и Георгий Васильев пришли на работу в темных солнцезащитных очках. Можно представить, как сотрудники встретили своих руководителей и какие пошли разговоры, тем более что Дмитрий Борисович долгое время, как простой смертный, пользовался метро, добираясь в офис на станцию «Маяковская». Но можно представить, что случилось бы с компанией, если бы два руководителя попали не на работу, а на больничную койку. Тем более что вклад Васильева в развитие компании был весом. «Одна из наиболее ярких личностей, с которыми только сводила меня судьба, – вспоминал позже Зимин. – Васильев работал в компании практически с момента ее основания и много для нее сделал. По сути, он был одним из первых, кто стал успешно внедрять в компании такие структуры, как коммерческая дирекция и абонентская служба. Я отношусь к нему с уважением, симпатией и любовью, считаю его талантливым менеджером, в котором сочетаются хорошие организаторские качества и личное обаяние. Есть в нем некая харизма»[99].
Техническое чутье Зимина, помноженное на «крохоборство» Васильева (на самом деле маркетинговое чутье), вместе дали поразительный результат: компания развивалась не по дням, а по часам, шла вперед, как в сказке, «семимильными» шагами. За несколько лет на месте одной пчелки появился целый рой трудолюбивых пчел. Вот только один факт – за декабрь 1995 года «трубок» было продано столько, сколько за весь 1994-й. «В 1995 году мы сумели создать техническую систему, которая на равных конкурировала с GSM, и так реорганизовать маркетинг, что в Москве из каждых трех продаваемых сотовых телефонов два были наши. Мы росли так быстро, что… не знаю, конкуренты, наверное, очень сильно завидовали», – вспоминал Васильев[100]. Было чему завидовать: в 1994 году годовой доход компании составил 30 миллионов долларов, а прибыль – 9,5 миллиона долларов; следующий, 1995-й год, оказался еще более доходным: чистая прибыль составила 27,6 миллиона долларов, а доход 101 миллион долларов[101].
Рост завораживал не только конкурентов: они вдруг поняли, что можно прирасти миллионами долларов. Так что «успех “ВымпелКома” не остался незамеченным, и однажды Зимин и Фабела узнали о том, что у них появился новый акционер – “Система”, скупавшая активы телекоммуникационных компаний в Москве и за ее пределами и контролировавшая МТС, основного конкурента “ВымпелКома”. Ее основатель, Владимир Евтушенков, был одним из самых влиятельных бизнесменов в стране и заработал репутацию “бизнес-лица” московского мэра Юрия Лужкова. Используя свое влияние и действуя в соответствии с лучшими традициями раннего российского капитализма, “Система” убедила руководителей “Вымпела” и РТИ продать свою часть акций “ВымпелКома”. Теперь “ВымпелКом” оказалась в одной упряжке с МТС, что Зимину и Фабеле было крайне неприятно»[102].
Глосса о русском бизнесе от Оги К. Фабела II
Мы вложили в компанию почти 2 млн долл. собственных средств. И за это мы не получили ни одной акции компании, поскольку считали, что у компании не должно быть иностранных акционеров, для того чтобы она могла пользоваться при получении лицензий всеми привилегиями исключительно российской компании. Мы доверяли нашим партнерам, а в результате выяснилось, что «Вымпел» продал свои акции «Системе». Руководители РТИ и «Вымпел» получили по 50 тыс. долл. за свои акции. За такую относительно небольшую сумму они передали в другие руки владение активами стоимостью в сотни миллионов долларов. В то время такие вещи происходили часто[103].
Чтобы не остаться у разбитого корыта (иначе – прощай, доллар), Оги II решил вывести компанию на биржу. Валерий Гольдин мне пояснил, что «как акционер Фабела хотел заработать, но и хотел, чтобы “ВымпелКом” получил западную оценку стоимости и имел доступ к западным капиталам для развития своего бизнеса». Он вспомнил первую встречу 1995 года («в ноябре – мерзкий день, сыро, температура около нуля»), когда Оги II озвучил эту идею. А потом с января 1996 года Гольдин в этом участвовал, все закрутилось с бешеной скоростью. «Работа по слиянию двух компаний была очень тяжелой, непростой, с выходом некоторых акционеров из “ВымпелКома”, с обменом акциями и т. п., где были задействованы юристы, финансисты и аудиторы, – рассказывал он. – Параллельно работа с биржей. Где-то с мая начались приготовления по написанию проспекта эмиссии. Эта работа вовсю шла в конце июня – начале июля».
Глосса от Гольдина о выходе на биржу
В то время это было секретом. Андеррайтеры решили, что это не должно разглашаться: в «Ренессансе» было сказано, что если информация просочится и установят, от кого, он будет уволен самым решительным образом. Так что от прессы это держалось в секрете, но властям компетентным это, разумеется, было сообщено. Мы должны были получить различные разрешения от ЦБ, Минсвязи и других органов. Так что в печать ничего такого не просачивалось. И к тому же мало кто понимал, что это значит. На тот момент, мне кажется, должного отклика на самом деле не было. Некое количество людей понимало, какой прорыв мы совершили, но их было немного. Для нас же, непосредственных участников, это было то, что в жизни человека случается один раз. Ну, как Аршавин забил за «Арсенал» четыре гола «Ливерпулю». Больше такое, наверное, с ним не случится. Так и тут.
МЫ СДЕЛАЛИ ТО, ЧЕГО НЕ СМОГ СДЕЛАТЬ ДАЖЕ ГАЗПРОМВряд ли Зимин с коллегами сравнивал выход на биржу с прорывом в футболе. Накануне торгов он до глубокой ночи согласовывал цены, с которых предполагалось начать: слишком высокая стартовая цена могла отпугнуть покупателей, а начинать с провала хуже, чем не начинать вовсе; согласиться на низкую цену – жаль потерянных доходов. В конце концов остановились на отметке 20,5 доллара за акцию[104].