Полынь и мёд - Лина Манило
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Давай, снежная королева, расслабься, – шепчет на ухо, прикусывая мочку, и слегка облизывает кожу напоследок. – Ты моя горячая снежная девочка.
И сжимает грудь сильнее, а я всем телом опираюсь на его грудь, чтобы прижаться теснее. Между нами слои одежды и куча сложностей, но я хочу этого мужчину так сильно, что совсем не могу этому сопротивляться.
Одна рука исследует мою грудь, а вторая обхватывает горло, чуть надавливая на какие-то точки, и это сводит с ума, подводя к краю.
– Хочешь меня? – властный голос совсем рядом и в то же время далеко. Он везде: в воздухе, в море, в моей крови. Он то, что лишает разума, и сумасшедшей мне, оказывается, очень нравится быть.
Вместо ответа киваю, потому что в горле бушует пожар, но Рома проводит кончиком языка по моему уху, прикусывает, слегка втягивает в рот мочку и почти рычит:
– Нет, Ксюша, скажи… я хочу, чтобы ты говорила, я хочу слышать твой голос, знать о твоих желаниях.
Он требовательный и властный, и это так сильно нравится мне.
– Я хочу тебя… – выдыхаю из последних сил, но Рома неуёмен в своей власти надо мной.
– А что именно ты хочешь? – провоцирует говорить о том, о чём в принципе говорить не умею, но разве ему возможно сопротивляться, когда он так близок и горяч?
– Хочу тебя… в себе.
Я впервые готова умолять мужчину взять меня, потому что кажется: если не почувствую его член внутри, просто умру. Меня элементарно разорвёт на части и никакой душ уже не поможет.
– Ты знаешь, что нас могут увидеть в любой момент? – спрашивает, но мне всё равно. Сейчас я не могу и не хочу думать о других. – Но, чёрт возьми, это заводит.
Я опираюсь руками на шероховатую стену и выгибаюсь в пояснице, сама не зная, что вытворяю. Как кошка, трусь о пах Литвинова, а он, кажется, только этого от меня и хочет. Он трахает меня, толкаясь бёдрами, доводит до сумасшествия, даже не раздевая. Когда его рука задирает моё платье вверх, а прохладные пальцы ложатся на участок обнажённой кожи над резинкой чулков, я слышу приглушённый мат и тихое шипение. О да, я знала, что надевать сегодня.
– Охренеть, – почти рычит, и что-то ещё добавляет, но я не могу разобрать слов из-за шумящей в ушах крови.
Его пальцы поднимаются выше, поддевают резинку белья и проникают туда, где бьётся моё желание. Сначала медленно и аккуратно, но с каждым движением всё сильнее, он надавливает на клитор, и это оказывается в миллион раз лучше любых фантазий. Даже близко не стояло.
Кожа на подушечках пальцев прохладная и шероховатая, и это делает ощущения ещё острее, ещё мучительнее. Не выдерживаю: подмахиваю бёдрами, чуть глубже насаживаясь на его пальцы.
– Нетерпеливая и такая горячая…
Я хнычу, ускоряя движения, стремясь получить от этой ласки гораздо больше, чем смогу выдержать, но остановиться не могу. Вскоре Рома добавляет второй палец, то погружаясь в меня, то порхая вокруг клитора, а я еле сдерживаюсь, чтобы не кричать. Лишь стону хрипло, ощущая, как первые предвестники оргазма разлетаются искрами внизу живота.
– Такая тугая, такая влажная, – доносится до слуха низкий голос, проходит вибрацией по телу, пока не тонет где-то паху. – Вся течёшь, мать его. С ума меня сводишь…
– Рома… – я больше ни на что не способна: только повторять его имя раз за разом, перекатывая его на языке, точно сладкую конфету.
Его губы на моей шее, а пальцы свободной руки – такие же умелые и ловкие – играют с возбуждённым соском сквозь ткань. Её трение по изнывающей коже – дополнительный возбудитель, хотя дальше, кажется, уже некуда.
– Давай, Ксюша, кончи для меня, – это почти приказ, и я последний раз подаюсь навстречу его руке, чтобы в следующий миг разлететься на атомы, меняя состав своей крови, изменяя ДНК.
Руки дрожат, а кислорода в лёгких так мало, что я буквально оседаю в сильных объятиях.
– Ты моя снежная королева, – шепчет на ухо, покрывая горячую кожу лихорадочным поцелуями. – Самая сладкая, самая охрененная.
Я изворачиваюсь, становясь к нему лицом, а Рома делает то, что сводит на нет остатки моего контроля: преступно медленно он извлекает свои пальцы из меня, рождая этим новую волну желания и, прямо глядя мне в глаза, подносит их к своим губам. И когда я совершенно теряю голову от этого зрелища, он не торопясь облизывает их, усмехаясь, словно Дьявол:
– Сладкая, как я и думал.
Бум! Кажется, это взорвались жалкие остатки моего самообладания.
Глава 23
Спросите меня, и я не смогу ответить, каким образом мы оказались в комнате. Будто бы вспыхнуло что-то перед глазами, я на секундочку потеряла и зрение, и слух, и способность хоть что-то воспринимать, а меня уже прижимают спиной к закрытой двери, клеймя кожу раскалённым оловом поцелуев. И я целую в ответ, норовя оставить на этом большом и красивом мужчине свои следы – метки, которые он уже не сможет стереть. И руки мои везде и нигде одновременно. Они живут собственной жизнью без участия давно отключившегося мозга, и я рву пуговицы на мужской рубашке, и они разлетаются вокруг пластмассовым дождём.
– Ты всё ещё меня хочешь? – жаркий шёпот где-то в районе шеи, и я быстро-быстро киваю, но Роме не нужна тишина. Он хочет слов, ответов, диалога.
И он обхватывает моё лицо ладонями, смотрит прямо в глаза, и я теряюсь в них, будто в тумане.
– Ты же помнишь, что должна говорить? – он требователен и властен, и я понимаю, что готова ему подчиниться. Готова больше, чем с кем бы то ни было.
– Я очень тебя хочу. Я тебя всего хочу, в себе… возьми меня.
Готова