Заначка на черный день - Сергей Лавров

Вениамин Михайлович мне надоел со своим мужским эгоизмом. Все только о себе! Первых два часа я спокойно и терпеливо слушала его незамысловатые россказни о проказах молодости. Потом у меня начала болеть голова. Потом стало казаться, что я вот-вот сойду с ума от прелестей общения с этим придатком мотоцикла, рот которого беспрерывно громыхал, точно выхлопная труба глушителя.

Веник был очень доволен возможностью поговорить. А мне некуда было деваться с этой Голгофы! Нужен был скорый транспорт под рукой — и я терпела.

— Ты какая-то скучная, — заметил он всего лишь через три часа общения. — Что-нибудь случилось?

— Нет-нет, не беспокойся, — вымученно осклабилась я, чувствуя себя как после трепанации черепа. — Все в порядке. Продолжай, пожалуйста, мне очень интересно.

— Отлично! Тогда я расскажу тебе историю, как мы с корешами возили на мотоциклах корову! Это был полный прикол!

И последовала еще получасовая серия «полных атасов», «приколов», «отпадов» и прочей детской белиберды. Господи! Создавая мужчину, ты слишком много внимания уделил костному мозгу, в ущерб головному! Наметившиеся диспропорции очевидны!

Но терпение мое было, наконец, вознаграждено. На пятом часу непрерывного общения, доведя меня до состояния, близкого к состоянию Ивана Грозного непосредственно перед убийством собственного сына, Веник направился в сортир, громогласно оповестив об этом и меня, и всю публику в кафе. Я разогнала кровавых мальчиков в глазах, насладилась минутой тишины под сочувственными взглядами молодой пухленькой барменши и позвонила Зинаиде.

— Мы на Ладожском вокзале! — напряженно дыша, сообщила Зинка. — Слушай, она таскается по городу пешком, как заведенная! На трамвай ни разу не села! Мы уже с ног валимся!

— Может, вы вывели ее из равновесия?

— Черта с два! Скорее, сами вышли!

— А что это ты так странно дышишь?

— Радуйся, что вообще дышу! Это тебе не на мотоциклах кататься! Ритка ногу натерла, тащу ее под руку! Иначе она идти отказывается! Ну, пошла, убогая! — заругалась Зинаида в сторону, и в трубке стали слышны жалобные стенания и поскуливания Маргариты.

Едва успела я отключить телефон, как увидала в окно, что хозяин джипа, выбежавший без куртки из подъезда казино «Колыма», расталкивая и сбивая прохожих, со всех ног несется по противоположной стороне проспекта к своей машине. Очевидно, настал тот час, которого мы ждали. Не раздумывая, я бросилась к туалету и забарабанила кулаками в дверь:

— Веник, выходи! Хватит там торчать! Что ты делаешь там столько времени?!

Наверное, это смешно выглядело, но мне было не до смеха. «Биток» уже садился в машину. На мой стук и крики выглянул из подсобки повар-кореец и сказал, прищурясь:

— Зенсина! Иди сюда! Здесь еще место свободное есть!

Подлый байкер не подавал признаков жизни, и тогда я щелкнула выключателем у двери, оставив его в комнате уединения в полной темноте. Тотчас раздался рев испуганного бегемота, и Вениамин Михайлович, чуть не высадив котелком двери, выбежал прямиком в зал, едва успев подтянуть кожаные штаны, сползающие с его толстой задницы.

— Агни! Что ты делаешь! — закричал он, краснея, как девочка, стыдливо отворачиваясь от прыснувшей в кулачок барменши и затягивая потуже на чреве широкий пояс с металлическими бляхами. — Я же могу умереть от испуга! Или стану полным идиотом!

— Что ты, милый! — игриво улыбнулась я. — Это тебе уже не грозит! Поехали скорее! Быстр-ро!!

Мы выбежали на улицу и едва успели сесть на хвост взревевшему джипу. На этот раз гонка не доставила мне столько удовольствия, как прежде. Знаете, днем, в бешеном темпе, да по встречной полосе, да на красный свет, да по тротуарам!.. Нет, я не гожусь в камикадзе. Я зажмурилась покрепче и прижалась к могучей спине Веника в ожидании удара. Если мы врежемся, он меня брюхом самортизирует…

Когда мы выскочили на проспект Энергетиков, я открыла глаза и тотчас поняла, что «биток» целеустремленно мчится к Ладожскому вокзалу. По пути к нему присоединилась знакомая желтая «волга», с визгом срезавшая поворот на шоссе Революции. Сомнений быть не могло! Эти слуги дьявола летят по непорочную душу моей Аннушки! Преодолевая страх вполне реальной опасности свалиться на полном ходу с мотоцикла, я вцепилась левой рукой в бороду Веника, а правой полезла в карман за телефоном.

— Зина! Зиночка, мать твою! Немедленно скажи девушке, чтобы спасалась! Да, да, они уже едут, и мы за ними! Все объясню, если не свалюсь, черт возьми!

Дело принимало очень серьезный оборот. Одно неверное действие — и все могло кончиться гибелью и нас, и безвинного Веника, и христовой невесты, чей облик так запал мне в душу. Машины бандитов влетели на парковку перед вокзалом, разметав желтые колпачки переносного ограждения. Подбежавший охранник не успел даже ничего сказать — получил удар в челюсть и грохнулся навзничь, а эти сатанисты, в том же составе, что и под дверью квартиры Колядко, перепрыгивая по очереди через его распростертое тело, топоча каблуками во всю мочь, побежали к зданию вокзала. Молодой, с прибором в руках, показывал путь.

— Стань вон там, на остановке, и жди нас! — сказала я, уже вполне профессионально соскакивая с мотоцикла.

Я не хотела брать с собой Вениамина. С ним, конечно, было бы спокойнее, и безопаснее… но все же нет. Ему, при всем его грозном виде, много не надо. Дадут один раз по больной черепушке — и снова готовый овощ! Лучше уж я как-нибудь сама…

Они метались по вокзалу, забегая то в один переход, то в другой, пытаясь выдержать какое-то заданное направление. Наконец, всей толпой метнулись под указатель «Камеры хранения». Я растерялась, не зная, что делать. Ни Аннушки, ни моих замечательных подруг нигде не было видно. С замиранием сердца, стараясь не стучать каблуками по плитам пола, я осторожно последовала за бандитами в подвальный павильон и затаилась там между длинными рядами ячеек.

Бандиты разочарованно бродили по рядам, высматривая посетителей. Молодой, с прибором в руках, чертыхался:

— Не вижу! Не вижу! Он где-то здесь, в этих чертовых ящиках! Металл все экранирует!

Так я и думала! В чемоданчике был «маячок»! Вадик скачал мне из Интернета несколько страниц описания таких специальных кейсов для перевозки денег — с системами защиты, сигнализацией через спутник, встроенной видеокамерой, передающей изображение того, кто неосторожно открыл заветный чемоданчик, и еще кучей всяких наворотов. У этих систем есть целый ряд режимов, один из них — энергосберегающий, как у сотового телефона. Сигнал подается лишь тогда, когда кто-то открыл кейс, и еще некоторое время после открытия. Если все время маячить — аккумулятор разрядится через пару часов.

Где-то в головном офисе господина Ладо его шестерки бессменно бдят перед монитором, как пауки в центре паутины, в ожидании того момента, когда неосторожная любопытная муха-цокотуха, нашедшая денежку, откроет вожделенный кейс и выставит на обозрение бандитам свою полную идиотского восторга физиономию! Система спутниковой навигации сообщает координаты с точностью до десятка метров — и бригада во главе с «битком», жить которому без кейса осталось едва ли неделю, несется стремглав в нужное место, имея на руках не просто фоторобот, а настоящую фотографию похитителя.

Слава тебе, Господи! Велика мудрость твоя! Я у тебя в долгу. Если бы ты позволил мне завладеть этим дьявольским устройством раньше, чем я догадалась о происходящем — быть нам всем трем уже давно покойницами! Лежать бы рядком где-нибудь в лесочке вдоль Приморского шоссе или плавать в холодных мутных водах Ладожского озера — это смотря что господа бандиты предпочитают: рыбалку или охоту. И никто бы нас уже не спас, стоило лишь «битку» опознать в числе похитительниц свою соседку Маргариту. Это факт, господа и товарищи.

Пока я осознавала и переоценивала прошлое, наполняясь благодарностью к мудрости и терпимости Создателя и Вседержителя, подумывая о том, не сходить ли мне в Лавру и не поставить ли свечечку, пока ноги носят, бандиты, матерясь на чем свет стоит, один за одним потянулись из подвала наверх.

— Ботас, остаешься здесь! — свирепо командовал «биток». — Чтобы никто ничего не вынес! Будут подозрительные рожи — вали! Мы к шефу! Он по связям, через прикормленных ментов даст отмашку, чтобы прошмонать здесь все! До последнего ящика! Наше будет, никуда не уйдет теперь!

Они вышли, а я осталась внизу, опасаясь выходить. Время тянулось, становилось страшно. Из приоткрытой фрамуги под потолком цокольного этажа тянуло промозглым холодом и сыростью. Надо было что-то делать, разыскивать Зинаиду с Марго, а я никак не могла ни на что решиться и стояла, дрожа, в дальнем углу. Как на грех, в камеры никто не шел, и проскользнуть среди людей не представлялось возможным.