Постскриптум. Дальше был СССР. Жизнь Ольги Мураловой. - Надежда Щепкина

— А теперь расскажите-ка, куда исчез уникальный бриллиант князей Запрудских? — продолжал Прокопович.

Лицо шпионки стало багровым, губы презрительно сжались; она гордо выпрямилась и надменно бросила:

— Как Вы смеете? Я профессиональный разведчик, а не воровка.

«Ну и оригиналка эта дамочка, — подумал Прокопович. — Где бы умолять о пощаде, а она еще и хвастается своей профессией».

Вслух же он сказал:

— Ну-ну, не сердитесь. Я не имел в виду, что Вы похитили бриллиант. Я хотел выяснить, не известна ли Вам его судьба. Кстати, о профессии. Почему Вы, имея такой дар перевоплощения, не выбрали профессию актрисы. Престижней и безопасней.

Дагмара усмехнулась и промолчала, задумавшись.

— Вы не хотите отвечать на этот очень личный вопрос? Тогда не надо.

— Да нет, почему же — извольте. Просто думала, как ответить достовернее. Одна из причин — моя фактура. О роли героинь с такой внешностью нечего было мечтать. Мое амплуа ограничилось бы травести. Но не только это. Актер — он невольник, воля его зажата между стенами. И в этой узкой щели он и должен творить чудеса в меру своего таланта. Представьте, сначала свои рамки определяет выбором репертуара художественный руководитель театра, затем — автор пьесы и, наконец, режиссер. Он не только навяжет тебе твою роль, но и ее интерпретации, манеру поведения, внешний облик. А кроме них — продюсеры, цензура, политики. И территориально ты можешь существовать только там, где твоя сцена. Нет, это не для меня. Здесь я и продюсер, и автор, и режиссер, и исполнитель своей роли. То ли дело разведка! А азарт? А романтика? А возможность жить и работать во многих точках планеты, общаться со значительными и интересными людьми? Да и материальный интерес здесь на порядок выше.

Но все же это не главное. Мою профессию выбирала не я, а Ее Величество Судьба. Моя семья в начале войны эвакуировалась в Великобританию — неуютно нам немцам стало в России, которая воевала с Германией. Семья большая, детишек много, нужда была страшная. Мне предложили учебу в разведывательной школе на очень заманчивых условиях, которые решали все материальные проблемы семьи. Я не могла не согласиться. Так я стала разведчицей.

— Но будь Вы актрисой, Вам не пришлось бы закончить свою жизнь за решеткой?

— Что ж... Издержки профессии... Хотя, я рассматриваю свое заточение как эпизод, как очередной вираж, который открывает новую захватывающую перспективу в моей деятельности.

— Ну, это вряд ли... Мы с Вами отвлеклись. Давайте-ка продолжим наше собеседование. Расскажите, какое задание Вы получили на этот раз?

— Очень обширное. Мое ведомство интересует политическая обстановка в стране, уровень боеготовности, новейшие разработки военной техники, основные направления работ в науке и технике и многое другое. Но я даже не приступила к выполнению этого задания — меня опознала маленькая монахиня из Десятинного монастыря. Могла ли я предположить, что встречу ее на престижном вернисаже?

— А что Вы делали на этом вернисаже?

— В мою задачу входило завести знакомство, а лучше дружбу с Марией Игнатьевной Бенкендорф, что открыло бы мне двери во многие дома и кабинеты. Мария Игнатьевна к разведке не имеет никакого отношения, но ее связи столь обширны, что дружба с ней означала половину успеха. Представить меня этой даме и обеспечить с ней контакт было поручено Роберту Гамильтону Локкарту, представителю Английской миссии при Правительстве. Предполагалось, что я с группой сотрудников английского консульства, куда меня внедрили в качестве консультанта по вопросам культуры, должна будто бы невзначай столкнуться с Локкартом и его спутницей. Дальше — непринужденная беседа, небольшой фуршет, приглашение на чай, поход в театр и так далее. Как Вы знаете, контакт не состоялся.

Догмара зевнула и потянулась, чтобы расправить члены.

— Вы не думаете, что наша беседа затянулась? Я устала и проголодалась.

— Хорошо, прервемся. Возьмите с собой в камеру перо и бумагу и напишите все, что знаете — имена, адреса, явки.

— Гражданин следователь, не смешите меня. Для того чтобы написать все, что я знаю об английской разведке, мне потребуется не этот тощий пучок листочков, а несколько увесистых стоп и не один вечер, а многие месяцы работы. Потрудитесь передать Вашему руководству, что я располагаю сведениями о структуре английской разведки, о методах ее работы, о технических средствах передачи информации, об организации подготовки кадров разведчиков и еще о многом другом. Но работать по этим вопросам я хотела бы с узкими специалистами в каждой из этих областей. Передайте также Вашему руководству, что оно может рассматривать меня как своего агента, внедренного в английскую разведку. Меня с Великобританией духовно ничто не связывает, а свою семью я давно переправила за океан. И позаботьтесь, чтобы я могла сменить одежду и камеру на более комфортабельные.

Вызвав конвоира и освободив следственное помещение, Дмитрий Ефимович долго еще находился в состоянии крайнего раздражения.

— Нет, какова? Она мне дает указания и требует исполнения! и я должен на полусогнутых бежать их исполнять! И квалификация моя ее, видите ли, не устраивает.

Но, немного успокоившись, он понял, что фортуна подкинула лакомый кусок — начальство будет довольно результатами следствия.

Глава 10. ДВА ВЕДОМСТВА

Прокоповичу позвонил Тарасов.

— Дмитрий Ефимович, мне известно, что в Вашем ведомстве находится так называемая «Тася» из Десятинного монастыря. Мне необходимо допросить ее в связи с пропажей бриллианта Запрудских. Как это можно устроить?

Прокопович замялся:

— Думаю, это невозможно. Вы сотрудник другого ведомства.

— Но цели-то у нас общие — защищать интересы Родины. И потом учтите: если удастся найти эту ценнейшую вещь, то заслуга находки достанется и вашему ведомству.

— Хорошо, — после некоторых колебаний согласился Прокопович. — Я попробую договориться с начальством. Сошлюсь на то, что Вы оказали неоценимую помощь в поимке шпионки. Ведь это Вы сообщили мне, что «Тася» жива, и ее видели на вернисаже.

Договоренности и согласования с начальством шли долго и муторно, застревая на разных инстанциях.

Бумажный этот кораблик неспешно плыл по бюрократическому ручейку, застревая тут и там на разных корягах и мелях. Он так бы и сгинул где-нибудь в пути, если бы Прокопович не отыскивал очередное место затора и не пускал бумаги в дальнейшее плавание. Впрочем, делал это он не совсем бескорыстно, в надежде отщипнуть немного лавров от награды за находку раритета.

Тарасов совсем было потерял надежду на нужный исход, и проклинал все бюрократические препоны новой власти, которые мешали делу. Наконец, получив все требуемые резолюции и согласования, Прокопович позвонил Тарасову:

— Приветствую Вас, коллега! С Вас причитается: есть разрешение на допрос шпионки. Правда, с некоторыми ограничениями.

— Чудеса! А я уже потерял надежду добиться толку у ваших деятелей! Так что там за ограничения?

— Начальство требует, чтобы допрос проходил в нашем следственном помещении в моем присутствии. В том случае, если я сочту Ваши вопросы некорректными или затрагивающими интересы нашего ведомства, я вправе прервать допрос. Вместо протокола допроса Вы получите выписку из него, прошедшую цензуру моего начальства.

Тарасов мысленно выругался, но вслух заявил:

— Добро. Когда прикажете явиться для допроса?

На следующее утро Прокопович, зная своего коллегу как мастера сыска старой школы и стараясь задобрить его, предложил выпить по стопочке и покалякать о том, о сем, но сыщик наотрез отказался, ссылаясь на язву желудка. Хотя истинная причина отказа была другой: опасался он вести отвлеченные разговоры в стенах Управления внешней разведки: кто их знает, этих разведчиков, как они используют эти разговоры. Да и тратить время не по назначению означало сокращать допрос, на который он возлагал большие надежды. И, наконец, профессиональная гордость опытного сыщика не допускала терпеть фамильярность этого молокососа.

Прокопович давно не встречался со шпионкой, с ней работали другие следователи. Он не сразу узнал Дагмару, когда конвойные ввели ее в камеру. Перед ним была элегантно одетая и изысканно обутая, тщательно ухоженная дама. Волосы ее заметно подросли и были уложены в затейливую прическу. На лице — умелая косметика. Только взгляд ее, встреченный Прокоповичем, по-прежнему был снисходительно-насмешливым.

«Видимо, следователям, которые работают с ней нынче, тоже немало пришлось побегать по ее поручениям», — злорадно подумал Дмитрий Ефимович.

Представив Тарасова как следователя Уголовного розыска, Прокопович объяснил, что он будет вести допрос о судьбе бриллианта, пропавшего в Десятинном монастыре.

— Но я ведь уже сообщила Вам, что не имею никакого отношения к пропаже бриллианта и ничего не могу добавить к этому, — вспылила Дагмара.