Я пел прошлой ночью для монстра - Бенджамин Саэнс

Я рассказал ему о том, что произошло на дыхательной гимнастике, о том, как я пошел в лабиринт, о том, что была буря и что рядом со мной были Рафаэль и мистер Гарсия.

— И ты тоже был со мной, Адам. И ты говорил мне: «Я вижу тебя, Зак».

Я рассказал ему обо всем, что случилось — ничего не утаил. Я открыл ему все секреты, живущие во мне.

— Секреты убивали меня, Адам. Это действительно так.

— Значит, ты вспомнил?

— Да, Адам. Вспомнил.

— Хочешь поговорить об этом?

— Да.

— Уверен?

— Уверен. — Я поймал себя на том, что уставился в пол и поднял глаза на Адама. — Я доверяю тебе.

— Я знаю.

— Ладно. Был субботний вечер. Я встречался с друзьями — Антонио, Глорией, Томми, Митци и Альбертом. Альберт и Глория должны были прийти, но не смогли. Не помню, почему. В общем, нас было четверо — Антонио, Томми, Митци и я. Мы завернули на какую-то вечеринку, но там было скучно. Томми сказал, что знает местечко в пустыне, где кто-то устраивает вечеринки, и что там ожидается большая тусовка. Я туда явился приготовившись, не с пустыми руками — уболтал какого-то забулдыгу купить мне две бутылки Джека Дэниэлса.

— По пинте каждая?

Ох уж этот Адам, у него всегда есть вопросы.

— Нет, знаешь, есть такие бутыли — побольше.

Он одарил меня красноречивым взглядом.

— Ты и правда приготовился.

— Уху. В общем, мы приехали в пустыню и там было с сотню парней и девчонок. Они развели большой костер, и это было здорово — ведь стоял декабрь и была жуткая холодрыга. Мы там оторвались по полной. Все кругом пили и передавали друг другу травку.

— Ты ее курил?

— Да. И что самое странное — я столкнулся там с Сэмом.

— Кто такой Сэм?

— Наверное, я не рассказывал тебе о нем.

— Не рассказывал. Кто он?

— Парень, который хотел меня поцеловать.

— Когда? В ту ночь?

— Нет-нет. Он учился со мной в школе, здоровяк такой, ну и однажды мы с ним поболтались вдвоем. Ну, покатались на машине, сходили в кино. И этот парень больше смотрел на меня, чем на экран. Он захотел поцеловать меня, когда отвез домой.

— И что ты сделал?

— Спросил, почему он хочет это сделать.

— Ты спросил его об этом?

— Да. Почему кто-то должен хотеть целоваться со мной?

— Ты так ему и сказал?

— Да.

— А ты хотел, чтобы он тебя поцеловал?

— Нет. Я разозлился, схватил одну из бутылок отца и пошел бухать.

— Ты в ту ночь сильно напился?

— Да.

— И когда ты пил, ты думал о Сэме?

— Да.

— О чем ты думал?

— О том, как сильно меня разозлило то, что он хотел меня поцеловать. Зачем ему этого хотеть?

— Значит, ты был зол?

— Да.

— Когда мистер Гарсия сыграл тебе на трубе, ты чувствовал то же самое?

Я задумался.

— Да. Наверное, да.

Адам кивнул. Хотел что-то сказать, но промолчал. Подумал немного.

— Значит, ты был на вечеринке в пустыне со своими друзьями, напился там, а потом столкнулся с Сэмом.

— Да, столкнулся с Сэмом. Меня это потрясло — я же видел в нем такого правильного качка, не думал, что он любит ловить кайф. В этот момент я уже порядком накачался, но чувствовал себя превосходно. Понимаешь, когда я пью, то чувствую себя счастливым и умиротворенным, и во мне не остается ни капли печали. Я как раз достиг этого самого состояния опьянения, поэтому был счастлив. Я столкнулся с Сэмом и сказал ему:

«Привет».

«Привет», — ответил он и спросил: «Ты так же налакался, как и я?»

«И мне обалденно хорошо», — ответил я.

Он рассмеялся и сказал: «Мне тоже. И я удивлен, что ты со мной говоришь».

«А почему я не должен с тобой говорить?» — спросил я.

«Потому что я хотел тебя поцеловать».

«Да… и меня это не слабо шокировало», — признался я.

«Я думал, ты знаешь, что я — гей. Это не секрет».

«Ого. Правда? То есть, это что, все знают?»

«Ага. Все, кроме тебя, Зак. Я думал, что ты тоже знаешь».

А я не знал. Поэтому, наверное, почувствовал себя виноватым. Не знаю, почему. Сэм все смотрел на меня, и я, черт, глотнул из своей бутылки и улыбнулся ему. Мы с ним еще поговорили, и он спросил меня, уверен ли я, что не хочу, чтобы он меня поцеловал, и я ответил, что уверен.

— И ты был уверен в этом, Зак?

— Да.

— Уверен?

— Да.

— И что случилось потом, Зак?

— Не знаю. Мало что помню. Думаю, я тогда перебрал.

— Ты только так думаешь?

— Ну ладно, я перебрал. Помню, как позже очнулся, лежа на капоте машины Антонио. Помню, как меня стошнило, как кружилась голова и меня совсем развезло. Ребят вокруг было уже не так много. Какая-то девушка спросила, в порядке ли я, и я ответил, что мне нехорошо. Она была очень милой, дала мне бутылку воды, которую я тут же залпом всю выпил, потом улыбнулась и сказала, что у нее в машине есть холодильник с охлажденной водой. Она показала, где стоит ее машина, и я выпил еще одну бутылку, а другую вылил себе на лицо, после чего пошел искать Антонио, Митци и Томми. Я не смог их найти и решил, что они ушли в пустыню, чтобы ширнуться, или еще для чего. Мне на самом деле было плохо и почему-то страшно.

— Чего ты боялся?

Я взглянул на Адама. Мне хотелось, чтобы он знал, что я чувствовал тогда.

— У меня было плохое предчувствие. Очень плохое предчувствие. Я хотел вернуться домой.

— И ты поехал домой?

— У меня не было своей машины, и я находился у черта на куличках, но потом увидел Сэма. Он говорил с каким-то парнем, я подошел к нему и спросил, не может ли он отвезти меня домой. И он ответил: «Ты не будешь целоваться со мной, но хочешь, чтобы я тебя куда-то вез?» «Я тебя понял», — сказал я и пошел от него. Он догнал меня и извинился: «Прости, это было грубо и некрасиво. Я не такой. Прости. Я отвезу тебя домой. Ты ужасно выглядишь».

— Значит, он отвез тебя домой?

— Да. Я спал большую часть пути. Но это было очень мило с его стороны — подбросить меня до дома. Он не обязан был этого делать. Сэм разбудил меня, когда мы доехали до дома: «Мы приехали, Зак». Я кивнул, поблагодарил его и сказал, что это было очень мило с его стороны, что он меня довез, и что может быть в следующую нашу встречу он может меня поцеловать.

— Ты так и сказал, Зак?

— Да, так и сказал.

— Ты это серьезно сказал?

— Не знаю. Мне просто хотелось его поблагодарить. Он же помог мне.

Адам на это ничего не ответил, лишь спросил:

— И что случилось потом?

— Сэм улыбнулся и сказал: «Ловлю тебя на слове». И я улыбнулся в ответ. Потом он уехал. И начался кошмар. — Я не сдерживал слез, и они текли по моим щекам. Я решил перестать с ними бороться. И потом, они все равно всегда побеждали, так что я смирился. — Войдя в дом, я увидел Сантьяго — сидящего в кресле отца и держащего пистолет. А мои родители… — горло перехватило, и слова снова застряли внутри. Они никак не давались мне, но я знал, что должен это произнести. Должен. Я должен рассказать Адаму, что случилось, потому что рассказываю это не только ему, но и себе. Мне нужно услышать эти слова. Нужно услышать, как я их произношу. Я не заметил, как Адам вышел из комнаты. Он вернулся с чашкой воды и отдал ее мне.

— Не спеши, Зак.

— Наше время еще не закончилось?

— Не волнуйся о времени, Зак.

Я отпил воды. Попытался стереть с щек слезы, но новые все катились и катились. Мне нужно было начать говорить. Я всегда останавливался. Всегда ставил перед словами преграду, оставляя их внутри себя. И мне хотелось прорвать поставленную мной плотину, чтобы слова наконец вырвались наружу.

— Дыши, Зак.

Я сделал короткий вдох.

— Еще один.

И еще один.

— А теперь медленно выдохни.

Я послушно выдохнул.

— Хорошо. Не забывай дышать.

Я кивнул, и слова вдруг оказались прямо на языке, и я просто вытолкнул их.

— Мама с отцом лежали на полу. Всё было в крови. А Сантьяго спокойно сидел в кресле. — Вместе со словами рвались рыдания, но это неважно — главное было говорить. Я должен был рассказать свою историю. Эти слова, эти жуткие слова не будут больше жить внутри меня. Не будут. Не будут. Не будут. — И, Адам, я не знал, что делать. Я не мог шевельнуться. Я понимал, что мама с отцом лежат в своей собственной крови и что они мертвы, а Сантьяго смотрел на меня и улыбался. «Я тебя ждал», — сказал он и направил свой пистолет на меня, потом — на себя, и снова на меня, и снова на себя, туда и обратно, туда и обратно, все это время напевая «эни-бэни, рики-таки…». Я думал, что он убьет меня, и, кажется, мне было все равно. Я закрыл глаза и услышал звук выстрела. Открыл глаза и увидел Сантьяго. Он сунул дуло себе в рот и… — Слов больше не было. Это все, что я мог сказать.

Не знаю, как долго я сидел молча, но слезы остановились и мир затих.

— Я пытался убежать от этого, Адам. Я просто пытался убежать.

— Но сейчас ты не убегаешь, Зак.

— Я думаю… думаю… думаю, что…