Ошибка Пустыни - Соловьева Мария Петровна

Лала ахнула, но Шурн даже не остановился. Ей пришлось догонять его и спрашивать в спину:

– И часто Маяк сжигает корабли?

– Сейчас да. – Шурн продолжал шагать, слова его подхватывал ветер и относил в сторону, так что Лале приходилось напрягать слух. – А были времена, когда каждый день приходил торговый корабль.

– Неужели они все такие опасные?

– Ни у кого нет желания проверять.

– А Маяк может ошибиться? – вдруг спросила она.

– У Маяка есть Смотритель. А у Смотрителя – Глаз. Никто не знает, ошибался ли он. Сгоревшие не жаловались, уцелевшие не вредили.

– Что за Глаз? – удивилась Лала.

– Я сам не видел, не положено. Но знаю, что это устройство с толстыми круглыми стеклами, их из-за моря привезли очень давно, когда только писался Первый Кодекс.

– В Кодексе про Глаз не написано.

– Конечно. Только Смотрителю это доступно.

Шурн внезапно остановился и потянул носом воздух. Лала невольно повторила за ним и блаженно улыбнулась – морской ветер теперь пах жареной рыбой и пряностями. Она поняла, что очень проголодалась.

– Откуда так чудесно пахнет?

– Скоро, – бросил Шурн, свернул с тропинки и стал спускаться в сторону моря.

Пещеру Лала увидела только благодаря струйке белесого дыма. На небольшой гладкой площадке, которая обрывалась прямо над злобным прибоем, был сложен очаг, а на нем лежала решетка с той самой жареной рыбой, запах которой перебил все прочие в округе. Тут же просушивались рыболовные сети с остатками почерневших водорослей. Шурн прямиком прошел в пещеру, а Лала не удержалась и подошла к краю обрыва. Брызги прибоя сюда не долетали, но в воздухе стояла водяная пыль, отчего все вокруг было влажным и блестящим.

– Сестра Лала, заходи! – донеслось до нее из пещеры.

Три человека в старых выцветших плащах, возможно, когда-то синих, сидели за каменным столом. Точнее, это был просто плоский обломок скалы, на котором стояли нехитрые приборы. Четвертый пещерный житель вместе с Шурном двигал к столу каменную скамью.

– Добро пожаловать к нашему очагу, Мастер Смерти! – церемонно сказал самый старший, но не встал, а просто кивнул.

Лала, как завороженная, медленно подошла, осматривая стены. Было от чего впасть в изумление: пещера была расписана яркими причудливыми растениями и животными. Здесь встречались все известные Лале пустынные цветы, змеи, птицы и звери, так тщательно выведенные, что казались живыми. Но не на них остановился взгляд Лалы. Рыжий конь, открывший рот в немом ржании, скакал по нарисованной траве. И был он как две капли воды похож на Сполоха, лучшего жеребца замка Фурд и всех прилегающих земель.

– Как… откуда… кто это сотворил? – Лала коснулась пальцем неровного камня, и даже тогда не верилось, что Сполох просто нарисован.

– Я знал, что тебе будет интересно. Как вы за морем называете это животное? – прищурился Шурн, а все остальные повернулись к раскрашенной стене.

– Лошадь.

– Ло-шадь. Смешно звучит. Но они красивые.

– Очень… А еще быстрые и добрые, – приглушенно добавила Лала, потом прокашлялась и уже твердо повторила: – Кто?

– Его уже нет с нами, – медленно ответил старший. – Страшной была судьба брата Дакша. Совет Мастеров обвинил его в измене только за то, что Дакш хотел обмениваться знаниями и навыками с черноголовыми и другими людьми, населяющими наш бескрайний мир. Именно Дакш придумал, как перевозить шуларты незаметно для Глаза Смотрителя. Дакш привез в Шулай соль и секрет долгого хранения мяса. Ты удивишься, но до его дружбы с людьми Заморья мы не знали такого полезного приспособления, как скрытые карманы в плащах! А еще Дакш первым воспользовался интересом черноголовых к нашим зельям и нашел покупателей. Он хотел процветания и богатства не себе, а городу.

– Его казнили? – холодея, прошептала Лала.

– Если бы. Ему выкололи глаза и вырвали язык. А потом изгнали из города, который он так любил. Но запретили под страхом смерти увозить его в Заморье, которое он тоже полюбил.

– И никто ему не помог?

– Если бы не помогли, ты бы сейчас тут не любовалась этими чудесами. – Старик обвел рукой стены пещеры. – Дакш поселился здесь.

До Лалы медленно дошло, что все чудеса настенной живописи – дело рук слепца. Она погладила крутую шею нарисованного жеребца.

– Вот почему он знает лошадей.

– Да… – Старик замолчал. Остальные печально и внимательно разглядывали стены, словно не видели их прежде.

Шурн кашлянул, и старший пещерник встрепенулся:

– Ну, что же это мы. Накормить гостей надо, а потом беседовать.

– Нет, подождите. Как слепой жил тут, над обрывом? Он же мог упасть!

– Мастер Смерти, скажи, а всегда надо держать глаза открытыми, чтобы видеть? – Старик хитро прищурился.

– Что? – Лала задохнулась от этого вопроса и не сразу продолжила: – Откуда вы… Он же не мог сказать… Если только не раньше… Кто вы?

– Меня зовут Ариш. Это Душар, Микш и Шутар. Мы все тут простые люди. А Дакш был, как ты уже догадалась, из ваших.

Лала только хлопала глазами. Шурн вполголоса дополнил речь старика:

– Ты теперь понимаешь, на что способен Совет, если что-то идет не по их разумению?

Все последующее Лала запомнила плохо. Жареная рыба была великолепной, история пещерных отшельников, прячущихся в скалах от закона, печальной, но обычной, а вечернее море сказочно прекрасным. На обратном пути к дромам Лала думала только про низложенного Мастера Дакша и его картины. Она чувствовала, что не принадлежит ни к одному из миров, которые хотел объединить мечтатель Дакш, но ей казалось, что это единственный верный путь. Она с благодарностью приняла приглашение старого Ариша заходить к ним в любое время и решила в следующий раз прийти сюда без Шурна.

Глава двенадцатая

Лала не могла уснуть всю ночь и лишь под утро ненадолго утонула в бурой тьме без сновидений. Это было странно, ведь тело ныло от непривычной ходьбы по горам, а голова гудела. Обычно она засыпала от усталости, как только закрывала глаза. Но не в этот раз. Бессонница отняла последние силы, и Лала чувствовала себя так, будто напилась вечером вина из подгнившей юги. Ей вспомнились слова Мастера Шая, что сны будут лишь вещие или никакие. Возможно, сон не пришел, потому что она не смогла бы его истолковать без книги Ашгара? Эта мысль так захватила ее, что она даже не поздоровалась с Шурном, когда он принес ей завтрак.

– Когда у меня будет Книга Сновидений?

– Доброе утро, сестра Лала. – Шурн поставил поднос на стол и присмотрелся к ней. – Ты что, не спала? Выглядишь помятой.

– Не твое дело.

Шурн пожал плечами:

– Приду за тобой через час. Мастер Шойду специально не уйдет никуда из соколятника, будет ждать. Так что не задерживайся со сборами. – Он направился к двери.

– Стой!

– Стою.

– Шурн, мне очень нужна Книга. Без нее я не смогу спать спокойно.

Шурн развел руками:

– Прости, сестра. Это дело тонкое и небыстрое. Придется подождать. Но ты ведь травница и знаешь много секретов крепкого сна, не так ли? – Он подмигнул и ушел.

Завтракать Лала не хотела. Она опустошенно разглядывала свои нехитрые пожитки и вообще не думала собираться. Если бы не анук, она бы долго еще сидела без движений и мыслей. Но Тик, печально свернувшийся под кроватью после того, как она вчера не взяла его с собой по просьбе Шурна, наконец выполз и обвил ее запястье по своему обыкновению. Лала улыбнулась и встала:

– Решил, что не время обижаться? Правильно. Пора в новый дом.

Она собралась быстро. За несколько дней в Шулае имущество ее приросло только одной вещью. Правда, незаменимой. Лала оторвала кусок от простыни, тщательно завернула в него Первый Кодекс и спрятала на самое дно хурджа. Она не хотела с кем-то спорить о праве владения книгой, хоть и считалась единственной наследницей Мастера Шая. Пусть уж лучше никто не знает об этом.

Путь до соколятни верхом на дромах занял совсем немного времени. Шурн только и успел рассказать, что у Мастера Шойду помощники редко задерживаются надолго. Соколы капризны в содержании и часто болеют. Шойду винит в этом недобросовестных слуг, но на самом деле люди ни при чем. Почтовые соколы вообще долго не живут. Все из-за быстроты, с которой они летают. Она сжигает их изнутри.