Последняя из рода Мун: Семь свистунов. Неистовый гон - Ирина Фуллер

Элейн увидела в паре себя и Оддина. А ребенок будто бы олицетворял их общие хлопоты. В том, как женщина смотрела на гостью, было что-то, полное отчаяния и слепой надежды. Казалось, она молила о помощи.

Кем же была спасительница? Этот вопрос не мучил Элейн слишком долго. Только одна женщина постоянно оказывалась рядом – Виттория Торэм. Правда, вид у нее был совсем не такой, как у гостьи на картинке. О нет, госпожа Торэм не входила осторожно, будто бы спрашивая позволения. Она всегда появлялась в комнате эффектно, источая силу и уверенность. Ее привлекательное лицо не было надменным, но спокойное выражение и неподражаемая стать всегда делали ее будто на голову выше остальных.

Элейн глубоко вздохнула. Карта явно указывала на то, что держаться стоило Торэмов, а помощи искать у хозяйки. Но разум твердил, что в том не было никакого смысла. Она повертела карту. Какой совет здесь был? Мама говорила Элейн: мы знаем ответы на все вопросы, карты же помогают прочитать то, что спрятано глубоко внутри нас. Но как следовало понимать картинку, если разъяснение казалось очевидным, но непривлекательным?

Чуть нахмурившись, Элейн пыталась разглядеть скрытый смысл. А что, если трактовать эту сцену следовало как настоящее, как то, что происходило сейчас? А ощущение бессмысленности – как верный знак что-то поменять?

Эти мысли воодушевили Элейн. Она нашла ответ, который искала: текущая ситуация угнетала, пора было действовать решительнее.

Захватив свои вещи, она спешно ушла, попросив кого-то из слуг попрощаться с Торэмами от ее имени. Художник или не Художник, это был дом жестокого убийцы. Какой-то неизвестный душегуб, которому она даже не подходила в качестве жертвы, казался не таким уж опасным.

В пекарне Элейн были не рады. Господин Зонтаг отчитал ее за исчезновение и сказал, что она не может приходить и уходить, когда вздумается. Оставшись без работы и без места для ночлега, она растерялась. Тут же начало казаться, что покидать дом Торэмов было ошибкой. Может, все-таки стоило иначе объяснить карту…

Но мысль о том, чтобы вернуться, вызвала такой ярый внутренний протест, что Элейн тряхнула головой и побрела по улице.

Остановившись у реки, где обычно стирала мешки, она села на большой камень и задумалась. Оддин мог говорить что угодно, но, по ее мнению, Ковин все еще собирался убить Магистра Света. Не придумав ничего лучше, Элейн решила найти этого человека. Давно пора было познакомиться с Магистром и предупредить об опасности.

Не зная, с чего начать, она решительно сжала кулаки и направилась к Храму Света – его было видно со многих улиц Нортастера. Шпиль, украшенный золотым солнечным диском, сиял в погожие дни, призывая горожан прийти на очищение в святилище.

Двери в храм оказались закрыты. Краснокирпичное здание со множеством арок, декоративных ступенек и металлических пластин в виде звезд в свете вечернего солнца выглядело величественно и волшебно, но при этом слишком уж неприступно. Широкая лестница вела к огромным дубовым воротам с кованым узором и позолоченным изображением луны и солнца. Достучаться ни до кого не удалось. Элейн обошла храм и обнаружила с той стороны, где почти не было ни окон, ни декора, простую деревянную дверь. Ее открыли почти сразу. Мужчина в белой рясе улыбнулся, поднял ладонь в благословляющем жесте и спросил:

– Чего желает заблудшая душа?

Элейн нахмурилась. С чего он взял, что она заблудшая? Будто бы прочитав ее мысли, мужчина уточнил:

– Чей непорочный путь прям, как шпиль нашего храма, не станет стучать в эти двери в столь поздний час.

Справедливо. Она задумчиво закусила губу.

– Мне нужна помощь. Я потеряла работу и жилье.

Служитель Света оглядел Элейн с ног до головы и, наконец, впустил внутрь.

Помещение, в котором они оказались, было маленьким и темным. Судя по узкой кровати в углу, стеллажам с книгами и письменному столу с горящей на нем свечой, мужчина здесь жил и работал. На другой стороне комнаты была дверь, которая, должно быть, вела в общее пространство храма.

– Меня зовут Элейн.

– Мое имя Феолор.

Взгляд его будто вытягивал слова. Элейн внимательно посмотрела на Феолора: ему было около пятидесяти, длинные волосы убраны в небрежный пучок на затылке – такой же часто носил Оддин. На пальцах – два перстня, оба с изображением солнца. Белая ряса выглядела безупречно. Прачкам, должно быть, приходилось здесь особенно сложно: надо было не только отстирывать пятна, но и придавать сияющей белизны. Наверняка этим занимались девушки, работающие в храме.

– Вам требуются прачки? – поинтересовалась она. – Я работала прачкой, и если смогу заниматься этим же у вас за ночлег и еду…

Феолор несколько секунд смотрел на нее, затем предложил пройти в другое помещение.

– Некоторые мысли любят темноту, – загадочно сообщил он, – давай вынесем их на свет, Элейн.

Она неопределенно дернула плечом и пошла за ним следом. То, как разговаривал этот человек – будто знал все на свете, – нервировало.

Вторая дверь действительно вела в сам храм. Огромное пространство, узкое, но длинное и высокое, с гигантскими витражными окнами, через которые сейчас проникали лучи заходящего солнца, вызывало трепет. Стекла в витражах, изображавших солнце, звезды и луну, были окрашены в бежевый, и воздух был пронизан невероятным золотистым светом, что создавало волшебную атмосферу. В центре прямо в пол был вмурован огромный медный диск, от которого расходились лучи. На диске был отчеканен полумесяц. Вокруг блестели пластины в виде звезд. Элейн подняла голову, чтобы оценить величественность храма, и увидела, что насыщенно-синий потолок был расписан множеством сияющих созвездий и планет, из которых складывались схемы расположения созвездий и планет на небосклоне. Пожалуй, это было самое красивое архитектурное убранство, что она когда-либо видела.

– Расскажи мне, Элейн, что привело тебя в храм?

– Я же сказала…

– Сюда не идут за работой. Сюда идут, когда не знают, куда идти.

Она вздохнула. Феолор говорил спокойно, его голос был низким, с приятными вибрациями. Ему не хотелось перечить. Казалось, этому человеку невозможно лгать.

– Я ищу Магистра Света.

Это не удивило Феолора.

– Почему?

Элейн взглянула на его прямодушное лицо. Снова почувствовала желание довериться, открыть правду. Ей хотелось противиться этому и в то же время казалось, что, облегчив душу, она сможет обрести внутреннее равновесие.

Феолор едва заметно улыбнулся, а затем сел прямо на пол, у металлического солнца, и скрестил ноги. Элейн заметила татуировку у основания его шеи: предсказуемо, круглый диск с лучами и спрятанным полумесяцем внутри. Рисунок в точности повторял изображение на полу.

– Сядь рядом. Сядь и посмотри.

Чувствуя себя немного скованно,